Сборник: Дом, в котором ютуберы

Действующие лица: Леопард (Максим Голополосов)/Оптимист (Стас Давыдов)

«Страницы, переписки — этот бред почитаю. Но почему всегда таких, как ты предпочитаю?..»

Этот голос любой домовец, хоть раз бывавший в Четвертой, у Крыс или на Перекрестке, мог узнать из тысячи. Хрипловатый сейчас, тягучий и резкий одновременно, похожий на треск надломанной полусухой ветки. На чердаке удачно расположился Лео, тихо бренча одну из своих знаменитых на весь Дом песен, сжимая в зубах сигарету, дым от которой освещался слабым светом луны. — Если будешь и дальше дымить, Ящики донесут воспитателям, — кашляя, Оптимист энергично махал перед собой руками. — Не донесут, — голос Лео был настолько уверенным, что парень решил не спорить. Оптимист плюхнулся на мешки, сваленные в одну гору, и клубы пыли от этого повисли в воздухе. Плюханье не сопроводилось бряцаньем шпор, обязательным отличием Бандерлога от других: у Оптимиста не было ни шпор, ни остроносых сапог, он вообще не был похож на Бандерлога и по какой-то таинственной причине имел разрешение не носить косухи и прыщей на сухом лице. В общем-то, никто не воспринимал его за Лога. Может быть, потому что он был братом Короля? — Чего пришёл? — Леопард уткнулся взглядом в старого деревянного коня с выцветшим глазом. Эту игрушку он помнил ещё с детства и знал ее тайну (он и еще один человек), однако можно ли назвать тайну тайной, если ее знают два человека? — Я услышал песню. Хорошая песня. На какой-то момент оба замолчали, каждый не знал, как завязать разговор. Они очень долго не могли начать говорить, около четырех лет или больше. — А ты чего здесь? — Оптимист решился прервать тишину первым. — Ты знаешь, что я не люблю Ночь Сказок, — отмахнулся парень. — Нет, не знаю. Почему? Раньше мы вместе проводили ее. Что теперь не так? Оптимист заметил новые пятна на руках Лео. Со временем они росли, увеличивались, подобно луже бензина в море обволакивали его руки, шею и уши. — Это же в начальной школе началось, — как бы объясняя самому себе, Бандерлог задумался. — Тогда я перевелся в Дом, и вскоре ты… покрылся ими. — Он прикоснулся пальцем к светлому пятнышку. — Нет. Оптимист с удивлением взглянул на Леопарда. — Это после Ночи Сказок началось. Но...— Лео остановился, подумал, стоит ли? Мысли о наступающем выпуске тут же пронеслись в голове. Сейчас или никогда, решил он. — Но кое в чем ты прав: это из-за тебя. Лео горько усмехнулся, продолжая бряцать на струнах старой, почти древней гитары: исцарапанный корпус и расшатанные колки создавали печальное впечатление, но в умелых руках Крыса инструмент будто бы зажил второй(третьей?) жизнью. Оптимист был смущен, растерян ответом домовца. Он не отвечал, ждал, что произойдет дальше, обещая себе держать себя в руках, несмотря ни на что. На секунду послышался громкий, леденящий душу крик: непонятно, то ли женский, то ли мужской. Парни вздрогнули, но когда внизу послышались счастливые визги и топот ног, Опитимист натянуто улыбнулся и произнес, чтобы как-то разрядить ситуацию: — Кажется, к Четвертой вернулся вожак. – Лео кинул взгляд вниз, но через перила чердачной лестницы увидел лишь несколько пьяных домовцев, да матерящегося Короля, приобнимавшего кого-то маленького и худого. – Видишь, может, пойдем вниз? — Если ты хочешь – иди. Я останусь здесь. Когда Она закончится, меня уже не будет. – загадочно сказал гитарист. — Ты, – осторожно начал Лог, – уходишь на Изнанку? Надолго? В принципе, он знал ответ на вопрос, что никому не известно, как долго ты пробудешь на Изнанке. Тебя может выкинуть как только ты прибудешь, а может и через многие года. Как же не хотелось расставаться с Лео после стольких лет вместе. Крыс покачал головой, положил гитару рядом с собой, подсел к Оптимисту ближе и прижался плечом к плечу, невидящим взором глядя куда-то в стенку. У Лога перехватило дыхание и он, наконец, решился. Осторожно подняв ладонь Лео и поднеся её к своим губам, он мягко прикоснулся к группе пятнышек на ней. Лео не удивился, а только скривился, хрипло сказав: — Не надо. Оставь. Это отвратительно, наверное. Оптимист разворачивается к Лео, хватает его за руку, переплетая ладони, пятнистая рука обнимает белое лицо, лбы соприкасаются, черные волосы прижимаются к светлым. Лео опрокидывает их двоих на пол, гитара плаксиво делает "треньк" и затихает где-то в углу. Теперь они лежат и смотрят друг на друга, пытаясь каждой секундой оттянуть тот миг, когда им будет суждено расстаться. — Мне нравится все в тебе. Внизу шум, игра лютни и стук барабанов, но Оптимист не обращает внимания, крепко хватается длинными пальцами за цветастую рубашку Лео, наклоняет голову, кладет её на прохладную грудь, слушая сердцебиение, отстукивающее словно бы: «Живой, здесь, живой, все еще с тобой.» Лео не плачет, не скулит, не пытается прощаться. Ему этого не нужно. Если Дому будет угодно, он не сможет никуда уйти, а навсегда останется в его стенах. Станет новым Хранителем Времени. Белобрысый что-то бормочет, крепче обхватывая руку Лео, да так, что она начинает затекать и болеть, но Крыс не обращает внимания ни на что, кроме парня. Сухими губами хочет поцеловать светлую макушку, но Оптимист поднимает голову и встречается уголком рта с Лео. Говорят, не бывает просто поцелуев. Поцелуй – это всегда больше, чем касание губ. Это чувства, это слияние душ. Это то, ради чего стоит жить или умереть. Когда Лео поцеловал Оптимиста, он продал свою душу. И нисколько об этом не жалеет. Эту ночь они проведут вместе, несмотря на то, что она, возможно, последняя.