...мой дорогой Доктор-в-лохмотьях

Из записок Доктору от 1956: «Здравствуй, мой милый друг. Это моя первая записка тебе и скорее всего не последняя. Сейчас жаркий июнь 1956 года… кажется. Честно говоря, я совершенно запуталась в месяцах. Я живу здесь уже пять лет. Здесь — это в Нью-Йорке. Когда я только появилась здесь, мне пришлось полгода скитаться по разным городам в поисках Рори. Кажется, я исколесила половину континента в поисках этого никчемного Центуриона. Но я верила, что найду его. За столько лет путешествий с тобой я научилась верить. Слепо верить, и идти до самого конца. Я нашла его близ окраин Оклахомы. Вконец истлевшее местечко, где он работал столяром на местной мебельной фабрике. Он появился здесь на три года раньше меня и, кажется, за это время успел отчаяться. Видел бы ты, Доктор, его выражение лица, когда он заметил меня в одном баре. Хотя, пожалуй, я выглядела также. Сейчас уже все хорошо. Мы снова поженились. Да, я знаю, второй раз! Но нам вдруг просто захотелось… И мы танцевали твой танец на свадьбе. Правда, нас никто не понял. Но мне плевать. Знаешь, Доктор, иногда я просыпаюсь посреди ночи, потому что слышу звук Тардис. Я сразу же подскакиваю с кровати и бегу к окну. А потом всё понимаю. Мне немного тяжело. Но это бывает. Люди не могут путешествовать с тобой вечно. И ты, и я это прекрасно знаем. Я очень боюсь за тебя, Доктор. Боюсь, что ты что-то натворишь. Тебя нужно останавливать, иначе ты сотворишь много разных глупостей. Я… Я скучаю. Совсем чуть-чуть. Ты тоже, Доктор, да? Но ты не грусти. Мы всегда рядом с тобой… А пока…». Сентябрь 1968: «И снова я пишу тебе, человек-в-лохмотьях. Кажется, это становится моей маленькой паранойей. Итак, сейчас 1968 год от Рождества Христова, 22 сентября, пять часов пополудни. Англичане пьют чай, а мы с мистером Пондом давимся сухими бургерами из какой-то маленькой ванкуверской забегаловки. На старость лет мы решили попутешествовать. Не в таком глобальном масштабе, как мы это делали с тобой, но махнуть в Канаду всё-таки решили. И Рори опять сделал что-то не так, поэтому мы застряли в аэропорту на два часа. Но я всё равно его жутко люблю. Особенно за его врожденную неряшливость. Мне 47, Доктор, если ты сейчас задумался над этим вопросом. И, признаюсь, я чувствую себя вовсе не сорокалетней старухой, а девятнадцатилетней девчонкой, ей Богу! Недавно мы с Рори были в Британии. О Господи, Лондон совершенно другой! Ну, собственно, чего я удивляюсь? Ведь я привыкла к этому городу 2012 года, никак не 68-го. Кстати, Рори обзавелся новой машиной и плотным брюшком! Только не говори ему, что это я сказала. Как странно. Я пишу тебе, надеясь, что ты прочитаешь это завтра же днем. Но это не так… Эти записки, Доктор, никогда к тебе не попадут. А если и попадут, то слишком поздно. И от этого вдвойне грустно… Как ты там, кстати? В который уже раз спас нашу планету? Ты счастлив, Доктор? Только скажи мне правду…». Моему воображаемому другу из 1983: «Это письмо будет коротким, поэтому только не ругайся. Ты не умеешь ругаться, а все твои оскорбления звучат по-дурацки. Сегодня день Рождества 1983 года. Мы впервые за долгое время решили отпраздновать его как следует. Раньше мы всё время откладывали на потом, просто отнекивались, но позже вдруг поняли, что просто не можем праздновать Рождество… зная, что ты не придешь. Это оказалось труднее, чем я думала — снова праздновать Рождество. Но мы справимся, обещаю! Я потихоньку становлюсь настоящей старухой. Зрение ухудшается, сама я быстро устаю и редко гуляю. Рори ещё не слаб, но я-то знаю, что ему уже не так легко пробежаться по лестничной площадке. Он молодится, а я лишь хохочу. Особенно когда он старается привлечь внимание молодых девочек. Знаю я, что он любит только меня, но старость ему совсем не нравится, и он всячески пытается скрыть любые её проявления. Я раньше не писала о своей работе, а теперь тебе все расскажу. Сейчас я подрабатываю няней. У меня две обаятельных близняшки, жутко любящие пошалить. И хоть я быстро с ними выдыхаюсь, но всё равно очень их люблю. А на ночь я рассказываю им сказку про одного несносного инопланетянина. Они тоже очень тебя любят, Доктор. И мечтают с тобой путешествовать! Ну вот, хотела написать короткое письмо, а получилось совсем наоборот. А ты, Доктор, ты ещё тот? Я имею в виду, ты ещё выглядишь также, как мы тебя помним? Всё также носишь эти жуткие галстуки-бабочки? А я поставила третью тарелку на стол… Я ещё надеюсь, Доктор…». Моё послесловие; 2006 год: «Теперь уже точно это будет моя последняя записка. Здравствуй, Доктор! Я счастлива, что наконец-то напишу тебе снова. Я не писала тебе почти двадцать лет, а теперь, когда мне больше нечего терять, я решила наконец-то дописать последнюю страницу нашей книги. Четыре года назад умер Рори. Он ушел очень хорошо, совсем не мучился, поэтому не вини себя, Доктор. Ты здесь не при чём. Последний Центурион пал от руки старости. Последние десять лет мы жили в Англии. Мы построили дом на том самом месте, где жили тогда… Сейчас, правда, я не живу там. Не могу. Я переехала в Лидворт. Врачи устроили меня в один из домов престарелых. Было немного печально, но я все равно счастлива. Я боюсь оставаться одна. А здесь я не одинока. Я часто вспоминаю о тебе, Доктор. Наверное, это пагубное влияние моего почтенного возраста. А совсем недавно я встретила Эми. Так странно видеть саму себя лет на пятьдесят младше. Но, хвала небесам, мы с ней даже не разговаривали. Надеюсь, это не вызвало очередной парадокс. Чувствую я себя вполне нормально, Доктор, так что ты не волнуйся. А вот за тебя я волнуюсь… Около двенадцати лет назад, кстати, ко мне пришла Ривер. И попросила написать последнюю страницу книги. Я долго откладывала, а теперь всё написала за одну ночь. Я попросила её передать мои записки тебе, когда я умру. Она сказала, что это может нарушить какой-то временной поток, но всё-таки согласилась. Теперь я спокойна, Доктор, и наконец-то могу уйти. Я чувствую, что мне осталось совсем недолго. Но я не боюсь. Я забыла как бояться. …Мой дорогой Доктор-в-лохмотьях, прошу тебя, никогда не путешествуй один. Это погубит тебя рано или поздно. В конечном счёте, мы все уходим. А ты остаёшься. А если тебе грустно, то знай, что мы — каждый твой спутник — всегда будем с тобой. Будем в твоей душе. А пока я не буду прощаться. До встречи, Доктор. Амелия Уильямс».

* * *

Рори Артур Уильямс умер 22 октября 2003 года, во сне, в возрасте 82 лет. Амелия Джессика Уильямс скончалась 14 апреля 2007 года от сердечного приступа, в возрасте 87 лет. За несколько секунд до смерти она произнесла: «Ну вот… Попался»*.