Чего ты хочешь?

Альтернативное продолжение главы №22. — Ну и что это было? — я выжидающе уставился на хмурого Альберта. Все-таки если так мучаешься похмельем, то уж лучше вообще не пей. А то вон какая рожа кислая, даже меня побуждает на сострадание. Принесли крепкий кофе, я молча пододвинул к ангелу чашку, он отпил не поморщившись, и благодарно мне кивнул. К середине второй порции эспрессо его лицо почти расслабилось, видимо, головная боль отступила. — Ну и? — Спасибо. — Я поморщился как от зубной боли, и он поспешно поправился. — То есть, благодарю тебя, мне стало намного легче. — Угу. Так что тебя так выбило из колеи? — Альберт только помотал головой. Эх, что ж это за тайна-то вселенская Любопытно, блин! — А если на чистой хате? Ангел неопределенно пожал плечами. В общем, через полчаса он так же молча, повесив буйну голову, сидел на кровати в только что снятом номере, недорогой, но приличной гостиницы. Так быстро ни их, ни наши службы не работают, а значит, говорить мы можем здесь не стесняясь. Я сел рядом. — Давай, выкладывай, что это была за истерика вчера? — Альберт вздохнул, поднял страдальческий взгляд на меня, посмотрел на потолок, затем снова уткнулся взглядом в пол и начал: — Я очень стыжусь своего поведения, Абифасдон, прости меня. Если позволишь, я все объясню, и я выражаю надежду на то, что ты, по крайней мере, не посмеешься надо мной. Я просто на какое-то время захотел побыть таким как ты… — Судя по тому что он осекся, лицо у меня вытянулось будь здоров. — Я говорю о свободе выбора, мой друг. Вот ты поступаешь по совести, что очень достойно, хотя, что уж говорить, пропаганда идеологии всегда утверждала и утверждает обратное, что совести у демонов нет. Но я убедился, что это заблуждение, на твоем примере. А я.… У меня выбора нет. Я действую строго по приказу. Я карающая и благодетельствующая десница господня, и не мне осуждать его решения. Но даже в последнее время я вижу, что ты защищаешь интересы людей и хочешь забрать только отъявленных грешников, но по Его указу я должен защищать эту шваль, тех, на кого укажут, хотя по совести они не всегда заслуживают прощения и моей защиты.… Да и в других вещах.… Тоже… Я… Ты только не сквернословь, хорошо…? Я влюбился в другого духа. Да, я люблю жену, но только разумом, подолгу, а сердцем.… Люблю демона. — Ты что, про Азриэллу?! — Не выдержал я. Увидев, как он резко отшатнулся и вытаращил глаза, я понял, что сильно поспешил с выводами. — О, нет! Я не о твоей жене говорю! — Его щеки затопил жаркий румянец смущения, и он замолчал — А о ком тогда то? — Не понял я, и осекся, потому что несчастный Альберт поднял на меня взгляд полный такой тоски и боли, что я почувствовал себя последней скотиной. Рука сама обхватила его за плечи, притягивая несчастного, расклеившегося ангела к себе. Уткнувшись лбом в мое плечо, бедный Альберт беззвучно зарыдал. Погладив его по голове, я провел нежно пальцами по его щеке, заставив его поднять на меня глаза, и ободряюще ему улыбнулся. Заглянув в его невероятно синие, красивые, в обрамлении густых ресниц, глаза, я вздохнул и наклонился к нему. Поцелуй вышел осторожным, нерешительным, неспешным, и… Невероятно нежным. Честно признаться, я сам желал Альберта не первое тысячелетие. С Азриэллой было море похоти, но нежной и чувственной любви — никогда. А Альберт, хоть он сам кого хочешь кулаком в землю вгонит по уши, не смотря на его силу и внешность атлета, продолжал оставаться нежным и ранимым. Наверное, поэтому я, никогда не сопротивлялся ему всерьез во время стычек на работе и плоско отбрехивался во время перепалок и ругани за грешника, хотя мог и всерьез оскорблений поназаворачивать. Я откинулся на кровать спиной, увлекая ангела за собой. Не ожидав такого маневра, Альберт отстранился, попытавшись сползти в сторону с меня, но я его удержал, блаженствуя под его живым весом. Щеки ангела вспыхнули: — Я же тяжелый! — Он попытался перенести часть веса на руки, оперевшись о кровать и, приподнявшись с меня, но я не дал. — Лежи… Мне приятна твоя близость. — С этими словами я припал губами к его шее, проведя языком по яремной вене, и скользнул за ухо. По донесшемуся до меня судорожному вздоху, я с удовольствием отметил, что ему нравится. На все последующие нехитрые ласки он реагировал как девственник нецелованный, страшно возбудившись от одних поцелуев. А уж когда я оседлал его бедра и постепенно расстегнул его рубашку, и, припав губами к обнажившемуся темному соску, потерся ягодицами о его стоящий член, он вздрогнул и кончил, несмотря на то, что между нами было все еще дофига одежды. И, признаться, такая бурная реакция была мне в новинку. На этом результате было бы останавливаться невероятно глупо, и я накрыл его губы своими, завладевая всем его вниманием. Нежно покусывая его губы, и исподволь вовлекая в нежный танец его губы и язык, я расстегнул его брюки и обхватил ладонью его член. За несколько минут он снова налился желанием, я скользил по его длине вниз и вверх, лаская его. К этому моменту Альберт уже смелее гладил меня по торсу чуть дрожащими пальцами, стараясь расстегнуть мою рубашку. Преодолев сопротивление последних пуговиц, его руки скользнули по моей горячей груди, прошлись по бокам и Альберт крепко меня обнял, прижимая к себе и непроизвольно прижимаясь сам ко мне всем телом, подаваясь бедрами мне навстречу. Целуя его шею, прикусывая кожу на сильных плечах, я с удовольствием отметил, что расслабившись, ангел уже громче стонет и двигается у меня в руке уже сам. Я не мог отвести глаз от его лица даже во время поцелуев, любуясь тем, как его чуть отросшие светлые волосы разметались по кремовой подушке, и как дрожат его ресницы, полуприкрыв глаза, я с ликованием чувствовал, как его сердце стучит в мою грудь. Совершенно неожиданно я поймал себя на мысли что уже давно не расслаблялся в постели и не получал такое удовольствие, просто даря ласки.… Да если честно, вообще никогда. Я получал удовольствие только во время акта, удовлетворения своих потребностей, а уж секс с моей женой вообще в каких-то элементах похож на сражение под лозунгом «пришел, увидел, победил, вставил», это никогда, ни в какие времена нельзя было назвать любовью… Не помню, как мы оказались полностью обнажены, осознал я это только тогда, когда робкие губы Альберта коснулись моей груди, в то время как он лежал на мне, и наши возбужденные члены, соприкасаясь, были зажаты между нами. Я, обхватив его ягодицы ладонями, помогал ему двигаться в приятном для нас обоих темпе. Несколькими поцелуями распалив меня до звездочек перед глазами и шума в ушах, Альберт непонимающе ахнул, а потом тихо застонал, когда я, лишь взглянув ему в глаза, обхватил его за спину и перевернулся на кровати, снова оказавшись сверху. Несколько моих движений и он снова кончил, вскрикнув, и обхватив меня за спину руками. Я отстранился, вытирая нас обоих скомканной простыней, а когда снова прижался к нему, Альберт, отчаянно краснея, спросил: — А ты разве еще не… ни… ни разу? — Я только хмыкнул в ответ. Вряд ли когда-нибудь я смогу объяснить даже себе, отчего вдруг с ним мне больше понравилось дарить, чем брать. Впившись в основание его шеи поцелуем, и ощутив как Альберт запрокинул голову, выгибаясь, я совершенно не был готов к тому, что его руки обовьются вокруг моих плеч, а его ноги обхватят мою поясницу. И так резко, что я едва случайно не вошел в него. Отшатнувшись, я так резко дернулся, что едва не свалился с кровати — Дурак блондинистый! — зашипел я на ангела — Не подготовив тебя, без смазки, да я тебя разорвать мог! — Набрав воздуха в грудь, я открыл рот для следующей порции отповеди, но осекся: бедный ангел, красный как рак, сидел на кровати и не знал, куда себя деть со стыда. Мне пришлось извиняться. — Но я же знаю, что тебе надо! У тебя же колом стоит… — Чуть не плача привел свой главный аргумент Альберт. — Потерплю, не переживай за меня. — Ласково ответил я и, уложив его, накрыл его тело своим, нежно и страстно целуя его в губы. Альберт со стоном выгнулся мне навстречу, когда я обхватил губами горошину его соска, чуть прикусив ее зубами, отпустил, и начал кружить кончиком языка по нежной темной ареоле. Лежа на нем и опираясь на локти, чтобы не давить всем весом, одной рукой я зарылся пальцами в его мокрые от пота волосы. Второй ладонью гладил его тело везде, куда мог дотянуться: его грудь, нежную кожу бедра, второй сосок, сокращающиеся от мимолетных прикосновений мышцы пресса. Альберт метался подо мной и елозил по кровати, не зная, куда деть свои руки, непроизвольно подавался бедрами мне навстречу, упираясь заново возбужденным членом мне в живот. Впрочем, и я в долгу не оставался: поймал себя на мысли что, уже довольно давно, неосознанно сам двигаюсь ему навстречу, вжимаясь между нашими скользкими от пота телами, и шум крови в ушах даже иногда заглушает хриплые стоны Альберта. Оторвавшись от ставшего плотным соска, я вернулся обратно к его шее, прикусывая солоноватую кожу зубами, оставляя багровые засосы, а сиплые ободряющие всхлипы в самое ухо подсказывали мне, что я действую именно так, как он хочет, и невероятно распаляли меня. На мгновение, прикусив собственную губу, я чуть приподнялся с Альберта, не намереваясь кончать, от одних только холостых движений и тут же Альберт протестующе захныкал, я отвлекающим маневром припал к его шее, прикусывая не то плечо, не то основание шеи и был вознагражден его возгласом «ах!». Спустя секунду Альберт, похоже, вспомнил, что у него имеются руки и ими можно двигать и зарылся пальцами в мои влажные волосы, прижимая мою голову ближе к себе и прерываясь стонами, он хриплым голосом произнес: — А-Абифасдо-он… я… хочу… Спрятав улыбку в его шею, я обвел языком его ухо и хрипло зашептал. — Чего ты хочешь? Альберт застонал, выгнувшись, подаваясь бедрами мне навстречу, и зажмурившись, застонал от разочарования. Я, успев отстраниться и стоя над ним на коленях в ногах кровати, с удовольствием следил за ним, любовался его извивающимся обнаженным телом. Альберт приоткрыл глаза и разглядев выражение моего лица, смущенно прикусил губу, скользнул взглядом по моему телу, по груди, животу, ниже… Его восхищенное аханье было мне наградой и комплементом, по моему лицу расплывалась торжествующая улыбка, когда я наблюдал за тем, как его смущенное лицо преображается, как глазами он скользит по моему гордо стоящему члену, как он облизывает пересохшие губы и на его лице отражается самый настоящий сексуальный голод. Стоило мне опустить свой взгляд на его гордо стоящий член, который чуть подрагивал и обильно исходил смазкой, и на моем лице зеркально отразилась улыбка Альберта, выглядящая почти такой же голодной и похотливой. Взяв его член в руку, я чуть сжал его сразу за головкой, обхватив всей ладонью, и большим пальцем огладил головку, размазывая предэякулянт. Альберт откинул голову на подушки, застонав. — Так чего ты хочешь, Альберт? — мой голос звучал чересчур хрипло, выдавая мое желание. Я, не отрываясь, следил за ним, с удовольствием отмечая его расширившиеся зрачки, закрывшие практически всю синюю радужку, трепещущие ноздри, приоткрытый рот, капельку пота, скатившуюся с виска на шею. Ангел застонал и подался бедрами наверх, но я мгновенно ослабил хватку пальцев, не давая его члену упасть на живот, и не давая ему получить удовольствие, двигаясь в моей ладони. Он прикусил губу и умоляюще посмотрел мне в глаза: — Абифасдо-он… Ну пожалуйста-а! А-ах! я хочу внутрь, пожа-алуйста-а! Альберт прикрыл глаза, вздыхая, и тут же судорожно вскрикнул, когда я рывком вобрал его в рот, заглатывая практически до корня, и заметался под моими губами, всхлипывая и вскрикивая, бесконтрольно подаваясь бедрами мне навстречу, проникая в горло. Его красивое загорелое тело сотрясала дрожь удовольствия, а крики заметались под потолком, стоило мне только начать ласкать его языком и, меняя сжатие губ на стволе, попробовать прижимать головку его члена к нёбу и сосать его невероятно большой член. Альберт, забыв о контроле, зарылся пальцами в мои волосы, побуждая взять его глубже, я не сопротивляясь, подчинился и застонал от удовольствия. Из-под губ текла слюна вперемешку с горьковатой смазкой Альберта и я, обмакнув пальцы в слюну, взял в ладонь его яички, чуть сжимая и перекатывая их, скользнул указательным пальцем дальше и найдя отверстие, с удовольствием его обвел мягкой скользкой подушечкой, чуть надавив. Ангел, не ожидая в этот момент подобного действия, был расслаблен и неожиданно для самого себя я проник внутрь. Альберт захлебнулся стоном и начал хватать ртом воздух, неосознанно подавшись ко мне наверх, а потом отстраняясь, сам же насадился на мой скользкий палец до половины. Я судорожно вздохнул, в паху свинцовой тяжестью налилось возбуждение, я неосознанно двигал бедрами, вбиваясь и вжимаясь в кровать. Силой воли я сдержал свое тело, и продолжил делать минет моему другу «или уже любовнику?» мелькнула мысль у меня в голове и сразу пропала, когда Альберт сильнее подался мне навстречу. Полностью сосредоточившись на его удовольствии, я интенсивней принялся ласкать, облизывать и посасывать его, срывая с его губ стоны удовольствия, в то же самое время все глубже проникая в него, и ликуя, отметив, как он насаживается на мои пальцы сам. Альберт неосознанно сжимался вокруг уже двух моих пальцев, а при добавлении третьего всхлипнул и простонав что-то неразборчивое, насадился почти на все до конца и заскулив, простонал: — Мало.… Еще… Абифасдон… Я хочу тебя… Ну скорее же… Я улыбнулся одними глазами, встретившись с ним взглядом и сделал вид, что не слышал, но выпустив из ладони яички, на следующем же рывке, когда он погрузился в мое горло полностью, вытащил пальцы практически полностью и ввел уже четыре, с трудом скользя в его узком проходе, но, наконец, у меня получилось дотянуться до плотного, овального кусочка плоти и мазнуть по нему пальцем, чуть надавив. Альберт ахнул, судорожно вздрогнув, еще раз рванулся ко мне навстречу, сжимая в себе мои пальцы, и бурно кончил, хотя я успел отстраниться настолько, чтобы густая, горьковатая сперма Альберта заполнила мой рот. Приподнявшись на дрожащей руке и выпустив изо рта обмякающий член Альберта, я с удовольствием окинул взглядом его расслабленное тело, блестящее и кое-где покрытое капельками пота, его дрожащие ресницы, приоткрытый рот, поднимающаяся грудь… Дискомфорт в паху быстро напомнил мне что о себе надо тоже позаботиться, и выпустив изо рта в ладонь сперму ангела, я обхватил свой стояк, распределяя равномерно по всей длине вязкую жидкость. Альберт приоткрыл глаза и, наткнувшись взглядом на мой член, бывший в полной боевой готовности до сих пор, вздрогнул и тихо застонал, приподнимая бедра и протягивая ко мне свою дрожащую руку -О боже… — Он встретился со мной глазами — Ты такой большой… И красивый… Я прикусил губу, чтобы не застонать в голос. Почему-то такие совершенно обыкновенные слова меня очень заводили. Мои пальцы выскользнули из его отверстия, и пока оно не закрылось, я щедро, и насколько смог, глубоко, смазал остатками его спермы края и стенки. Поискав взглядом, и обнаружив подушку, я поудобнее устроил ее под бедрами Альберта и, опершись рукой о кровать у его плеча, навис над ним. Он ласково «любяще?!» улыбнулся мне и, обхватив меня руками, притянул на себя, нежно целуя в уголок губ, снова обхватил меня ногами за поясницу, притягивая ближе к себе. Упершись головкой в его вход, я замер, а Альберт, вздрогнув, застонал и заерзал, стараясь насадиться на мой член. Не выдержав больше, я тихо зарычал и, впившись укусом в его плечо, дернул бедрами вперед, проникая в узкий проход Альберта сразу почти до половины. Альберт вскрикнул и выгнулся подо мной, его коротко остриженные ногти совершенно неожиданно для меня впились в мою спину, оставляя весьма ощутимые царапины. Тяжело дыша в ухо Альберту, я, за пару фрикций, погрузился в него полностью и замер, давая ему время привыкнуть. Скользкие стенки прохода сжались вокруг меня, заставив глухо застонать, Альберт хныкал и ерзал подо мной, стараясь насадиться, затем совершенно неожиданно вздрогнул, застонал и, сжав меня в объятиях, заскулил мне на ухо. — Абифасдон, ну двигайся же! Черт, да возьми меня наконе-ец! Не в силах больше сдерживаться, я судорожно вздохнул и медленно качнулся вперед, а потом назад, вырвав стон у охрипшего Альберта, и начал медленно выскользать из Альберта практически до половины и погружаться до конца. Вспомнив, где у Альберта простата, я чуть поменял угол проникновения, и, вскрик удовольствия Альберта был лучшей из всех наград для меня! Найдя нужный угол проникновения, я постепенно ускорился, через пару минут найдя свой темп и делая серию неглубоких, до половины длины фрикций четко по его простате. Заканчивал я серию толчков резким проникновением до упора, но устав, поменял стиль, глубоко вбиваясь в него, но стараясь, каждый раз выходить ровно настолько, чтобы головка моего члена мазнула по простате Альберта. Я, как никогда и ни с кем до этого, наслаждался его узостью, его криками: — Да, так, сильнее, Аби! Еще! Ах, да, я твой! Аби! Аби! Я сам выкрикивал его имя, врываясь глубже, чувствуя, как скользит между нашими телами, влажными от пота, его снова возбужденный член. Ощутив, наконец, как судорожно сжимаются вокруг меня стенки его прохода, как, изливаясь, пульсирует упирающийся мне в живот его член, я выкрикнул его имя, погружаясь в него последний раз и бурно извергая сперму у него глубоко внутри, заполняя его. Руки у меня подогнулись и, вздрагивая от послеоргазменных судорог, я опустился сверху на Альберта, который ласково гладил меня по мокрой спине дрожащими пальцами и покрывал мою щеку поцелуями. Немного придя в себя, я прочитал в его глазах нежную усмешку: — Что? — Да так… — Не увиливай, Альберт! Ангел улыбнулся мне и прошептал на ухо: — Ты кричал… — И что? — я лениво прикрыл глаза, склонив голову к Альберту на плечо — Ты не понял, Аби. Ты кричал, что любишь меня! Я поднял на него глаза и наткнулся на ясный и необъяснимо лукавый для ангела взгляд. — Ну что, повторим? — он поиграл бровями и чувствительно, но очень сладко укусил меня за шею — Признайся, чего ты хочешь? — Тебя! — ответил я и, обхватив его за плечи, перевернулся с ним на кровати. Мой член наливался желанием, все еще находясь в плену скользких, узких и горячих стенок прохода Альберта — Поза наездницы? Альберт закусил губу, всхлипнув, и заелозил на мне, насаживаясь на меня еще глубже… Конец! P.S- Или только начало…?))