Я не пес - Я волк.

      Дойдя-таки до буллпена, Савамура немного удивился, что рядом со входом был тренер Хирошигэ Кунитомо, благодаря которому Инаширо уже в который раз попадает на Кошиен. Этот человек внушал уважение и какой-то страх, так что Эйдзюн старался держаться от него вообще подальше. Но, видно, не судьба. Суровый взгляд тут же остановился на нем, заставляя замереть и даже затаить дыхания. Ему не хотелось, чтобы все закончилось, не успев начаться.       — Если честно, я удивлен, что ты решил просить помощи у нас. Неужели Катаока стал разбрасываться хорошими игроками?       Пройдясь пристальным взглядом по нему, мужчина кивнул в сторону буллпена, призывая уже начать показные подачи. И именно в этот момент, Савамура вспомнил, как дышать, и наконец совладал с собой. Когда он с этим мужчиной находился по разные стороны поля, это было одно, а когда он рядом и смотрит напрямую… Это пугает. И как только Нарумия может не слушаться и не бояться возмездия?       — Они не знают об этом.       Буркнув себе под нос и получив подбадривающую улыбку от Мэя, Савамура вдруг подумал: неужели его считают хорошим игроком и из-за этого помогают? Хотя да, если бы он был плох, вряд ли бы с ним даже заговорили. Такое маленькое открытие одновременно порадовало его, от чего сердце затрепетало, но в тоже время, червячок неуверенности проявил себя. А вдруг он не сможет оправдать их надежды? Если подведет? В суровые реалии из собственных беспокойных лесов его вывел насмешливый голос Нарумии. Похоже, этому парню предстоит стать путеводной звездой Савамуры надолго. Именно сейчас Эйдзюн сам себе дал понять, что готов быть на вторых ролях, но не у Фуруи.       — И не узнают.       Беря в руки мяч, он неуверенно глянул на Тадано, который уже с перчаткой сидел и дожидался подачи. Почему-то видеть перед собой не Миюки, и даже не Криса, и даже не зеленую сетку, было… странно? Что-то внутри Эйдзюна недовольно дернулось, но почти сразу же успокоилось, уступая другому чувству. Он вспомнил то время, когда только начал играть в бейсбол, когда он еще не был с Сейдо или Ваканой с командой… Когда он только познакомился с мечом и начал делать с ним различные вещи. Иногда, смотря назад на самого себя, ему было стыдно и смешно. Может, лет через 10, он так же будет смотреть на себя нынешнего. Однако это все будет потом.       Его взгляд снова сверкнул воодушевлением и ожиданием. Он вновь вспомнил то чувство, когда стоял на горке и играл против сильных беттеров.       — Подавай так, как хочешь. Покажи нам свои лучшие подачи. Хотя с такими зрителями… Но ты постарайся уж точно.       Нарумия явно его поддерживал, и уж кого-кого, а его точно не хотелось разочаровывать… Ну или ему стоило хотя бы попытаться сделать хоть что-то. Но его сердце так быстро билось, а руки были такими влажными от волнения, что ему казалось, мяч вот-вот выпадет из его рук.       Он провел несколько обычных подач, кидая свой любимый фусимер по краям страйк-зоны. Будто игнорируя внутреннюю зону, из-за которой у него столько в итоге появилось проблем.       — Да, есть над чем поработать. Но уже достаточно многообещающе. Плюс, добавим сюда то, что ты левша и твою необычную подачу. Выучить бы тебе еще сплит-фингер и форкбол.       Слушать похвалу от Кунитомо-сан было действительно необычно для Савамуры, который давно отвык от этого. Раньше все хвалили только Фурую, его прогресс считая чем-то само собой разумеющимся. А теперь… Ему даже показалось, что вечно хмурый тренер немного подобрел. Не, такого точно не могло произойти… Ведь… Так? Наверное, он переволновался.       — Но не стоит обольщаться. Работа предстоит большая. Утром будешь тренироваться с Нарумией, а после обеда я лично хочу тобою заняться. Будь готов к трудностям. Хорошо, что завтра выходной день и ты можешь остаться у нас.       Пусть его опять тыкнули в нос в свою слабость, но не кинули и пообещали выбраться из этого дерьма. Раньше ему лишь мягко намекали на его слабости, направляя, но ведь это не подходит для него. Ему нужно прямо говорить и действовать с ним так же. Из-за этого ему не нравилось работать в беттери с Миюки, который вечно что-то скрывал и действовал… Как тануки. Вот в самом деле.       Но сейчас от такого своеобразного признания Эйдзюн чуть ли не светился от счастья. А вскоре получил пинок от Нарумии, который подкрался сзади и обхватил его за шею, потащив из буллпена. При этом опять досталось волосам Савамуры, которые то ли гладили, то ли ерошили. Все было так по-домашнему приятно, что даже возражать не хотелось. От чего он легко расслабился в чужих полуобъятиях, позволяя себя вести.       — Видишь! А ты боялся. Ребята, конечно, будут еще долго на тебя коситься. Но ты быстро приживешься тут. Я уверен.       Ероша волосы Савамуры, Нарумия явно был доволен, что тренер не отказался от его идеи и, наоборот, очень даже хорошо встретил новенького. Неужели мужчина тоже видел в нем талант или же просто решил поверить асу Инаширо? Эйдзюн не знал ответа. Но ему хотелось, чтобы в него верили такие сильные личности, которые теперь будут ему помогать. Пусть Сейдо и не был слабее, но там был Фуруя, который был нужнее и ценнее, нежели он. Там был Миюки, который хотел возвести на горку только одного, а второго держать под рукой, просто, на всякий случай, вдруг что. Однако, собирался ли он быть таким запасным экземпляром? Конечно — нет!       От грустных мыслей о сопернике его отвлек толчок в спину, и, пролетев по инерции вперед, он распластался на ковре. Чуть погодя, стоило лишь головокружению закончится, он поднял голову и осмотрелся. Оказывается, Мэй привел его в какую-то комнату и кинул его сумку на кровать.       — Это моя комната. Для справки. Ты будешь в свободное время жить тут. Не удивляйся, почему я живу один. Ха-ха-ха.       Осторожно встав с пола, потирая шишку на лбу, Савамура вот совсем не хотел ругаться с новым временным соседом-учителем. Почему-то ему казалось, что все его действия были правильными и необходимыми. Даже Курамочи он бы сказал пару слов, прежде чем его скрутили и показали, что Эйдзюн был бы не прав. А тут… Капитан Инаширо внушал доверие, а после всего что он собирался делать для него... Все что хотелось для него сделать в ответ, так это кинуться в ножки и молиться. Но от мыслей о том, что стоило в честь блондина возвести как минимум храм и молиться там, его отвлек резко серьезный голос.       — Так расскажешь, что произошло? А то мне интересно. Если ты готов, конечно.       Покусывая губы и осторожно, на самый край кровати, усаживая свою многострадальную задницу, Эйдзюн не был уверен, что стоило бы так сразу раскрывать все карты. А с другой стороны… Парень перед ним на столько уже идет ради него, и почему же он не может немного раскрыться навстречу? Страх, что над ним будут смеяться? Возможно. Хотя ему казалось, ближе причина… Он не хотел, чтобы в нем разочаровались. Ему не хотелось видеть в светлых глазах презрение и недовольство в отношении его самого. Собрав все силы в кулак и наконец решившись, что стоит опять быть храбрым и стойким, ведь теперь он не один и у него есть те, или хотя бы тот, кто его поддержит. Именно в это он верил, открывая рот и выкладывая все, как есть.       — Я не могу нормально кидать из-за произошедшего, наверное, ты заметил это уже. Однако в команде появился второй тренер, и он куда больше внимания и времени уделяет именно Фуруе. Я чувствую себя ненужным. Мои подачи… Кто я без них?! Я пытаюсь как-то исправиться, но как я могу решить свою проблему, когда я даже не могу кидать в перчатку?!       Он не сразу заметил, как слезы, скопленные у него в уголках глаз, начали стекать по щекам. Вся обида, что он копил в себе все это время, наконец выходила из него. С каждым всхлипом, ему будто становилось легче дышать, а руки прекращали так сильно дрожать. И вообще, как давно они дрожали? Или это он весь дрожал все это время? Боль, что сковывала грудь, постепенно сходила на нет, а голос становился все громче и надрывней, будто он боялся, что замолчит и что-то останется в нем, не позволив освободиться окончательно.       Теплые объятия и нежное поглаживание по голове почувствовал сразу же, но даже не вздрогнул. Руки, ему казались, были такими нежными, а чужое тепло, такое необходимое, что к нему хотелось тянуться и довериться. Неужели его утешал один и тот же человек, что вечно насмехался над Миюки и унижал своими сильными подачами всех противников?       — Я никогда не смогу стать асом там, где на меня даже не хватает времени…       Савамура с силой вцепился в чужой бок, не в силах сдерживать больше ту боль и обиду, что накопилась в его сердце. Почему все так жестоки к нему? Он не может всегда улыбаться, когда чужие взгляды и действия приносят такую сильную боль. Каждая замена и каждый отбитый мяч для него были как маленькие кровоточащие раны. Совсем скоро в нем не останется больше необходимого количества крови и… Он умрет? Как человек? Как бейсболист? Как личность? Слезы все с большей силой текли из его глаз, не желая остановиться, а всхлипы уже были достаточно громкими, чтобы ребята за пределами комнаты наверняка его услышали. Но ему было сейчас не до этого. Сейчас ему позволили выплеснуть все накопленное, и он наконец воспользовался этим шансом.       — Тихо, тихо…       Продолжая гладить Эйдзюна по волосам и прижимать к себе, позволяя наконец всей боли и обиде выйти наружу, заливая все слезами, Нарумия сам закусывал свои губы, виня глупого очкарика в такой ошибке.       — Теперь все будет иначе. Не волнуйся, я буду рядом. И пусть только Кадзуя еще рискнет тебя обидеть, хорошо, Эй-тян?       Чуть отстраняя его от себя и положив теплые ладони на щеки Савамуры, Мэй поднял его лицо вверх, внимательно вглядываясь в глаза. Из-за пелены слез Эйдзюн не мог нормально разглядеть чужое лицо, но почему-то он был уверен, что старший над ним не издевается. Но выдавить из себя он смог лишь тихий всхлип и кивок головы. Ему даже не хотелось думать, как он сейчас выглядит, глаза наверняка распухли и покраснели, а закушенные губы стали еще более яркие на его побледневшем лице за последнее время.       — Молодец… А теперь спать ложись… Думаю, тебе стоит отдохнуть перед завтрашней тренировкой. Да и после истерики.       Снова кивнув, вытирая слезы ладонью, Савамура даже смутился от своей истерики, совсем не ожидая ее. Но чувствовать чужое понимание было приятно. Похоже, Нарумия не такой уж и плохой, каким его хотели видеть другие. Или он был таким для него?       — Хотя ты был очень миленький, когда плакал у меня на груди.       И снова эта наглая улыбка, а Эйдзюну это почему-то напомнило Миюки, и он смог лишь посмеяться ─ сам над собой и своей глупостью. Но вместе с этим он постарался не обращать внимания на заалевшие щеки, мысленно ссылаясь на истерику и что это все последствия ее.       — Семпааай, не издевайтесь надо мной только.       Чувствуя чужие пальцы в своих волосах, он продолжал смеяться и отпихивал от себя Мэя. Парни еще долго в этот вечер смеялись, отвлекаясь каждый от своих плохих мыслей. Пожалуй, это было именно то, в чем сейчас нуждался Эйдзюн. В простой эмоциональной разгрузке, в которой и помог ему старший. Подбадривая — когда это нужно было, — и утешая — когда он был в слезах.       Нарумия же был рад, что у него появился такой интересный кохай, который в отличие от других не сильно унывает и так забавно реагирует на его подколы. А Савамура радовался, что у него будет один из лучших питчеров в семпаях, который явно попытается сделать из него достойную себе замену.       Ребята даже не заметили, как под тихие разговоры обо всем на свете и не только уснули на нижней койке, что принадлежала Мэю. Старший даже не пытался прогнать Савамуру, а тот и рад был воспользоваться чужой добротой, позволяя себе чуть больше, чем мог раньше. Ни с Курамочи, ни с Миюки, да даже с Харуичи он не мог позволить себе такого.