Все сводится к желанию любить и быть в ответ любимыми. Ведь чувства просто так нельзя купить, друг другу стать родимыми…
***
Пробегая взглядом по ярким коробочкам, она долго выбирала. Метая взгляд взад и вперёд она не могла остановиться… Занимательные узоры, вычурные надписи и лаконичные сочетания цветов; вначале ведь все было вполне очевидно… Оставив позади все желания, она в итоге выбрала белый, холодно-снежный цвет, завлекавший своей таинственной ясностью и завораживающей чистотой. Подержав подарок в руках, она поняла — безусловно лучший вариант. Манящая скорбь пробирала: «Зачем отдавать? Оставь! Оставь себе!» И она, да, послушалась… Аквамарин уже исчез из её жизни, в белоснежной темноте светился лишь кварцевый дождь, отдававший лёгким розовым оттенком весны; поблескивали травяные кристаллы, заглушавшие свежесть самостоятельно. И ничему не нужна была помощь… Холодные губы былого жемчужного цвета превратились в безусловный рефлекс, а дыхание перестало слушать сердце. Дрожащая, она протянула руки и узнала свои длинные, когда-то пригодные для игры, пальцы. Но ведь с них все началось, они стали слабыми нитями в её судьбе. Больше не нужен даже розовый кварц… Только одни болотные крапинки удерживают снежный коробок… ещё мгновение и из него выльется все, чего желает её сердце. А что было в начале? Множество магазинчиков, нескончаемый выбор цветных вещей, друзья, подарки и даже приглашение на вечеринку… её ещё попросили сыграть. Но она выбрала белую тьму, одиночество… ведь пальцы не слушались. Все тело тряслось так, что даже под гранитным камнем трава смогла бы это понять…, а душа болела даже больше, чем пальцы. Она оставила подарок себе… Горе, отчаянье, месть и страх — все осталось при ней. Красочный мир проходил мимо холодной тьмы, счастливые возгласы вечно спешащих куда-то людей слышались в коробке извне; это был другой мир грустного притворства. — Я буду честна, — сказала она, посмотрев на высокую белоснежную стену. Если бы она тогда была сильнее, то не попала бы в пустоту… и, возможно, даже, если бы и появилась какая-то стена, она была бы совсем других цветов. Золотого, красного или ярко-синего! Любых.Была бы хоть чуточку сильнее…
Но выбор пал на защиту. Действительно, какой смысл в атаке, если заранее известно, что проиграешь? Для чего тратить силы впустую, если можно заранее перейти в оборону? Легче сдаться. И она сделала именно так… Возведя четыре высоких острых стены, она заплатила высокую цену — потеряла цвета. Не в состоянии справится со страхом, её лицо осунулось, а пальцы начинали трястись всякий раз, когда из соседней квартиры доносились громкие звуки пианино. После нескольких услышанных мелодий в ней умирало всё; о радуге уже и речи не могло идти, а серые цвета, то темнея, то белея, в итоге превращались в воздух. Эмоции испепелялись дотла.И не было уже ничего...
Говорят, что воздух можно увидеть, а пустоту ощутить. Ведь порой видишь человека — бледный, худой, темная улыбка; и сразу понятно, что он пуст. А в ней даже этого не было видно. Ветер не дул, а лишь с лёгкостью колыхал ветви сердца, красная река все чаще начинала останавливаться, периодически задерживаясь неизвестно где; пожухшие кристаллы травы, что служили оболочкой… даже те почти исчезли. Остались лишь два яростных солнца, испускавших беспомощный свет на окружающий мир. Лишь у них был шанс вернуться в прошлое и понять свою слабость… и только им нужна была помощь. И кварцовый дождь пошёл! Помощь нагрянула без предупреждения, чтобы заказчик не смог сбежать, усилив остроту снежных стен. Да, это был он: яркая аура, чистенький взгляд, изумрудная свежесть, быстротечная река. В нем блестело всё от макушки до пят. Он был воистину прекрасен…И засверкал в её жизни розовый кварц!
Каждое утро, примерно в семь утра, перед затхлой серой дверцей с потертой ручкой и неприятным ковром перед ней появлялись лёгкие цветы — белые, как снег, гиацинты и маленькая стеклянная бутылочка со сладким молоком… А ещё на маленькой, скрутившейся из-за сырости утра, бумажке было написано: «Ты сможешь. Я верю тебе. Я люблю тебя.»Вначале она боялась.
Раннее утро… в одно и то же время, те же цветы, та же записка. Только одно отличие было: новая бумага, другой цвет ручки. Как не боятся? Хоть и правда в душе было неспокойно, её мучил далеко не страх. — Что за бред? Как можно полюбить такую как я? Невозможно! Что за наваждение… И вновь: суббота, перед дверью не смотря на сильный дождь и неприятный ветер — белые, как снег, гиацинты, специально подогретое медовое молоко, записка…, но уже другая. «Я правда люблю тебя… И ты, прошу, полюби себя!» Вокруг осенняя темень, из звуков слышен лишь дождь. Серая узкая лестница, ведущая на второй этаж, темный коридор, который разбавляют только цветные коврики перед металлическими дверями и, наконец, её холодная коробка, из которой в такое утро не хотелось даже выглядывать. Но он вышла, сама не зная причины. — Почему? — этот вопрос появился, когда она докоснулась до прохладной дверной ручки. — Почему я хочу увидеть эти слова? Не понимая себя, она выскочила в коридор, который стал мокрым из-за ливня, даже не надевая обуви, и кинулась к записке. Быстро развернув её, она жадно прочитала надпись… Слезы полились по бледным фарфоровым щекам… Плача, она схватила букет гиацинтов и понеслась по мелким лужицам и скользким ступенькам вниз, на первый этаж. Слабая улыбка надежды появилась на её лице, ведь желание увидеть человека, который каждое утро писал о столь нежных чувствах к ней, было невыносимо сильным. Ведь он первый за шесть лет… единственный…И засверкал розовый кварц!
Ливень уже не казался серой ледяной водой… В её глазах изменилось всё: теперь освежающие стеклышка, теперь серебрянные перила, теперь ярко-зеленый стебель и ослепляюще-белые лепестки! Весь мир приобрёл краски. Тело вдруг стало легким, словно пушинка; она вдохнула аромат гиацинтов, подняла голову и, снова ощущая внешний холод и внутреннюю теплоту, улыбаясь, пошла в свою коробку, которая начала постепенно ломаться и приобретать множество разных цветов. И даже эта коробка показалась раем…Она нежно посмотрела на всё: на пыльное пианино, задвинутое на второй план жизни, на гору немытой посуды, на незаправленную неделями кровать. — Хочуть начать жить! Начну завтра. Хотя нет… Прямо сейчас! — она воскликнула радостным голосом. При мысли о новой жизни, она сразу вспомнила о тонких и длинных нитях. Посмотрев на ожившие руки она придвинула деревянный табурет и села за пианино. Сначала пальцы тряслись… Но причиной был вовсе не страх, а лёгкое волнение. Подумав о записке, она начала играть… Пальцы выбивали тёплую весеннюю мелодию, полную мягкой любви розового цвета. Два часа приятной игры, весёлое мытьё посуды, уборка, смех на ровном месте… Яркая помада, блестящие глазки, платье — цвета розового кварца и прекрасный букет гиацинтов в тонкой стеклянной вазе. Новая жизнь… На следующее утро, снова в семь утра букет гиацинтов, перевязанный тонкой розовой лентой, бутылочка сладкого молока и записка, написанная изящным почерком: «Вижу, ты полюбила себя. Мы можем встретиться?» — Да! Да! Да! — кричала она, прыгая от счастья. Биение сердца было трудно успокоить, потому что она очень ждала встречи. Спустя три месяца она наконец увидит человека, подарившего ей новый свет, солнечную жизнь. Она увидит того, кто протянул руку помощи, отодвинув черную тучу, которая долгое время висела над её сознанием. Новый день, вновь семь утра, парк с кучей народу… Она уже давно не была среди стольких людей, у неё давно уже не было цели… А сейчас она есть! Бросая пристальный взгляд на каждого человека, вдалеке она увидела оранжевое солнце, стоящее около фонтана. И сразу поняла — «вот он! Тот, кого я искала…» И вот, спустя три месяца — встреча… Страстные объятия, счастливые всхлипы, слова благодарностей, предложения послушать её игру на пианино… Счастье. Она была искренне благодарна ему… человеку, убившему в ней мертвеца, подарившему ей много новых цветов, а в особенности розовый кварц — цвет нежной любви…