Любовь сильнее смерти

Сегодня в больницу поступила молодая девушка с многочисленными ножевыми ранениями в живот. В операционной за ее жизнь боролись лучшие специалисты. Мужчина, бросил все свои дела, когда по телефону сообщили, что его невесту везут в госпиталь в тяжелом состоянии. Сейчас, он как заведенный ходил по коридору больницы. Сидеть на одном месте он просто не мог. Шаги не помогали, но позволяли отвлечься. Время тянулось непозволительно долго, а новостей все не было. Неведение убивало его. Медленно. Мучительно. Безжалостно. Больше всего ему хотелось крушить и ломать все вокруг. Лишь бы физическая боль заглушила душевную. И вот, спустя почти пять томительных часов к нему вышел доктор, снимая окровавленные перчатки и маску. – Она будет жить? – севшим, каким-то чужим голосом спросил мужчина. Врач, ничего не ответив, опустил глаза. Операция была крайне тяжелой. Повреждения были слишком сильными. Органы девушки отказывают, а кровотечение чрезмерно активное. – Мне очень жаль, – три слова прогремели в пустом коридоре как приговор. – Мы сделали все что могли, но мисс Гилберт не доживет до рассвета. Мы ей просто так зашили рану. Нет. Это не может быть правдой. Она не может умереть. Не может, не имеет права бросать его одного. Молодой мужчина рухнул на сидение, запустив руки в черные как ночь волосы. – Сейчас ее переведут в палату, и вы сможете… «Попрощаться». Не озвученное, но понятное слово повисло в воздухе. – Ей будет больно? – спросил молодой человек, не поднимая с пола голубых глаз, в которых начала скапливаться соленая жидкость. Первый раз в жизни Деймону Сальваторе захотелось не просто плакать, ему захотелось рыдать. Отчаянье, безысходность и ни с чем несравнимая боль. Вот три составляющих его нынешнего состояния. – Нет, – зачем-то покачал головой доктор, – мы вкололи ей морфин. Первое, что бросилось Деймону в глаза, когда он вошел в палату, неестественно-бледное лицо невесты. Она была такая мирная, спокойная, словно фарфоровая кукла. Единственное, что осталось прежним от его Елены – это глаза. Такие же теплые, любимые и живые. Пока живые... – Девочка моя, – прохрипел Сальваторе, упал на колени около кровати, взял руку Елены и стал целовать. На ее мертвенно-холодную кожу падали горячие слезы. Не выносимо было видеть его таким. Она ненавидела себя за то, что причиняет ему такие муки. Но времени мало, нужно успеть сказать… – Деймон, – она смотрит в его переполненные ужасом глаза и понимает, что из ее глаз тоже льются слезы. – Пообещай, что пока бьется мое сердце, ты будешь жить. Елена знает, что умрет, и последнее, что она хочет сделать, это спасти человека, которому отдаст свое сердце. Мужчина крепче сжал ее руку, держа у губ. – Пообещай, что будешь счастливым. Не честно было просить его о таком. Но она хотела, чтобы он дал слово. Тогда он не наделает глупостей и будет жить. За себя. За нее. За них вместе. А она будет приглядывать за ним сверху и ждать, когда его время настанет. – Да, обещаю…

***

На протяжении долгих тридцати лет, Деймон каждый день приходил на могилу девушки, которая была для него больше чем жизнь. Он так и не создал семью, детей. Просто не мог даже представить рядом с собой другую, чужую женщину. Деймон Сальваторе не принадлежал себе. Разумом и душой он принадлежал той, которая так и не успела стать миссис Сальваторе. Но место рядом с ним навсегда осталось принадлежать особе с красивым именем – Елена. Он сдержал слово лишь наполовину. Жил пока билось ее сердце. Счастливым он не стал, поскольку без его девочки это было не возможно. Сегодня он к ней пришел в последний раз. Положив свежие кроваво-красные розы на могилу, уже не молодой Деймон с серебром в волосах опустился на колени, доставая заряженный револьвер. Говорят, что душа не стареет, скоро он сможет сам убедиться в этом предположении. – Я иду к тебе, любовь моя, – Сальваторе прислонил к виску дуло револьвера, – больше мы с тобой никогда не расстанемся. Секунда. Выстрел.