Непохожи

      Водолей искренне восхищается Лейлой Хартфилией.       Она грациозна, и это чувствуется в каждом её жесте и даже тогда, когда она просто стоит и улыбается. Лейла умеет расположить к себе одной улыбкой и ласковым приветствием. Она умело обращается с ключами, относится к духам как к равным — и по праву считается сильной заклинательницей.       Водолей уверена, что никогда больше не встретит столь потрясающую волшебницу, и мечтает о долгой жизни для своей госпожи, чтобы не расставаться с ней так долго, как это возможно. Проводит долгие часы в объятиях Скорпиона, когда Лейла _отказывается_ от неё. Кусает губы, не плачет, не показывает восхищающей её даже тогда Хартфилии. Принимает, потому что не может иначе.       А потом Лейла умирает. Просто и глупо. Потому что в свое время отдала свой золотой ключ подруге и не смогла вернуть вовремя. Вот так вот. Водолей не разговаривает ни с кем неделями.       Пока её не призывает маленькая девочка, похожая на Лейлу, прямо в фонтан напротив поместья Хартфилия.       — Русалочка! Русалочка!       Она тянет ручки и улыбается, радуется появлению духа. Маленькая и шумная, не напоминающая свою умершую мать ничем, кроме внешности. Звонкий голос раздражает, и Водолей кричит на неё, ругается. Водолей не верит почти, что это — дочь Лейлы, её новая хозяйка. Но.       Глаза, волосы, нос, губы, овал лица. Во всем этом она видит отражение женщины, которой восхищалась, которую любила. Перед ней стоит и испуганно-виновато смотрит на неё маленькая версия Лейлы Хартфилии.       — Имя свое назвала, мелочь! — рявкает Водолей, а маленькая копия Лейлы пищит:       — Люси.       Люси. И даже в имени её нет ничего изящного. Но оно дано той, что навсегда останется в сердце Водолея, — и она смиряется.       Идут года, а ничего не меняется. Люси — совсем не Лейла, пусть даже и её дочь. Она совсем не такая сильная, не такая грациозная. Всё, что есть в ней от матери, — только внешность. Она похожа на мать так, что кажется порою клоном. Могла бы казаться, походи она на неё хоть немного в чем-нибудь еще.       «Лейла, твоя дочь недостойна тебя», — думает Водолей. Она остается рядом только из-за желания предыдущей хозяйки, чья кровь течет в жилах нынешней.       А та убегает от отца, впервые смеется свободно и не пытается казаться леди, какой никогда, в отличии от матери, не была. Лейла Хартфилия же, казалось, была рождена, чтобы носить красивые одежды и демонстрировать свои безупречные манеры.       Водолей ругается и по обыкновению «пытается» утопить её в своей воде, упрямо не замечает схожести двух своих хозяек во взглядах карих глаз на этот мир, в теплоте улыбок и в отношении к духам.       «Вы совсем не похожи», — шепчет неслышно Водолей. Повторяет, как мантру. И ругается, ругается, ругается. Всегда. Ворчит, язвит, оскорбляет.       Лучше многих знает, что Люси — достойная дочь Лейлы. Вот только она её не восхищает. Она злит, вызывает желание упрекать, грозить, дразнить, задевать. Она тянется к ней и улыбается. Она называет её «моя первая подруга».       Водолей, если честно, её просто терпеть не может. Водолей — она никогда не признается в этом — всегда будет защищать её, пусть и по-своему, чтобы Люси не задирала нос и не позволяла себе слишком часто её призывать.       — Дура, — говорит, приходя по зову. Поддерживает одной рукой, не смотрит в её сторону — впереди враг. И, пожалуй, самую малость, только малость восхищается. Этой глупостью, этим желанием защитить — этим выражением её силы.       — Ты пришла ради меня, — Люси улыбается, как в первый раз когда-то много лет назад, только руки не тянет. Водолею кажется, будь у неё силы, та обязательно бы потянулась. Эта маленькая дурочка, которая верит в силу своих духов и страстно хочет спасти друзей, даже если на кону будет её жизнь. Настоящая дочь своей матери. Черт.       Водолей не позволит и ей умереть.       — Уничтожь мой ключ, — даже если придется пойти на это. — Не очень уверена насчет доверия, но мы с тобой уже очень долго, — семь лет. Четырнадцать, если считать еще упущенные семь. — Уверена, это сработает.       «Только не сопротивляйся, дура. Те, кого ты так рьяно хочешь сберечь, — тоже твои друзья», — проносится в голове, не задерживаясь, не оседая. Растворяется в глубине сознания, будто и не было. И она говорит. Говорит о том, о чем не рассказала бы никогда, не будь ситуация такова.       — Плакса, ведешь ты себя по-детски, — отчего-то она и сама не чувствует даже намека на привычное раздражение, — слишком наивна, и в тебе нет ни капли грации, какая была у Лейлы, — голос звучит спокойно. Ностальгично почти. — Лишь потому, что ты её дочь, я смирилась со всем этим. Всё это время я терпеть тебя не могла.       — Меня это не волнует. Я люблю тебя, Водолей. Ты...       «Моя первая подруга». Да, Водолей помнит. И кричит, призывает свою глупую заклинательницу, чтобы встала, чтобы собралась, чтобы сделала это! Чтобы спасла, черт возьми, своих друзей. Разве не для этого призвала она сегодня её, Звездного Духа, который когда-то давно уже потерял одну Хартфилию?       — Я люблю тебя, Водолей.       Люси плачет, её голос охрип, и она пытается не сорваться на откровенные рыдания раньше, чем призовет Короля Духов. Водолей чувствует, как слезы собираются в уголках её глаз и бегут по щекам, но улыбается, впервые так тепло улыбается Люси, которую, если честно, терпеть не может даже сейчас.       Ей будет одиноко там, в мире Духов.       Водолей искренне восхищается Лейлой Хартфилией даже спустя многие годы после смерти той и терпеть не может её дочь Люси. Они совсем не похожи.       Лейла Хартфилия умирает, потому что отдает свои жизненные силы, чтобы восполнить отсутствие Водолея. Люси Хартфилия будет жить, потому что Водолей не оставит еще одну хозяйку геройствовать. Её ключ — меньшая из всех возможных жертв, к тому же и восстановится, пусть даже это может занять десятки земных лет.       Живи, глупая девчонка.       Какое счастье, что вы не похожи, Лейла. Твоя дочь не последует за тобой сегодня.