семьдесят два метра свободного полёта

      Тэён снова достает пачку сигарет и зажигалку. Снова курит. Снова забивает на то, что нельзя, на то, что вредно. Вредно для легких, для голоса и для жизни. Тэён снова тошнит. От себя, от людей, от табачного дыма. В душе у неё сквозная рана, которую дым разъедает, делая её с каждым днём все больше и болезненнее. Иногда Тэён запивает боль алкоголем. Чаще - заглушает музыкой. Вот только боль слишком громкая, чтобы не услышать, и слишком явная, чтобы привыкнуть и забыть.       Тэён лезвием ранит запястья, чтобы физическую боль сделать сильнее моральной, а после опускает их в холодную воду, чтобы прийти в себя. И у неё почти получается. Почти - потому что боль и своеобразное безумие окутали её всю, и чтобы прийти в себя придется отдирать с кожей.       Боль и обезболивающее для Тэён - в одном человеке. Звучит абсурдно, но звучание сути не меняет. Когда девушке становится совсем плохо, когда боль пульсирует в висках и ком в горле, она открывает в галерее телефона папку с очевидным названием "Тиффани", просматривает фото, разглядывая до боли любимые черты лица своего солнышка, которое, на самом деле, и не её вовсе. И прикусывает губу, чтобы не заплакать.       Тиффани - замечательная, Тэён в этом уверена. Правда, расстояние между их городами в тысячи километров. Как и между ними двумя. От осознания этого Тэён сворачивается калачиком на кровати и вытирает слёзы о подушку. Потом встаёт и снова курит, запивая сигаретный дым несладким зелёным чаем. Она пишет Фани, спрашивает про любимые цвета и запахи, а получив ответ безумно радуется. Проговаривает их вслух, чтобы запомнить лучше. И улыбается всего от нескольких сообщений.Тиффани - обезболивающее, от которого Тэён потом всё равно будет больно.       Когда Тиффани плохо - Тэён хуже, потому что Тиффани больно, а Тэён больно за двоих. Она хочет обнять своё солнышко, напоить теплым чаем и пообещать, что все будет хорошо. И злится. Ужасно злится на людей, которые посмели обидеть Фани. Ведь её обижать нельзя - так Тэён решила.       Любовь безумна. А невзаимная ещё безумнее. Тэён любит Тиффани, а Тиффани любит не Тэён. Тут даже нет треугольника, и если попытаться нарисовать, то на белом листе получится лишь прямая. Тэён не знает, чего она хочет больше: забыть или заботиться о Тиффани хотя бы на расстоянии? Оба варианта безумно болезненные и Тэён в любом случае будет так же давиться от боли, тонуть в ней. Но каждый раз она выбирает Фани. Она всегда её выбирает, ведь Тиффани - обезболивающее Тэён, хоть от него она и страдает.       Обычно Тэён мило болтает с окружающими её людьми, улыбается почти после каждой фразы и обнимает всех при встрече и на прощание. Правда, никто не знает, что за яркой улыбкой она прячет безумную боль, а в объятиях ищет тепло, потому что, когда грустит - становится очень холодно. В идеале было бы согреться в объятиях Тиффани, но Тэён не уверена, что та захочет её согреть.       Гуляя по ночному городу, вдыхая его едкий запах, Тэён идет к мосту. Она садится на перила, свесив ноги, и смотрит вниз. Она говорит всем, что боится высоты, когда на самом деле любит её почти так же, как своё солнышко. Тэён вглядывается в темную воду и думает, что только она сможет избавить от страданий, излечить от безумия. И Тэён бы прыгнула, избавилась от всего, но что-то останавливает. Может, Тиффани, а может, пока не время? Тэён знает, что до тёмной глади ровно семьдесят два метра. Не важно, откуда, но она знает. И находит фразу: «семьдесят два метра свободного полёта» весьма романтичной, и если бы она могла выбрать, как уйти из этой жизни, Тэён бы выбрала полёт. Но снова возвращается домой, снова запивает ядовитый дым сигарет чаем, снова давится солёными слезами.       Иногда Тэён думает, что любовь, на самом деле - прекрасное чувство, и она хотела бы, чтобы Тиффани тоже любила. И Тиффани, возможно, любит, но не Тэён. Поэтому та чаще всего думает, что лучше бы любовь обошла её стороной, и завидует людям, которые не любят никого. Лучше не любить и быть нелюбимым, чем сдыхать от невзаимности. Она смотрит в потолок, в наушниках музыка, которая должна успокаивать, но делает только хуже. «There's nothing like us, there's nothing like you and me» впивается в мозг, и Тэён напевает её до тех пор, пока снова не станет тошно.       Тэён сдаётся. Она пишет Тиффани и извиняется, а на следующий день снова идёт к мосту, снова садится, свесив ноги, и смотрит вниз. Она снова думает, что лучшее излечение - прыгнуть в холодную воду, которая, как Тиффани - обезболивающее, только от неё больше никогда не будет больно. Тэён думает о Тиффани. Будет ли ей больно или она будет чувствовать себя виноватой? Или не почувствует ничего? Она думает об этом и прикусывает губу до крови. Сдержав слёзы, она встаёт, держится руками за перила и смотрит на водную почти прозрачную гладь. Она уже уверена, что пришло время избавиться от безумия и от самой себя. Как только Тэён собралась перелезть через перила, тёплые руки обвили её талию, и она услышала знакомый голос: «Не смей». Оттащив Тэён от перил и развернув к себе лицом, Тиффани обняла её как можно сильнее и облегчённо выдохнула: «Успела».