Black Fire

— А теперь объясни, — толкнул Тэхён Чонгука в плечо. — Что? — Почему он мёртв? Ты сказал, что не будешь его трогать! — повысил голос Ким. — Потому что он мне мешал! — таким же тоном ответил Чон. — Ещё причины перечислить? — Что ты с ним сделал? — Тэхён смотрел прямо в глаза. Чонгук выждал несколько секунд, переводя дыхание. — Действительно хочешь знать? — Да. — Сжёг. Тэхён замер на мгновение. И отшатнулся назад. — Как сжёг? — прохрипел он. — Вот так. Как Хосок парня той девушки из соседней квартиры пару недель назад. В закрытой машине, — Чонгук пресёк свой глубокий вдох. — Ты, блять, заживо сжёг человека… — прошептал Тэхён. — Да. — Заживо… Ты его заживо сжёг! — Ким схватил Чона за ворот и тряхнул. — Да как это можно вообще?! Хосока! — Так же, как Намджун убил Юнги, так же, как я сейчас убил Сокджина. Точно так же, как ты зарезал своего брата, когда сбегал сюда. Так же, как я забил отца. — Чонгук сглотнул. — Легко. — И что же… Как я теперь должен тебе доверять? А Чимин? — прошептал Ким. — Как хотите. Можете взять и уйти прямо сейчас, но вообще-то я такого не планировал. — Простой план… — Я говорил тебе, что может быть много жертв. Но ты, кажется, как и все они, не воспринимал меня всерьёз. Или что? — Чонгук смахнул с себя его руки. — Можешь уходить, только тогда это всё почти не имеет смысла. Если вы сожалеете. И… если уйдёте… А, неважно. Вы ещё можете решить. В любом случае, я сделал то, что хотел, и мне спокойно и хорошо. Чего ты так смотришь? Мне, действительно, спокойно на душе. — Как ты вообще смог его заманить? — А я не заманивал. Он сам пошёл. Я сказал, что ему надо ненадолго уехать. Сымитировать смерть. Чтобы он вышел и подождал меня пару часов в машине недалеко от дома, когда Намджун заснул. Мы поехали в лесополосу. Ну… А назад он уже не вернулся, — Чонгук сдавленно кашлянул. — Это если тебе интересно. Тэхён упал в кресло. — Только это выбивает из колеи. Что ты, вроде как нашего… Он же с нами согласился вместе… — Если об этом… я и не собирался оставлять его в живых. Зачем мне опять контроль надо мной же? Ради чего бы я тогда это всё делал? К тому же, его смерть — фактическая или нет — была нужна как катализатор. Видишь… Они бы сами перегрызли друг друга, как собак. Но мне надоело это зрелище. — Чонгук обнял его. — Ты не рад, что мы, наконец, избавились от этого бесконечного контроля? — Рад. Мне просто надо привыкнуть. Что мы сделаем с Намджуном? — Если честно… — Чонгук прикрыл глаза, на секунду задумавшись. — Было бы слишком просто лишь убить его… Тэхён, помоги мне в последний раз.

***

Намджун апатично пялится в окно машины уже грёбаных сорок минут. К его затылку прилип Desert Eagle XIX, который иногда вздрагивает в уставшей руке Тэхёна. Руки, скрученные за спиной, уже настолько устали ныть и болеть, что от этого начала жутко раскалываться голова. Или не от этого… Голова, в любом случае, трещала и разрывалась, как никогда в жизни. Глаза болели, словно на них давят пальцами. Веки незаметно скатились на зрачки, тело качнулось вперёд, но пистолет тут же коротко ударил в голову. — Сиди ровно, — устало выдохнул Тэхён. — Уже скоро, — оповестил Чонгук с водительского сидения.

***

Намджун понимает, что уже не может идти. Но идёт. Ноги передвигаются, под ступнями проминается затхлая листва и последняя надежда. И пока он чувствует этот хруст, ему хочется знать, что ещё не конец. Наверное, только поэтому. За пару десятков метров от нужного места нос улавливает странный запах, и каким-то чудом измождённый мозг успевает понять — зачем тело привели сюда. Впереди, за деревьями виднеется какая-то гора железа, будто старый, ржавый каркас. Чонгук с матами проваливается ногой в какую-то яму и просит Тэхёна шевелиться побыстрее. У Намджуна сердце замирает далеко не от приятного осознания. Посреди открытой поляны в чёрном пространстве пепла замерла, как в фильме ужасов, искорёженная огнём машина. Намджун первым делом замечает закопчёные, целые стёкла и вспоминает, что ставил на свои машины пуленепробиваемые… У Хосока не было ни единого шанса. — Эта дверь, наверное, уже никогда не откроется, — Чонгук подходит к машине и дёргает за чёрную ручку, пачкая пальцы в сажу. — А твои стёклышки очень сильно мне помогли. — Если бы у меня была возможность — я бы сжигал тебя заживо, воскрешал и снова сжигал сотни раз… — прошептал Намджун. — И, к сожалению, у тебя нет этой возможности. Или к счастью? Силуэт обожжённого скелета в машине плохо видно, но Намджун и не хочет этого видеть. Ему впервые за последние пятнадцать лет хочется заплакать. — Если бы ты проработал с ним столько же, сколько и я… — Я бы так не сделал, да? — уточнил Чон. — Может быть. Чонгук едва заметно кивает Тэхёну, и Намджун вдруг чувствует странную вещь. Его руки начинают развязывать. Он удивлёнными глазами смотрит на Чонгука, потом оборачивается на Тэхёна. — Что ты делаешь? — хрипит он. — Освобождает тебя, — поясняет Чонгук. — Да, ты правильно понял. У Намджуна подкашиваются ноги от слабости и непонимания. Голова ко всему начинает жутко кружиться. — Зачем это? — на грани обморока пытается узнать он. — Чтобы ты ушёл. Куда хочешь. Да-да, я отпускаю тебя, — улыбается Чонгук. Тэхён отходит на два шага назад, кидая на землю верёвки. Намджун чуть не падает на колени, но всё-таки удерживается на ногах. — Иди, куда хочешь. Иди, пока я не передумал, — приказывает Чон. Намджун медленно, неверяще делает несколько шагов в сторону, внимательно следя за парнями красными и воспаленными глазами. Останавливается. Потом еще несколько шагов. Разворачивается и едва ковыляет в сторону шоссе, цепляясь за случайные ветки. О чём тут думать. Конечно же, никто его не отпускает. Конечно же, такими финалами повсеместно кишат американские фильмы. Фильмы страны, куда приезжают за большими деньгами и красивой жизнью. Где убитых оставляют за кадром мутным воспоминанием, показывая лишь финал с реками шампанского и красивыми девушками. Намджун шагает, слыша хруст листьев далеко в прошлом. Сердце рвано учащает ритм, не зная, в какой момент оно должно замереть по ненаписанному сценарию. Чонгук подходит к Тэхёну и молча берет из его рук пистолет. — Кажется, ты, действительно, никогда не будешь сожалеть об этом, — тихо говорит Тэхен и отворачивает лицо. Чон молча прицеливается. Намджун хотел бы собрать все кусочки этого разрушенного карточного домика, бережно уложить в колоду, перетасовать, забыв место каждого, и собрать вновь. Но Судьба говорит, что у него больше нет времени. Огненный укус в область лёгкого заставляет сдавлено подавиться последним осознанием, а второй — не успеть сделать последний шаг.

***

Ким никогда не верил, что перед смертью вся жизнь пробегает перед глазами. Вместо этого вперемежку с невыносимой, и в момент почему-то угасшей болью посетила лишь обида и сожаление. Но о чём — он так и не успел подумать.