Kriger

Юнги сильный. Юнги взрослый и очень сильный. И не важно, что по ночам хочется реветь в подушку, а когда совсем невмоготу, он край этой самой подушки закусывает и беззучно воет, потому что будить Сокджина нельзя, равно как и пугать донсенов: он взрослый и сильный хён, на которого равняются младшие. Он так привык. Юнги сдержанный и взрослый. А еще очень сильный. А вообще Мину не на что жаловаться, у него все отлично и проблем нет таких, как у остальных. Он не переедает как Джин и не крутит потом всю ночь педали в спортзале, и с танцами у него весьма прилично. Его не оскорбляют нетизены как Намджуна, на нем нет бремени лидера. Он не хочет вырасти быстрее и делать все, что хочется, как Чонгук, потому что он уже. У него ни по кому безответно не болит как у Чимина, и по поводу общественного мнения он так не задрачивается. Его не зовут «не от мира сего» как Тэхена и с его мнением в группе всегда считаются. Он не рассматривает себя часами в зеркале как Хосок, выискивая недостатки, потому что и так ладненький, и не стирает ноги в кровь, совершенствуя возможности тела. Ему и так комфортно. Жаловаться не на что. И не кому. И вот это «не кому» режет по сердцу тупым ножом нить за нитью. Юнги бы нашел на что, придумал бы, в конце концов, только бы выслушали. Только бы поняли и приняли, и не высмеяли слабость. Мин сидит в студии третий час и просто смотрит на стену перед собой. За окном, его тут нет, но Юнги знает, глубокая ночь, все ребята видят десятый сон, а он не может. Слишком сильный. Юнги вздрагивает, когда на плечи опускаются чужие теплые ладони; даже не слышал как кто-то зашел, не предполагал. — Хён, пойдём домой, — Намджун слегка массирует плечи Шуги, на свой страх и риск, ведь Мин может скинуть руки с себя, а еще Намджун мог ошибиться и с хёном все на самом деле распрекрасно. — Не могу, — Юнги прикрывает веки и слегка расслабляется от прикосновений. Почему-то намджуновы сейчас не вызывают отторжение. — Там должен быть сильный Мин Юнги, а он сейчас не в форме. Шуга грустно хмыкает сам себе: звучит действительно жалко. — Юнги, — Ким наклоняется и утыкается носом в макушку Мина, — ты для них всегда будешь стеной, за которой не страшно, настоящим хёном, но позволь себе быть слабым рядом со мной, и это будет нашим секретом. Юнги доверяет Намджуну как себе, они знакомы дольше всех здесь и прошли через многое. А еще он увидел в болезненном изломе бровей Мина то, что не видит никто иной, а значит, ему правда можно открыться, и Шугу он не выдаст. И поводов кусать подушку по ночам, чтобы не закричать в голос, будет теперь меньше.