Так кто из нас виноват?

Напряжение повисло в воздухе. Почти осязаемое, оно, казалось, звучало, тяжелым дыханием и тихим пощелкиванием наэлектризованного воздуха. Сигаретный дым клубился под потолком, скрывая черные лианы проводов и звукозаписывающую аппаратуру за сизыми вихрями смога. Острый запах табака щекотал нос и заставлял слезиться глаза. Ричард, крепко сжимая в руках барабанные палочки, пристально смотрел на облокотившегося об установку Джона, упорно делавшего вид, что не замечает осуждения. — Ты должен извиниться…— в синих глазах, казавшихся чернильными из-за дыма и плохо скрываемого недовольства, читался укор. — И не подумаю, — с легкой усмешкой ответил Джон, — Пол сам виноват, что не может правильно произнести слова. — Правильно, это значит, как ты скажешь? — нахмурившись, спросил Джордж, стоявший возле стены, обхватив рукой подбородок. — Я просто не понимаю твоего упрямства. Ты готов задержать всю группу, лишь бы только было по-твоему? — Хочешь сказать, — прищурился Джон, делая шаг в сторону Харрисона, — что это я наплевал на всех и убежал плакать в одиночестве? Он махнул рукой в сторону, условно показывая направление. Ноздри его раздулись от гнева, а сам он напрягся, готовый в любой момент дать отпор, хотя прекрасно понимал, что никто с ним драться не собирается. Жаль, это было бы проще, чем выслушивать их вежливые упреки. Джордж лишь нахмурился еще сильнее, сдвинув густые черные брови к переносице так, что они практически полностью закрывали глаза. — Иди, — отчеканил он, — и помирись с Полом. Разбираться, кто больше виноват, будете потом. Нам нужно как можно скорее записать этот чертов альбом. Ричард кивнул в знак солидарности. — Он прав. — Нет, вы на чьей вообще стороне? — возмутился Джон, — Неужели вы не видите, что он специально затеял эту ссору, чтобы настроить вас против меня?! Почему бы ему просто не катиться куда подальше со своими амбициями Единственного Великого Музыканта? The Beatles от этого только выиграет. — Он оттянул воротник свитера, который неожиданно начал давить на горло, затрудняя дыхание. Джон почувствовал, что от горького сигаретного дыма у него начинает кружиться голова. Он сглотнул и оперся рукой о микрофонную стойку. В глазах замелькали цветные пятна. — Тебе нехорошо? — откуда-то издалека донесся взволнованный голос Ричарда. Спустя несколько секунд Джон почувствовал на плече чью-то руку. Кто-то уверенно начал толкать его к выходу со словами: — Давай, тебе надо проветриться, заодно Пола найдешь. По голосу он узнал Харрисона. — И не подумаю… — начал было Джон, но услышал хлопок, после которого все стихло. Спустя минуту он окончательно пришел в себя и понял, что стоит в пустынном коридоре перед запертой дверью в студию и безуспешно пытается открыть ее. Пусть делают, что хотят, но он к ним больше не вернется, решил для себя Джон, пнув напоследок злосчастную дверь ногой. По крайней мере, пока не убедится, что Пол навсегда покинул группу. Джон почесал нос и пошел прочь по коридору, кроличьей норой уходившему вглубь здания. В голове был сумбур — безумный коктейль из гнева, обид за ущемленное самолюбие и досады на то, что пришлось поссориться с остальными членами команды, сорвав запись альбома. Вот уж что-что, а этого он простить Полу не мог — творчество было для него тем немногим, что действительно имело значение. К досаде, правда, примешивалось крошечное чувство вины, но Джон намеренно старался его заглушить, полностью, в конце концов, задавив в себе даже те жалкие зачатки, которые смогли внушить ему Джордж и Ричард. Коридор напоминал собой темный лабиринт с множеством ответвлений, ведущих, как Джону казалось, в пустоту. За зияющими проемами сложно было увидеть хоть что-нибудь помимо всепоглощающей черноты. Освещение было действительно скудное. Сворачивать куда-либо он не решился. Не хватало еще заблудиться в бесконечных бетонных переплетениях, созданных больной фантазией архитектора. Ярость, вскипавшая в груди Джона, никак не хотела униматься, охватывая все тело неистовым пламенем, опалявшим сердце и разум. Ему казалось, что он сгорит на месте, оставив после себя лишь горстку пепла, если сию же минуту не набьет кому-нибудь морду. Желательно Полу. Чтобы хоть как-то унять зуд в кулаках и выплеснуть разрывавшие его изнутри эмоции, он принялся колотить и пинать все подряд: стены, строительный мусор, кое-где встречавшиеся двери. Неожиданно для него одна из них распахнулась, и Джон чуть не выпал на слабо освещенную лестницу, убегавшую стоптанными, грязными ступенями и вниз, и вверх. Он вовремя ухватился за дверной косяк и замер в раздумьях. Ему внезапно пришла отличная идея подняться на крышу. Там его точно никто не достанет. Лучшего места, чтобы привести мысли в порядок и придумать нельзя. Джон вышел на лестничную клетку и бегом поднялся наверх, перепрыгивая через две, а то и три ступени. Дверь, ведущая на крышу, оказалась открыта. Джон заподозрил, что мог быть не единственным, кто решил уединиться ото всех и насладиться видом на город, простиравшийся внизу насколько хватало глаз. Но решив, что это маловероятно, так как за все время он не встретил ни одного человека в этом странном, потухшем здании, он сделал шаг вперед и ступил на плоскую, покрытую рубероидом крышу. Холодный, пронизывающий ветер растрепал его волосы и бросил в лицо колючую пыль, словно в насмешку над воодушевлением, охватившем Джона при виде молочно-белого неба с бегущими перьями сероватых туч. Снаружи, как выяснилось, было не жарко. Джон откашлялся и вытер выступившие от сильного ветра слезы. Он не сразу заметил сгорбленную фигуру человека, сидевшего на самом краю, спиной к нему. Джон прищурился, чтобы получше рассмотреть незнакомца. Поняв, что это бесполезно, он, вопреки первому порыву вернуться назад, решил подойти ближе и узнать кто это. Но сделав несколько шагов, вновь почувствовал только-только утихший приступ гнева. — Ну кто бы сомневался, — с кислотой в голосе процедил Джон. — И давно ты тут сидишь, принцесса? Пол вздрогнул и резко повернулся назад. Его большие глаза стали еще больше от удивления, придавая ему сходство с испуганным ребенком. — Ах ты черт, от тебя теперь уже нигде скрыться нельзя! — вскричал он, вскакивая с места. — Малютка Пол хотел спрятаться от злого Джона, — усмехнулся тот, но глаза его не улыбались. Почерневшие от злости, они впились в противника, готовые испепелить его при малейшей возможности. — Ты чего устроил? Совсем с ума сошел от собственного великолепия? Поздравляю, запись альбома сорвана. Доволен теперь? Пол с видом оскорбленной невинности поджал губы и поднял брови вверх. — Я сорвал? Я?! — он как будто не мог найти слов от возмущения. — У нас была отличная песня! Возможно лучшая из того, что мы когда-либо исполняли! — Твоя песня. — Склонил голову Джон. — Как будто в первый раз! Можно подумать мы твоих не пели. — Я всего лишь предложил, как ее можно довести до ума. В твоем варианте, она напоминает жалкие попытки замаскировать отсутствие смысла за парой красивых фраз! — А в твоем бред ненормального! Это бы испортило весь замысел! Когда ты наконец поймешь, что твои идеи чистой воды безумие? Джон заскрипел зубами, чувствуя, как нервы вытянулись в струну, грозившие лопнуть от малейшего вдоха. Но он сдерживался. Пол сощурился и презрительно выпустил изо рта воздух, высокомерно задрав подбородок. — Так кто из нас виноват? — он сложил брови домиком и с издевкой продолжил, — Ты всех достал, Леннон. С тобой даже работать никто не хочет. И Джон сорвался. В больших, все еще слегка прищуренных глазах Пола мелькнуло сначала удивление, а потом страх. — Это я всех достал, значит?! Ты какого хрена убежал, сволочь? — бросился на него Джон, вцепившись в пиджак, — Разбирайтесь как знаете, да? Что ж, мы-то разберемся. Разберемся! Вот только ты нам ни к чему! — Он начал толкать Пола назад. — Псих! — закричал тот и вдруг со страшным свистом рухнул вниз. Внутри у Джона что-то оборвалось. Сорвалось и упало к подкосившимся ногам. Должно быть его сердце. Скрутило живот и перехватило дыхание. Джон почувствовал, как напряглись мышцы, и, побледнев, опустил взгляд. Пол судорожно хватался за жилистые руки Джона, вцепившиеся ему в пиджак. Ткань с леденящим душу треском еще держалась, но в любой момент готова была порваться. — Джон! — истошный крик вывел его из оцепенения. — Держись! Только крепче! Я тебя вытащу! Слышишь?! — Джон изо всех сил потянул Пола на себя. Рывок и его голова поднялась над крышей. Пол ухватился одной рукой за металлический штык, торчавший вверх, а второй продолжал держаться за Джона. Тот, не помня себя от волнения, тянул друга на себя. — Все-все, хватит, — послышался нервный смех. — Я уже давно спасен. Джон наконец опомнился. В глазах невыносимо жгло, а по губам текло что-то горьковато-соленое — он понял, что плачет. — Боже, ты бы себя видел! — продолжал смеяться Пол. — Можно подумать я умер! — Почти…— прошептал Джон, переводя ошеломленный взгляд с Пола на свои покрасневшие руки. Вены вздулись, оплетая предплечья как корни. — Ну я конечно сильно испугался, — бледное лицо Пола блестело от пота. Он пытался восстановить дыхание. Джон почувствовал, как собственное приходит в норму. Стремительно колотившееся сердце постепенно успокаивалось, и кровь уже не так пульсировала на висках. — А все-таки ты псих! — Пол поднял вверх руку, словно останавливая Джона. — Ненормальный. Ты же мог меня убить! — Он вновь засмеялся. Глядя на него Джон тоже улыбнулся. Напряжение отступало. Все позади. Но вместе с облегчением пришло осознание того, что только что чуть не свершилось. По его вине. — Не рассказывай ребятам, — попросил он Пола, бросив на него помутневший взгляд. — Они же меня убьют за это! — Не убьют, но попытаются, — МакКартни встал наконец с крыши. — Это, по крайней мере, было бы честно. — Господи, какой же я идиот! — Джон запустил пальцы в волосы и так в них вцепился, что Пол испугался, как бы он не вырвал половину. — Ты это, — Пол обхватил его руку замерзшей ладонью, — не кори себя так. Я же знаю, что ты не специально. Я не в обиде, честно. Джон поднял на него горящие глаза. Да, конечно он не виноват. Он же не хотел причинить Полу вред, просто пытался его напугать. Тогда почему ему хочется провалиться сквозь землю, исчезнуть, уехать навсегда, лишь бы никогда его не видеть? Зачем он раз за разом представляет жуткие картины, которые никогда, к счастью, не станут реальностью? Джон никак не мог поверить, что все обошлось. Такого быть не может, слишком хорошо, чтобы быть правдой. — Надеюсь, ты не собираешься меня снова с крыши сбросить? — спросил Пол, заметив, что Джон приблизился к нему. — Нет, — ответил тот, пытаясь говорить как можно спокойнее, но голос все равно дрожал от волнения, — Обнимемся, Пол? — он развел руки в стороны и выжидающе посмотрел на друга. Пол от удивления открыл рот. — Нет, я не того… ну в смысле не из этих… просто, я чуть не потерял тебя! — Начал сбивчиво оправдываться Джон, видя, как тот, изумленный, не может проронить ни слова. — У меня, понимаешь, все пронеслось перед глазами. Все, Пол! Наша встреча, репетиции, группа, твоя самодовольная морда, эта чертова песня. Я так испугался, что ничего этого уже не будет, ты поверить не можешь! Вот, — он схватил руку Пола и прижал к груди, — чувствуешь? Я до сих пор отойти не могу. Мне надо обнять тебя, убедиться, что ты живой. Живой, понимаешь?! Я же чуть не убил тебя, чуть не убил! — Джон, старина, да какие вопросы? — сказал наконец Пол, оплетая дрожащего друга руками. — Ну все, тише, тише. Видишь, я живой. Не умер. Все хорошо, старина, все обошлось. Джон положил руки Полу на талию и, склонив голову, уткнулся ему в плечо. Вроде живой, думалось ему, но все же это так удивительно. Ведь еще бы миг, одно неверное движение и все бы закончилось навсегда. Это было настоящее чудо во спасение его, Леннона, души. Иначе Джон назвать это не мог. — Ты такой мягкий, Пол, — пробурчал он. — Теперь я знаю, куда делся весь лимонный пирог на прошлых выходных. — Это был не я, — ответил тот, и Джон почувствовал, как затряслась спина друга от беззвучного смеха. А ведь еще несколько минут назад Джон ни к кому не испытывал такой искренней и всепоглощающей ненависти, как к Полу. Так, во всяком случае, ему казалось. — Что с песней будем делать? — Я надеялся, ты забудешь. — И не подумаю, — Джон крепче обнял Пола. — Знаешь, — начал тот, — может ты и прав. Та строчка действительно довольно убогая. — На самом деле она вполне ничего. Я просто позлить тебя хотел, — слукавил Джон. — Ах, ты ж…! — Не смог скрыть своего негодования Пол и отстранился. — Так ты специально! — Ну, а как ты думал, — прищурился Джон, вновь пытаясь притянуть Пола к себе. — Правда я никак не ожидал, что ты так бурно отреагируешь. — Бурно? — воскликнул Пол. — Это я-то бурно отреагировал? — начал было сердиться он, но увидев, что Джон смеется, смягчился. Джон, быстро наклонившись, едва коснулся губами Пола. Тот, закашлявшись от неожиданности, резко отступил назад. Джон, наблюдая за его попытками понять, что происходит, засмеялся еще громче. — Не обращай внимания! — он вытер губы тыльной стороной руки. — Считай это моим извинением. — Извинением значит? — Пол медленно начал отступать к двери. — Больше так не делай, слышишь? Я, как ты сказал, не из этих… В общем не надо! Не готов я пока, к такой форме… кхм… дружбы. — Ты только не пугайся, — Джон примирительно поднял руки вверх. — Я просто рад, что ты жив, правда. Ничего больше! Не знаю, что на меня нашло. Я подумал, это неплохой способ разрядить обстановку. Похоже, сдали нервы. — Да кто ж тебя знает. Я рад, конечно, что ты больше не хочешь меня убить. Но уж как-то это было слишком неожиданно… Ну ты понял. Не готов я к таким извинениям! — Тогда давай забудем про это. Вообще все, что было на крыше забудем, хорошо? — Джон понял, что поцелуй был, пожалуй, лишним. Он, конечно, безмерно счастлив от того, что Пол не лежит бездыханный, распластавшись на мостовой, но… Да, это определенно было уже слишком. Будет лучше, если это останется никому неизвестной ошибкой, случайным помутнением, чем-то, о чем вспоминают в глубокой старости, когда-либо скрывать уже нечего, либо слишком поздно. — Хорошо, — кивнул Пол и протянул руку, — в таком случае мир? Джон подошел к нему и с облегчением подал руку в ответ. — Мир. Когда они спустились вниз, в коридоре внезапно включили свет. Яркий, ржаво-оранжевый, он не столько освещал дорогу, сколько добавлял лишних теней. Теперь все вдвойне напоминало некую фантасмагорию, плод чьей-то изощренной фантазии. Джон и Пол шли рядом, но каждый был погружен в свои мысли. Молча, они поравнялись со студией. Джон подергал ручку двери — та была по-прежнему заперта. Он сдержанно постучал, прислушиваясь к малейшим шорохам по ту сторону. Но не смог уловить ни звука. — Может они ушли? — впервые за все время их пути Пол нарушил молчание. — А куда им уйти? — с сомнением посмотрел на него Джон и покачал головой. — Не могли же они бросить нас здесь. — Мы долго отсутствовали. Им вполне могло наскучить ждать нас часами. — Я все-таки думаю…— начал было Джон, но договорить не успел, потому что послышался тихий щелчок и дверь не спеша отворилась. В проеме показалась заспанная голова Джорджа, который с недоумением оглядывал пришедших, словно совсем не ожидал их увидеть. — Ну чего вы стоите? — наконец сказал он, открывая дверь шире и впуская их внутрь. — Входите уже. Джон и Пол послушно проследовали за ним. Терпкий запах табака сразу ударил им нос. — Кто здесь так надымил? — поморщился Пол, отыскивая глазами Ричарда. Тот оказался лежавшим на полу среди груды подушек. — Вы где их достали? — с восхищением воскликнул Джон, оглядывая это восточное великолепие. — Тут оказывается в кладовой лежали, — ответил Ричард. — Нам надоело вас ждать, и мы… — Решили вздремнуть? — возмутился Пол. — У нас альбом не записан, а они спят! — Полегче, — хлопнул его по плечу Джордж, — альбом не записан по твоей вине, а не по нашей. Вы, кстати, уладили разногласия? — он выразительно посмотрел на Джона. Джон в свою очередь поймал на себе мягкий, но осторожный взгляд Пола. — Да, вполне, — непринужденно улыбнулся он, обращаясь к Хариссону. Тот лишь коротко кивнул и пошел за гитарой. Джон вновь взглянул на Пола, сосредоточенно объяснявшего что-то Ричарду. Да, они договорились забыть обо всем, что случилось на крыше. Но Джон не забудет. Пол коротко обернулся и на мгновение встретился с ним глазами. Всего несколько секунд, но Джону этого хватило, чтобы понять — Пол тоже не сможет забыть.