Запах миндаля и корицы.

43:36 Свисток судьи глухо звенел в голове парня. Его заменили на кого-то другого. Он еле дошел до скамьи. Ноги были ватными и казалось, что кто-то достал оттуда все кости, оставив плоть саму по себе. Его бледные ноги тряслись и подкашивались. И на их долю выпала игра с Кирисаки Даити. Как всем известно, Ханамия по большей части ломал асов команд. Именно поэтому Мидориме не повезло. Вокруг него кружили медики, но он смотрел лишь на свою команду. Такао и сам выглядел не лучше. А ведь прошла всего половина. Масааки попросил тайм-аут и команда собралась вокруг него. -Как ты? – спросил тренер, глядя на Такао. Брюнет улыбнулся своей идиотской улыбкой, которая так выводила Мидориму из себя. -Все в порядке, тренер, - но Шинтаро видел, что стоило тренеру отвернуться, стоило ребятам по команде отвлечься на кого-то другого, как на лицо Кадзунари наплывала тень боли. Его колени болели так, что он почти не мог прыгать, правая нога точно была вывихнута, парень хромал, но он не хотел сдаваться. Отсубо выглядел не лучше. Капитана Макото изрядно потрепал, вывел из строя почти в самом начале игры. С каждой четвертью Шутоку терпело большие потери. Капитан сидел на скамье с конца первой четверти. Его колено было выбито, а другая нога повреждена. Он не мог играть. Команда Кирисаки Даити не отличалась великими заслугами, Сейрин и другим командам удавалось их победить, но какими жертвами. У Кирисаки была своя, нехорошая репутация в Японии. Команда их противников никогда не обходилась без жертв. Все попадались в паутину Ханамии. Вот и Шутоку не пронесло. Капитан на скамье, ас рядом с ним, а лучший разыгрывающий защитник еле передвигает ноги по площадке. Положение плачевное, что уж тут говорить. Но команда не собиралась сдаваться. Он поднялся со скамьи и, пока команда была занята обсуждением атаки, обошел пару игроков и схватил Такао за шкирку. -Шин-Чан! – протянул Такао, корчась то ли от боли, то ли от того, что бомбардир отвлек его от выслушивания плана. Мидорима и сам прекрасно понимал, что ему тоже стоит послушать, но сейчас нужно было поговорить с Кадзунари. -Слушай сюда. Я выйду в последней четверти, и мы выиграем. А до этого постарайся не сдохнуть, - Такао фыркнул, но усмехнулся. -Не беспокойся, Шин-Чан, мы сделаем их. 50:42 О конце тайм-аута их оповестил свисток судьи. Ханамия посмотрел на Шинтаро, и этот взгляд парню со скамьи совершенно не понравился. Макото облизнул свои губы и скривил их в усмешке. Мидорима напрягся. Этот паук определенно что-то задумал. О боли в ногах парень почти забыл, следя за игрой. Такао с каждой атакой попадало все больше и больше. Судья не мог увидеть, как ребята из Кирисаки Даити ломали его, а поэтому это не было защитано за фолы. Но вот рука Такао дернулась после очередной подачи, и его локоть прошелся по ребрам капитана Кирисаки. Первый фол. Мидорима цокнул, а Такао вытер пот со лба. Ханамия согнулся пополам, но когда выпрямился, его лицо делало его похожим на Сатану. Глаза горели недобрым огнем, губы скривлены, на шее выступила вена. Мидорима по его губам прочитал лишь одно: «Ах так…» Он стал волноваться еще больше. Его руки тряслись, ногти впивались в ладони, оставляя глубокие лунки, из некоторых пошла кровь. -Такао.. – прошептал парень одними губами. И Кадзунари будто услышал это. Парень повернулся на бегу, и их глаза встретились. Мидорима прочитал в них столько боли, но так же он прочитал еще кое-что. Желание выиграть. -Такао! – крикнул Шинтаро, и его сердце пропустило удар, Кадзунари повернулся, но было уже поздно. Ханамия на всей скорости влетел в парня, выбив из рук мяч. И, похоже, дыхание из груди Такао. Кадзунари широко раскрыл глаза и выпустил мяч из рук. Свисток судьи оповестил о неспортивном фоле. Ханамию не удалили, а тренер Шутоку взял тайм-аут. Все это происходило так быстро, что Шинтаро не успевал за всем следить. Но единственное, что его беспокоило больше всего был Такао. Как только Ханамия толкнул его, а судья засвистел, Мидорима прыгнул со скамьи и под удивленные крики капитана и тренера полетел на середину поля. Он забыл о боли, забыл обо всем на свете. Он видел лишь как Такао широко распахивает глаза и рот, пытается вздохнуть, но у него не выходит. Парень падает, и лишь в последнюю секунду Мидорима успевает его подхватить. Кадзунари задыхался. -Врача! – неистово громко закричал Шинтаро. От этого голоса у людей на трибунах побежали мурашки. Этот голос. Властный, переполненный гневом. Мидорима будто одним голосом мог содрать с человека кожу. -Шин . . .ах. . .чан. . . – Такао задыхался, не мог говорить, но выдавил его имя. -Такао! – сказал в панике Мидорима. И в мгновение он сообразил, что нужно делать. Он посадил Такао на пол зала, и поднял рубашку. Его ребро было сломано, это Мидорима мог увидеть и без медицинских знаний. Видимо, оно задело легкое, и Кадзунари было трудно дышать. И тогда Шинтаро сделал то, от чего Глаза Кадзунари расширились еще сильнее. Он подал ему потом воздуха. Через рот. Потом еще раз. Частое дыхание парня немного замедлилось, он перестал задыхаться, но было видно, что боль от этого не уменьшилась. Губы Такао посинели. Кадзунари взял Мидориму за руку, и тут же подбежали врачи. Они посадили Такао на носилки, и парню пришлось отпустить руку друга. -Умно было посадить его и придать поток воздуха, - сказал врач, подошедший к Мидориме, - откуда такие знания? -Я на медика хочу идти, - просто сказал Мидорима и пошел к скамье. Боль вернулась, он еле передвигал ноги. Парень подошел к скамье с командой. Тишина стояла по всему залу. Никто не смел заговорить. Капитан крепко сжал плечо Шинтаро, когда тот сел. -Мы должны выиграть, - резко сказал Отсубо, - ради Такао. -Я выхожу сейчас, - отсутствующим голосом сказал Шинтаро. -Но твоя нога… - начал Мияджи. -Не имеет значения. Тренер быстро изложил план атаки, сказал Мидориме не бегать слишком много, и через пару минут был свисток. Шинтаро прихрамывая вышел на поле со своей командой. Ханамия высунул язык. -Что, «Добродетель совершенства»*, потеряли своего птенчика? – Мидорима зарычал, и игра началась. Бомбардир Шутоку не заходил даже на зону противника. Он кидал трехочковые прямо из-под своего кольца. Он экономил силы своим игрокам и увеличивал счет в разы. Ханамия рвал и метал. Кимура и Мияджи не пропускали ни одного игрока дальше трехочковой линии, Юя отбирал мячи со скоростью почти равной скорости Такао. Шинтаро плевал на все травмы, которые он получит от этой игры. Он хотел выиграть. Хотел стереть Макото в порошок. С середины третьей четверти счет Кирисаки остановился. К концу игры Шутоку выиграли со счетом 84:42. У Шинтаро чесались руки. Он еще никогда и ни к кому не испытывал такой ненависти. Как только командам разрешили удалиться в раздевалки, Мидорима подлетел к Ханамии и, схватив его за ворот, уволок за угол. -Какого черта ты делаешь?! Ты последняя тварь, Ханамия! – Макото лишь высунул язык. -Он сам напросился, - Мидорима сжал ладонь в кулак, - ой, - мягко сказал Макото, - Ты ведь не хочешь, чтобы вас дисквалифицировали за применение физической силы? Снимут с соревнований и получается твой воробышек зря пострадал, - Шинтаро сделал глубокий вдох. -Ты поплатился за свое отношение. Не стоило тебе причинять ему вред. Ты нажил себе неправильного врага. -О, так мне не показалось? Вас с этим воробышком действительно что-то связывает? Тогда мне было вдвойне приятней его ломать, - Ханамия расплылся в улыбке и удалился в свою раздевалку. После игры вся команда направилась в больницу. Зайдя в палату Такао, Шинтаро поморщился. Она была залита светом. Кадзунари сидел на койке и что-то читал. Увидев команду, он просиял. -Ребята! -Как ты? – трое парней сели рядом с Такао, Шинтаро остался стоять. -Ребро задело легкое, и я не мог дышать, но благодаря Шин-чану все оказалось не так плачевно, как могло быть, - Кадзунари улыбнулся Мидориме. Тот принял свое обычное выражение лица и поправил очки. -Я лишь сделал то, что должно. -Ты спас меня, - промурлыкал парень, а потом огляделся, - а капитан не пришел? -Отсубо сейчас у врача, у него проблемы с коленями, - сказал Юя. Они просидели в палате Такао еще около часа, а потом Киеши сказал, что им нужно навестить еще и Отцубо. Мидорима сказал, что догонит их позже. Он наконец сел на кушетку Такао. Кадзунари улыбался, глядя на него. -Почему ты улыбаешься? – получилось грубее, чем хотел Мидорима, но Такао привык и не обратил внимания на грубость его слов. -Ты спас меня, Шин-чан. Вы выиграли? -Конечно, - фыркнул Мидорима, - разве могло быть по-другому? -Нет, - ответил Такао. -Покажи, – попросил Шинтаро. -Что? – удивленно спросил брюнет. Ас Шутоку цокнул и поднял футболку Такао, заставив того хихикнуть от холодных пальцев Мидоримы. Шинтаро увидел большую гематому, сопровождаемую отеком. -Сильно болит? – спросил он, подняв глаза на Такао -Да, - признался Кадзунари. -Ты просто псих, - выдохнул Мидорима, - почему ты отвлекся? -Я… я не знаю, - потупив взгляд, сказал брюнет. Шинтаро опустил его футболку, случайно проведя бледной рукой по руке Такао. -И о чем ты только думал? – начал выходить из себя Мидорима. Кадзунари быстро выдохнул и, зажмурившись, громко сказал: -О тебе! – он быстро обнял Мидориму одной рукой за шею и притянул к себе, впиваясь в губы поцелуем. Шинтаро широко распахнул глаза. Горячие губы обожгли его, ледяные, язык прошелся по зубам. Оставив за собой небольшую ниточку слюны, Кадзунари отстранился. -Что… что ты делаешь? – Мидорима в первые не находил слов. Такао, покраснев, смотрел на свои руки. -Я люблю тебя, Шин-чан! *** Такао был в больнице уже около месяца, а Мидорима уже около месяца не видел его. Все домашнее задание, которые ему давали для Такао он делал сам, специально допуская ошибки, чтобы это было похоже на работы Такао и сдавал их. Все, лишь бы не встречаться с ним. Он пока не готов. После его признания, после поцелуя. Он до сих пор не мог прийти в себя. Такао его… любит? Но ведь он парень, и Шинтаро парень… ведь такого не может быть. Нет, он не был гомофобом, но и однополые браки яростно не поддерживал. Он нейтрально относился ко всему такому. Он считал, что это дело самих людей. Но когда такое происходит с тобой, ты не знаешь, что делать… Ты просто… теряешься. Вот и Мидорима растерялся. Он знал Такао чуть меньше года, знал его вдоль и поперек, видел его насквозь, но не мог и подумать, что парень испытывает к нему такие чувства. Ага, как же, видел насквозь. Он лишь привык слышать вечный гомон над ухом, привык получать от него пасы, привык, что он всегда рядом. И сейчас, когда Кадзунари был в больнице, он не мог сосредоточится на уроках, мешал шум всего на свете, казалось, что раньше Такао заглушал это все. Он не мог нормально играть, нет, конечно, он по-прежнему попадал идеально, но это не приносило ему такого удовольствия. Не так, как раньше. Такао выписывают через два дня, а Мидорима не знает, как он будет смотреть ему в глаза. Он не навещал его целый месяц, какой хороший друг. Шинтаро шел из школы, когда начался дождь. Раки сегодня были на предпоследнем месте, и ничего хорошего этот день им не сулил. Вымокший парень зашел домой и, сняв обувь, отправился в свою комнату. Родители с сестрой уехали на неделю на горячие источники и вернуться лишь через три дня. Мидорима зашел в комнату. -Шин-чан, - хрипло сказал знакомый голос. Мидорима испугано вскрикнул и обернулся. -Ты совсем идиот? Нельзя так пугать людей, - раздраженно бросил Шинтаро, стараясь не встречаться с Такао взглядом. Как он мог его не заметить? Его, мокрого, стоявшего у шкафа с книгами. Неужели его мысли настолько одолели его, что он почти не смотрел по сторонам? А когда он ел в последний раз? Бурчащий живот оповестил о том, что давно. Мидорима поставил сумку у стола и снял рубашку. -Почему ты тут? Тебя же должны выписать через два дня, - парень аккуратно положил очки на тумбочку, чтобы они не мешали при снятии рубашки. -Я просто хотел узнать, почему ты не приходил все это время, - Такао сел на краешек кровати и опустил голову, - прости за те слова, пожалуйста. Если бы я знал, что ты не захочешь меня после этого видеть, я бы ни за что такого не сказал. Но… я просто подумал, что… как ты крикнул мое имя, как спас мою жизнь.. я подумал, что что-то значу для тебя, - Кадзунари потряс головой, капли дождя посыпались в разные стороны. Мидорима повесил футболку на стул и в одних штанах опустился перед Такао на корточки. Теперь их глаза были на одном уровне. Он поднял его голову за подбородок. -Ты значишь для меня очень многое, - слова давались Мидориме с трудом, он не часто говорил такое, - это ты меня прости за то, что я не могу дать тебе ничего кроме.. – он замолчал, больно, наверное, такое слышать… - дружбы. Он хотел встать, но Такао взял его за запястье. -Нет… - глухо ответил Такао. -Что «Нет»? - спросил Мидорима, нахмурившись. -Нет, я не прощу, - Кадзунари поднял глаза на Шинтаро. Из янтарных глаз текли слезы, - я не могу простить. Но я могу попробовать тебе объяснить, что ты значишь для меня. Может хоть это изменит твое отношение ко мне. -Я не думаю.. – слова будто резали горло Мидоримы. Почему ему самому трудно это говорить? Почему слова противятся ему? Неужели этот мальчишка что-то в нем щелкнул? Что-то, что помогло ему смотреть на мир под другим углом. Он не видел Такао целый месяц, но этот месяц был самым длинным в его жизни. Он не слышал его голоса, и сейчас он звучал как весенняя капель. Он не видел его глаз, которые всегда казались карими, а сейчас он видел в них янтарь. Неужели он… скучал? Скучал. Это слово глухо ударилось в голову, разбивая все остальные мысли. Оно разбило ледяную камеру, в которой было спрятано его сердце. Неужели, он и в правду…? В этот момент Такао потянул его на себя, попутно ложась на кровать. Шинтаро пришлось поставить ладони по обеим сторонам от его головы, чтобы не столкнуться лбами. Кадзунари мягко обнимал его за спину. Он не поддавался вперед, хоть их лица и были очень близко друг к другу. Он ждал этого от Мидоримы. Сейчас все зависело лишь от него. Опуститься ниже, поддаться на притяжение этого парня, или встать, уйти и больше никогда его не увидеть. И именно в такие моменты люди понимают, что мир не такой, каким они видели его раньше. Они начинают видеть людей по-другому. В эти моменты выбора мир становится другим. И для него мир утонул в янтарных глазах. Мидорима закрыл глаза и принял решение. Он поцеловал его мягко, не настойчиво, окутывая своим ароматом. В следующее мгновение он почувствовал, как расслабился Такао, как провел рукой по его мускулистой спине. Шинтаро сел на парня, не разрывая поцелуй. Руки Кадзунари нагло сползли на поясницу, а затем и ниже, сжав упругие ягодицы. Но Мидорима не возражал. В первый раз в жизни он позволил этому парню все. Через два слоя штанов он почувствовал, как возбудился Такао. Их мягкие языки блуждали уже во рту друг у друга, изучая все досконально. Они хотели большего. И оба знали, что будет дальше. Мидорима подтянул Кадзунари на середину его большой кровати и снял с него футболку. Гематома исчезла, уступив место россыпи синяков. -Я его убью, – прошептал Шинтаро. Такао мягко засмеялся и вновь поцеловал губы Мидоримы. Парень оставил рваный поцелуй на губах брюнета и стал изучать его шею, оставляя там свои метки. Он вдыхал запах миндаля и корицы, слышал вздохи и стоны Такао, чувствовал, как он прогибается под ним. Он чувствовал всего его. Мидорима мягко прошелся губами по синякам, Кадзунари вновь захихикал от щекотки, но напрягся, когда рука Шинтаро расстегнула молнию его брюк. -Ты уверен, Шин-чан? -Это то, чего я хочу больше всего на свете, - сказал парень затуманенным взглядом. У Такао снесло крышу. Он видел покрасневшего Мидориму над собой, его опьяненный взгляд, чувствовал его дыхание на своей шее. И эти его слова. Такао хотелось расплакаться от счастья. Он не мог об этом и мечтать. Он потянул парня на себя, углубляя поцелуй. Сняв очки с Мидоримы, он продолжил его целовать, а его руки спустились ниже, по его телу, задевая чувствительные соски и, наконец, забрались под брюки. Когда Кадзунари сжал член Шинтаро в руке, тот застонал. Он хотел его так сильно. Мидорима плевал на приличия и быстро стянул штаны с себя и с Такао. Он поцеловал его, а потом мягко толкнул ему в рот указательный и средний пальцы. Кадзунари открыл рот, пуская длинные пальцы внутрь и стал облизывать их так жадно, будто ничего вкуснее у него во рту прежде не было. Мидориму это лишь возбуждало сильнее. Он не мог смотреть, как пошло Такао причмокивает его пальцами. Он убрал их из его рта и заменил своим языком. Когда он ввел пальцы в парня, тот вскрикнул и зажмурился. -Как тесно, - выдохнул Мидорима. -Заткнись, - шикнул на него Такао. Мидорима улыбнулся. Впервые за долгое время. Это и заставило Кадзунари расслабиться. Он и не помнит, когда в последний раз видел улыбку Мидоримы. Такао стонал так пошло и сладко, что Мидорима не мог больше сдерживаться. В боксерах было жарко и туго, он не мог больше носить на себе эту дурацкую ткань. Быстро спустив их, он одним толчком вошел в Такао до основания. Парень что-то заскулил, но Мидориме был так хорошо, что он ничего не услышал. Он выдохнул и лишь потом заметил, что не дышал. Такао доводил его до безумия, заставлял забывать, как дышать. Они слились в одно целое. Будто паззлы, сцепились и собрали идеальную картинку. Через пару мгновений комнату наполнил сладкий аромат похоти, звонкие стоны и хлюпающие хлопки. Мидорима прошелся языком по искусанным губам Кадзунари, тот потянул его на себя, завлекая в поцелуй. Он кусал его шею, заставляя стонать еще громче, оставлял синяки, вдалбливался по самое основание. Он хотел его и это желание не проходило. И ему было все равно, что завтра они не встанут с кровати, прогуляют тренировку. Сейчас он думал лишь об одном. О Такао. У Кадзунари силы были на исходе, развязка была близка. Он излился Мидориме в руку, громко выкрикнув: «Шин-чааааан…» Слишком пошло. Слишком сладко. Слишком душно. Шинтаро кончил следом, прямо в Такао. Он повалился на брюнета и тяжело задышал. Парни вспотели, были в сперме друг друга, а в воздухе еще летал запах пошлости. Но это было одно из лучших мгновений.. Мидорима аккуратно вышел из подрагивающего Такао, набросил на них легкое одеяло и посмотрел парню прямо в глаза. -И что теперь? – спросил он. Кадзунари провел рукой по щеке Мидоримы, приблизился максимально, чтобы их лбы соприкасались и прошептал: -А теперь, начнем все заново. *Добродетель совершенства - перевод названия команды Шутоку.