Alter Ego

Барри Аллен 11 Лет Прошло 14 часов с тех пор, как Генри Аллена несправедливо обвинили в убийстве его прекрасной жены Норы Аллен. В течение 14 часов с тех пор Бартоломью Аллен практически кричал, говоря о невиновности своего отца. Человек в молнии убил его мать, а не Генри. Однако в это никто не верит. — Это горе, — сказали они. Полицейские не могли не сочувствовать бедному мальчику, который видел, как отец убил его мать. — Должно быть, он придумал какую-то историю, чтобы сохранить рассудок, — говорили они, как будто Барри не слышал их. Честно говоря, Барри все еще отрицает это. Он не хочет верить, что его мать мертва, не хочет. Кто принесет ему стакан воды, когда он будет лежать в постели? Кто позаботится о нем, когда он заболеет? Кто будет любить его? За последние 14 часов были даны ответы на все вопросы Барри. Несмотря на боль и страдания, он гений. Поэтому знает ответ: никто. Детектив Джо Уэст единственный человек, которому Барри доверяет, он также человеком, наиболее одержимый тем, чтобы Генри Аллен никогда не вышел на свободу. Но он единственная надежда Барри. Его дочь, Айрис, лучшая подруга Барри, так что Джо наверняка поможет ему. И он это сделал. Он спорил, боролся, хотел усыновить Барри, но Джо главный детектив в деле против его отца. «Это неэтично», — сказали они. Поэтому Джо отступил и решил ускорить процесс, чтобы у Барри был настоящий дом. Барри должен ненавидеть этого человека, человека, арестовавшего его отца, но он знает, что если бы Джо этого не сделал, то сделал бы другой детектив, который вообще не заботится о Барри. Джо, по крайней мере, готов дать ему приют. Итак, именно Джо Уэст высадил его в приюте Централ-Сити. Приют для мальчиков и девочек, которым больше некуда, расположены на противоположной стороне города от старого дома Барри. — Пока ты здесь, Барри, ты не можешь ходить в обычную школу, — сказал ему Джо. — Почему нет? — спросил он, хоть и знал ответ. — Приют слишком далеко. Вместо этого ты пойдёшь в Центральную академию, это хорошая школа, всего в пяти минутах ходьбы отсюда, — объяснил Джо. — Джо… Когда… Когда я смогу покинуть это место? — спросил Барри. — Я постараюсь забрать тебя как можно скорее, хорошо? — печально ответил Джо. — Будь сильным до тех пор. — До тех пор, — сказал Барри, утвердительно кивая головой. Месяц 1 Барри ненавидит все в этом месте. Он ненавидел приют, еду, воспитательниц, людей, черт возьми, он даже ненавидел школу. Все слышали о «бедном Барри Аллене», чей отец убил мать. Хулиганы, в частности, особенно злобны, но Барри игнорировал их всех с грацией, о которой сам не подозревал. Он совершенно равнодушен к окружающему миру. В течение первых двух недель, между тем, как он столкнулся с фактом, что его мать действительно мертва, фактом, что его отец в тюрьме, и дополнительным беспокойством от других воспитанников, ему потребовалось все, чтобы сохранить рассудок нетронутым. К концу второй недели Барри, наконец, сломался. Один из детей, по имени Алекс; 13-летний ученик средней школы с плохим отношением, который был в приюте всю свою жизнь. Это было во время завтрака, когда все, наконец, пошло к черту. — Итак, Аллен, я слышал, ты собираешься навестить своего отца в следующие выходные. Ты уверен, что будешь в безопасности с убийцей? — поддразнил Алекс. Теперь, в течение последних двух недель, каждый раз, когда кто-то дразнил его, Барри вообще не отвечал. На этот раз он заговорил. — По крайней мере, у меня есть отец. А теперь скажи, где твой? Неужели они так стыдились тебя, что у них не было другого выбора, кроме как оставить твою уродливую рожу в приюте? Я всегда представлял тебя отвратительным маленьким ребенком, — усмехнулся Барри. — Барри Аллен! — воскликнула смотрительница, женщина, известная как сестра Мередит. — Что это такое? Барри Аллен действительно может говорить? — усмехнулся Алекс. — Да, могу. Я просто предпочитаю не разговаривать с тобой, так как общение с тобой имеет тенденцию значительно снижать мой IQ. Я чувствую, как оно падает в этот самый момент. О боже, что же мне делать? — Бартоломью! Остановись немедленно! — воскликнула сестра Мередит. Забавно, но она замечала это только тогда, когда Барри делал что-то не так. — Что ты сказал обо мне, Аллен? — угрожающе произнес Алекс. — А? Может, мне говорить помедленнее? Позвольте мне сказать еще раз. Ты-идиот, — усмехнулся Барри. — Барри! Иди в свою комнату! Немедленно! — скомандовала сестра Мередит. Слегка поклонившись, Барри ответил: — Как скажете, ваше высочество, — с этими словами Барри схватил со стола яблоко и вернулся в свою комнату. Так появился знаменитый сарказм, которым славится Себастьян Смайт. Месяц 2 С того рокового дня на кухне Барри превратился в то, что в будущем будет известно как режим Смайта. Барри пережил много ужасных эмоций из-за смерти матери, поэтому, чтобы отвлечься от них, Барри справился с ними наилучшим способом, который он знал: используя хитрость и интеллект. В приюте была иерархия, и чем хуже ты, тем выше ты в пищевой цепочке. Ко второму месяцу Барри держал в руках всех воспитанников. Все ради самосохранения. — Неси мои сумки, — сказал Барри одному из детей, когда они шли в школу. — Принеси мой обед, — командовал Барри своему соседу, так как был слишком занят в своей комнате. — Опусти глаза, в конце концов, я твой босс, — фыркнул Барри, когда один из сиротских детей начинал задирать нос. Одному из мальчиков его возраста по имени Терри, это не понравилось. Он попытался постоять за себя. Барри почувствовал, что его положение под угрозой, и сделал то, что сделала бы любая Слизеринская змея: он атаковал. На следующий день Терри стал лысым, его голова покрыта перманентным маркером. Его фотографии в душе распечатаны и расклеены по всей школе. В каждом коридоре, в каждом классе, в каждом шкафчике была его фотография. Даже на главной странице школьного сайта была фотография. Самое приятное: никто не мог доказать, что это сделал Барри. Но в тот день в приюте достаточно одного взгляда на самодовольную физиономию Барри, и они все поняли. Никто больше не пытался подорвать авторитет Барри. Месяц 3 К тому времени, как пошел третий месяц, взрослые начали замечать перемены. Барри Аллен командовал всеми и по какой-то причине остальные дети повиновались. Сначала они пытались поговорить с ним. Сестра Абигейл прекрасно ладила с детьми, поэтому позвала Барри к себе в кабинет поболтать. — Здешние дети, кажется, уважают тебя, — нейтрально сказала она. — Так и есть, — спокойно ответил он. — Это большое изменение с тех пор, как ты впервые приехала сюда, — заметила она. — Конечно. — Ты случайно не знаешь, что послужило причиной этой перемены? — Я должен читать их мысли? — Возможно, ты осознаешь, что сделал нечто такое, что изменило их мнение. — На что вы намекаете? — Ничего. Я просто хочу понять. — Ну что ж, возможно, вам следует придерживаться своей работы — следить, чтобы нас кормили, и перестать пытаться понять образ мыслей детей, еще не достигших половой зрелости. А теперь, если вы меня извините, я пойду. Излишне говорить, что разговоры не произвели особого эффекта. Затем они попытались урезонить его. Сестра Абигейл снова позвала Барри в свой кабинет. — Ты пользуешься этими детьми, — сказала она. — Я что? — спросил он, приподняв бровь. — Ты прекрасно отдаёшь себе отчет в том, что делаешь. Ты должен остановиться, ты добрый мальчик Барри, это на тебя не похоже. — При всем уважении, вы меня не знаете. — Я знаю. И я знаю, что ты не хулиган. — Вы совершенно правы. Так что, если я могу идти, буду очень признателен. — Твоя мать не хотела бы этого. — Моя мать мертва. Так что не берите на себя смелость говорить, чего она хотела или чего не хотела, — с нескрываемым гневом заявил Барри, прежде чем распахнуть дверь и выйти из комнаты. Затем они стали угрожать ему. Сестра Мередит усадила его за кухонный стол. — Ты прекратишь это, мистер Аллен, или мне придется прибегнуть к отчаянным мерам, — заявила она, гневно сжав губы. — Остановить что, сестра? — поинтересовался Барри. — Ты прекрасно знаешь о чем я. — Что? — Вы, мистер Аллен, хулиган и заставляете других детей в приюте выполнять твои приказы. Я больше не потерплю такой нетерпимости! — плакала она. — Итак, скажите мне, кто-нибудь из детей приходил к вам и жаловался что я их запугиваю? — Барри скрестил ноги. Сестра Мередит на секунду запнулась: — Ну, не совсем. — Были ли у кого-нибудь хоть какие-то признаки или симптомы, связанные с издевательствами? — Хорошо… Нет… но… — Так что, по сути, у вас нет доказательств. — Мне не нужны доказательства! Я… — Да. Да, это так. Ну, это была колоссальная трата моего времени, сообщите мне, когда получите какие-то доказательства, — ухмыльнувшись напоследок, Барри вскочил со стула и зашагал прочь. Затем они попытались заставить детей выступить против него. Но стоило ему напомнить о происшествии с Терри, как все тут же захлопнули рот. Они не предадут своего лидера. Месяц 4 К четвёртому месяца Барри был вынужден каждую неделю посещать детского психолога. Это было вызвано двумя основными причинами: 1) он все еще верил, что его отец невиновен, и что его мать убил человеком в молнии. 2) его воспитатели в приюте подали на него слишком много жалоб. Его отвели к психологу по имени Доктор Харкинс. Ведущий детский психолог, хорошо известным своими случаями и пользуется большим уважением. Барри мгновенно возненавидел этого высокомерного человека. — Скажи мне еще раз, Барри, что случилось той ночью? — спросил доктор Харкинс. — Ну, давай посмотрим… во-первых, я съел немного рамена. Он, кстати, был несвежим, ужасно. Потом посмотрел фильм, забыл название, хотя он был довольно хорош. Я съел немного Покки, вы когда-нибудь ели Покки? Это потрясающе! Одна из моих любимых сладостей, правда. Когда-нибудь я поеду в Японию и куплю сотни коробок с этой дрянью! Затем я планировал захватить мировое господство вместе с моим бойфрендом-вампиром, потом мы занимались любовью под звуки размешиваемого чая со льдом, — рассказывал Барри. — Аллен, отнесись к этому серьезно! Я имею в виду, что случилось в ту ночь, когда убили твою мать, — объяснил доктор. Сдерживая явно фальшивое рыдание, Барри закричал: — Как вы смеете напоминать мне об этой трагедии! Какой же вы детский психолог! Каким-то образом, заставив себя расплакаться по-настоящему, он вскочил с места и выбежал за дверь, прямо в объятия Джо Уэста, плача ему о «травмирующем опыте», который он только что пережил в кабинете врача. Во второй раз, когда Барри пошел к доктору, Харкинс постарался держаться подальше от темы родителей Барри, ради будущей карьеры. Он не хотел, чтобы в его кабинете снова вопил разъяренный Джо Уэст. — Воспитатели сказали мне, что ты вызвал настоящий переполох среди других детей, — говорит он. — Они много чего говорят, — Барри пожал плечами. — Однако я не принимаю близко к сердцу то, что они говорят, эти женщины — отъявленные Сплетницы. — Это ты так говоришь. Есть ли в их инсинуациях хоть доля правды? — Вы сами сказали, что это все инсинуации. Вы действительно не очень хороший психолог, не так ли? — предположил Барри. — Почему ты так говоришь? — Ну, во-первых, вы верите этим капризным дамам. Вы принимаете все, что говорят люди, за чистую монету? — Нет… — Знаете, это многое говорит о вашей личности. — Да будет тебе известно, я… — И вот опять вы говорите о себе. Всегда «я, я, я», не так ли? Разве не я пациент? — А теперь подожди минутку. — У вас ужасная привычка перебивать меня. Держу пари, вам нравится слышать звук собственного голоса, а? Вас когда-нибудь проверяли на нарциссическое расстройство личности? — Я прошу прощения? — Ну вот! Опять это «я»! Знаете, у меня есть знакомый психолог. Не настоящий, заметьте, но сестра Абигейл из приюта определенно думает, что она одна из них. В любом случае, она намного лучше вас. В третий и последний раз, когда они встретились, доктор Харкинс решил держаться более безопасных мест. — Как прошел день? — спросил он, надеясь на нормальный ответ. — Ну, после кровавого жертвоприношения все, казалось, пошло в гору. Я имею в виду, шиш! Я люблю гаремы! Особенно мужские! Я так рад, что мой парень-вампир и я решили вести открытые отношения! Это делает мою жизнь намного интереснее! Не поймите меня неправильно, он великолепный и все такое, но яойные гаремы гораздо более захватывающие! И еще есть одна штука, которую этот парень делает своим языком… — начал Барри. Встав, доктор Харкинс начал кричать, наконец-то потеряв самообладание: — ГДЕ ТЫ НАУЧИЛСЯ ТАКИМ УЖАСНЫМ СЛОВАМ?! Гарем?! ВЫ, МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК, БОЛЬНЫ! Джо Уэст выбрал именно этот момент, чтобы ворваться в комнату: — Что случилось, я слышал крики! Глядя на детектива полными слез глазами, Барри воскликнул: — Этот человек-извращенец! А что такое гарем? Доктор Харкинс больше никогда не работал с детьми. К концу четырехмесячного пребывания Барри все были рады, что он уехал. С улыбкой на лице Барри направился к дому Уэст, обнял Айрис и бросил сумки. Затем он продолжил хоронить этот аспект своей личности глубоко внутри, где его никто не потревожит. То есть до того рокового дня в парижском кафе, когда Себастьян Смайт был представлен миру.