Зов

      Жаркая, сухая ночь. Слышен шелест песка о каменные стены. Весь день бушевала стихия. Клубы песка и пыли окутывали собой небо, улицы, дома, скалы. Все превращалось в однородную шелестящую массу, в горячий поток. К вечеру все почти улеглось. Постепенно из домов, как термиты, выползли люди, хотя и не на долго. Ночь своими холодными пальцами вернула всех обратно в свои жилища. Казалось, что Орфалес впал в не свойственную для него дрему, хотя отчасти так оно и есть. В окнах домов, похожих на глиняные сосуды, тускло догорал огонь. Только одни окна, почти в самом города, горели во всю, но некому было это заметить.       В доме верховного консула свет горит за полночь, и так каждую ночь. Разза не смыкает глаз. Бессонница не одну вечность терзает его разум. Это смертное тело медленно разрушается. Увы, оно вечно, а все не вечное рано или поздно превратится в прах. Прах к праху, земля к земле.       Он привык выжидать. Ждал, когда закончится первый сезон дождя и начнется сухой сезон. Ждал, когда средь дюн появится пугающий, но манящий силуэт. Ждал, когда последний жаркий выдох уйдет из груди Морх. Ждет, пока воспоминания и муки совести чужого бремени точат его собственную, смертную душу. Разза терпелив. Подождет еще, если надо. Аккар готовится вступить на пост военачальника, но он еще так молод. Это его второй, уже самостоятельный, поход. Менторов и старших рыцарей с ним больше нет. Он уже взрослый и умелый воин, может постоять за себя, за Орфалес. Вот только что-то тревожит сердце Раззы, чувство, совершенно не принадлежащих ему тоски, беспокойства. Сухое, почти бесчувственное сердце сжалось в мимолетной конвульсии.

Она все знает.

Морх. Она... Нет. Ее память ни на секунду не оставляла мужа. Разза каждую ночь видит не свои сны и просыпается от собственного страха и трепета перед ними. Ему грезится место, где нет ничего, кроме камня и пепла. Мир содрогается и стонет в конвульсиях и неге. Там нет тьмы в лучах потухшего солнцах. Земля уродлива и бесформенна. Все разрушается и тлеет, но стоит только отвести взгляд, подобно фениксу, все возрождается на миг, чтобы снова умереть, задохнуться в криках и эйфории. Это ее царство. Морх оставила его ради смертного всесилия. Теперь ее, уже мертвую, зовут эти бесплодные пепельные земли, где хладен ее престол; она отвечает и каждую ночь возвращается туда, утягивая Раззу за собой. Безумная. В ней нет покоя, лишь безудержность во всем. Даже после смерти ее осколки врезаются в кровоточащую душу.       В чем-то они с Аккаром похожи. Порой, Раззе кажется, что Морх когда-то была такой, когда хаос был еще молод. Консул посмотрел в окно. Перед ним открылась панорама спящего, не привычно тихого, города. Где-то далеко-далеко в пустыне, должно быть, горят костры. А на сердце еще лежит ноша, его режут, как ножом. Морх все ближе. Разза опускается в кресло, подпирая голову руками. Внутри его разума все раскалывается. В горле застыл ком. Она не говорила, что хаос внутри причиняет боль.

Врала?

      Ладони сжались в кулаки. Разза не помнил себя от злости и обиды. Он никогда не гневался на жену. Морх для него была чем-то неприкосновенным, сакральным, непонятным. Он тихо восхищался ей, стараясь держаться на ровне. Предательница? Нет. Она не предавала его, возможно, даже он ей был не нужен. Все только ради разрушенного пророчества? Возможно. Воплощение силы в смертном теле, такова она была, Пожиратель душ. На земле не было тех чувств, которые были в ее мире, только всесокрушающая ярость была ей по духу. И гложущий все гнев она оставила после смерти сыну и мужу?

Жестокая.

      Голова продолжала болеть. Почему именно сейчас? В глазах плыло от немой злобы и ярости. Послышался лязг упавшеq металлической поlставки. На пол высыпалось несколько камней солнца. Внутри все кипело. Огонь. Адское пламя. Никогда огонь не казался таким убийственным. Родная стихия отвернулась от него. В голове ее голос все четче и четче. Разза уже почти разбирает слова супруги. Она зовет его, всегда звала за собой. Он не слышал, не хотел слушать. В верховном жреце затрепетало хрупкое равновесие, натянулось как струна. Разза упал на колени. Крики Морх сводили его с ума. Он шептал ее имя, просил замолчать. Но она его не слышит. Между ними грань, не зримая, не осязаемый барьер.       Консул запрокинул голову. Он никогда не слышал зов Хаоса так громко в своих висках. Он никогда не приближался к Морх так близко. В груди затрепетала радость, но не такая, которая сопровождает человека по жизни и тянется в мгновеньях. Спонтанная вспышка. Необузданная молния. У нее нет стороны. Кроткое, безграничное чувство свободы от земных оков.

Всесилен…