la stregoneria

       Вечер обрушился на столицу Варийского королевства с грохотом и истерическим визгом скотины в загонах, словно боги скинули на землю всё ночное небо. Но в городе было светлее, чем днём, зарево горящих домов и беспорядочных уличных костров освещало путь отрядам полупьяных воинов. Они громко кричали и хохотали. Замотанные в жёсткие шкуры, резко двигаясь и хрипло рыча, они походили на обезумевших зверей: огромных волков и медведей, не сумевших полностью обратиться. Люди в ужасе бежали в разные стороны, но многих останавливали топоры и ножи, воронами летящие от варваров. Полуголые женщины, в одних лишь ночных сорочках, прижимая к себе детей, бежали в сторону каменных стен, поскальзывались на лужах крови и грязной воды. Кажется, в одно мгновение паника и ужас охватили весь город. Глаза "зверей" горели злобой и жаждой наживы; они выволакивали на улицы раненых мужчин, сгоняли их в хлева и поджигали. Нестройно орали песни на непонятном варийцам языке и странно плясали, размахивая алыми от крови шкурами. Топот походил на злобный бесовской хохот, дрожала земля от рёва и плача, двери слетали с петель с одного лишь удара. Захватчики выносили всё, что имело ценность, скидывали это в кучи и танцевали вокруг награбленного, подкидывая в огонь какие-то странные камни — от них пламя перекидывалось на соседние строения, сжирая их слишком быстро и неестественно. Стражники ничего не могли поделать: их оружие становилось неподъёмным, а кольчуги плавились на теле. Они кричали, пытаясь стащить доспехи, но только обжигали руки и падали мёртвыми у ног торжествующих врагов. Мимо осыпавшихся угольками домов и мёртвых людей неторопливо шёл высокий мужчина. Он не осматривал происходящее вокруг, безучастно наступал на тела, пачкал высокие жесткокожие сапоги в кровь. По земле за ним волочилась тяжёлая шкура чёрного медведя, обшитая золотыми нитями, крепкую грудь скрывала мягкая светлая рубаха. "За Вонголу!" — надрывались спятившие от азарта воины, кидая под ноги человека украшения и монеты. Мужчина не обращал на это внимания, продолжая идти напрямую ко дворцу. Ветер играл в жёстких тёмных волосах, путал в них искры и лепестки пепла. Занзас сделал шаг на первую ступень, и сверху на него опали звёзды стрел.        Ветер свистел в ушах, резал щёки и глаза, но Скуало гнал лошадь ещё быстрее, до хрипа и кровавой пены изо рта. За ним шлейфом вился плащ с гербом Варии, звенели отлитые личным кузнецом доспехи, меч нетерпеливо гудел в ножнах. Небо, как несвоевременный закат, озарял далёкий пожар. Скуало боялся думать о происходящем там. Принц своего королевства не успел защитить его. Под рёбрами кололо, выворачивало словно намотанные на палку кишки. Влажная из-за дождя дорога скрадывала частый цокот копыт, на подковы налипала глинистая грязь. Жёсткая грива колола щеку и шею, запах лошадиного пота бодрил, когда ярость застилала алым глаза. Вария встретила его гробовой тишиной, нарушаемой только треском тлеющих домов, и распахнутыми настежь воротами. Под копытами трещали драгоценности и стёкла, скрипели крупные щепки. Конь ловко обходил все возникающие препятствия, а Скуало смотрел на замок, огромной каменной черепахой возвышающийся над всей округой. Вокруг всего дворца разбросанными оловянными фигурками валялись стражники и солдаты — Скуало всегда забывал убирать игрушки, всё куда-то нёсся, выдумывал новые игры. Этих точно не сложишь в коробку. Окна светились дорогими витражами, переливались огнями факелов и свечей, звенели от музыки — пир. Меч лёг в ладонь, как влитой, мир сузился до одной цели — убить всех виновных. На ступеньках сухо хрустели стрелы, тускло поблёскивали ядовитые наконечники. Ни одного чужого воина Скуало не увидел, встречаясь взглядом только со своими рыцарями и касанием позволяя им уйти на покой. Тронный зал заполнился смехом и громкими речами: десятки хорошо сложенных небритых мужчин ходили вдоль длинного стола, ломящегося от обилия разнообразных яств. Все они надели шубы, обвешались золотыми украшениями, жрали с обеих рук, сгребая еду в ладони. Вино заливало дорогие меха и пол, а дикари всё пили и пили. Скуало зло осмотрел весь этот хаос: от музыки заныло в висках, блеск золота злил. Он отвлёкся от балагана и перевёл взгляд на возвышение с троном. В глазах потемнело. На королевском троне, по-хозяйски закинув ногу на подлокотник сидел со скучающим лицом молодой брюнет. Взгляд притягивали необычные шрамы-ожоги, на голове красовалась тяжёлая, отделанная рубинами золотая корона. Корона Тира. Сам Тир сидел рядом, на троне королевы. Тело его обмякло, как мешок с грязью, и побледнело. Он был мёртв и держался только благодаря широкому кинжалу, пригвоздившему его за шею к мягкой обивке, глаза пусто смотрели на развернувшийся праздник. — Ты займёшь место отца, мусор. Скуало не заметил, как рванул вперёд, но взгляд наглого брюнета его остановил. Цвет тёмной колдовской крови залил обзор, кончик языка дёрнулся на пряность старого вина. Тело перестало слушаться, руки ослабли, а голова изнутри заполнилась дымом. Мысли исчезли, спутались, растаяли. Но Скуало чувствовал невероятную злость. — Танцуй. В миг зал почти опустел, исчезли столы, люди отошли к стенам, а музыка громыхнула громче прежнего. Скуало словил себя на выполнении знакомых ему с детства движений, ноги сами несли его вперёд. Чужая воля заполнила его, как вода бурдюк. Он едва успевал замечать мелькающие в поле зрения удивлённые лица. Пот катился по спине и груди, собранные в хвост волосы били по влажным щекам. Доспехи немузыкально бряцали. Он скинул плащ. Занзас смотрел сверху и не мог взгляда оторвать. Скуало напоминал ему вьюгу, могучую и неукротимую. В груди цвела огромной шипастой розой гордость — он подчинил, заставил двигаться в свой темп. Бледные губы, светлые глаза. Занзас чувствовал, как всё вокруг завибрировало от столкновения их энергий. Как маг он ощущал каждую ниточку пространства, пронизанного разнообразными ароматами душ. Эта в смеси остального брожения будоражила нотой зимней свежести. Скуало вихрем носился по залу, вытанцовывая, как в детстве — каждый шаг точен, движение привычно. Всё существо заходится восторгом, от которого давно отвыкло. Он не успевает понять, как оказывается совсем близко к своему главному врагу. Занзас смотрит на него снизу, подперев голову рукой, и усмехается. И без того разгорячённое танцем тело принца пылает, откуда-то изнутри, — и со всех сторон одновременно, — ползёт под кожу раскалённый колдовской туман. — Целуй. Скуало опирается одной рукой на рельефный подлокотник, впиваясь пальцами в знакомый узор, пнаглоняется и неосторожно целует горькие губы. Занзас чувствует пронизывающий холод, мороз молниями бежит к кончикам пальцев, шипит внутри, борясь с его собственным пламенем. Стальные глаза спокойны или безразличны — не понять. Занзас чувствует меч у горла, топит ледяную волю Скуало и смеётся.