(Не)чистая кровь

Он пьет дорогой неразбавленный виски и слишком высокомерно себя ведет. Он щелкает пальцами, чтобы охрана увела навязчивую танцовщицу, и жестом подзывает Кюхёна к себе. Кюхён, усмехнувшись, облизывает уголок губ и опускает локти на край столешницы – он и не думает никуда идти. Ему нравится место у барной стойки, нравится быть раздражающим фактором, нравится громкий звук – за ним почти не слышно, как по венам столпившихся на танцполе людей бежит кровь – круг за кругом, делая около ста двадцати пяти кругов в час. Барабаны и электрогитара. Тяжелый, сладкий запах и мерцающий свет. Шивон смотрит, не отводя взгляда, и Кюхён понимает – он любит играть. Иначе уже сидел бы в окружении воздушных, готовых мальчиков, но ему нужен азарт. Без сопротивления человек не добыча, а жертва, и Кюхён прекрасно может это понять. Шивон не напрягается. Он допивает свой охлажденный виски и наверняка думает, что рано или поздно Кюхён подойдет. Он носит свое высокомерие точно вторую кожу или элитный парфюм и абсолютно ничего не знает о том, что Кюхён тоже умеет ждать. Кюхён помимо прочего умеет опережать. Он знает, что у Шивона есть огромное состояние, безупречная улыбка – почти не фальшивая – и шесть кубиков пресса. Целая россыпь достоинств и один недостаток. Шивон – человек. Его сердце весит около трехсот граммов – как два или три яблока, коробка печенья или неполный пакет молока. Шивон – человек. И он медленно себя убивает. Выравнивает золотой банковской картой дорожку кокса, наклоняется к стеклянному столику, чтобы сделать вдох. Имеет право, но это цепляет Кюхёна, царапает и нервирует. Осталась ли еще в этом прогнившем городе чистая кровь? Кюхён прищуривает глаза и прислушивается, отсекая лишние звуки. Сердце Шивона качает кровь. Бьется с частотой около девяноста ударов в минуту. Кокаин постепенно всасывается в его кровь. Шивон расслабленно расправляет плечи, поправляет часы на запястье и вытягивает руку вдоль спинки дивана в своей вип-зоне. Объятия раскрыты – подходи и садись. На столике осталась дорожка кокса. Должно быть, в эту минуту он думает, что может купить весь мир, но Кюхён не продается. Он допивает острую «кровавую мэри» и, расплатившись с барменом, идет к выходу, ловит на себе внимательный насмешливый взгляд. Раздражение почти сходит, и Кюхён меняет свою траекторию. От Шивона пахнет виски и мятой. Его кровь циркулирует через легкие по малому кругу, насыщается кислородом, делает большой круг, проходит через левое предсердие и левый желудочек, чтобы попасть в аорту. Кюхёну нравится заставлять его ждать, он даже на расстоянии чувствует жар чужой кожи и участившийся пульс. Сладкое, тянущее предвкушение. Он наклоняется, упирается правой рукой в спинку дивана, другой сжимает бедро Шивона, не позволяя встать. У него отличный костюм, ткань – плотная, слегка грубая, приятно провести вдоль, до строчки кармана, зацепить край. Подкладка гладкая и холодная, острый угол пачки сигарет едва задевает пальцы. Кюхён запускает руку глубже и подцепляет пачку. Шивон выпускает легкий, почти незаметный выдох. Его зрачки сильно расширены, глаза горят сумасшедшим блеском. Кюхён знает, чего он хочет, даже может представить, как Шивон дергает его за запястье, чтобы уселся к нему на колени, поерзал, устраиваясь, задел член. Его ощущения обострены коксом, но реакция Кюхёна намного быстрее. Он выпрямляется, раскрывает чужую пачку, вытряхивает одну сигарету и, зажав фильтр губами, идет к двери. На парковке много людей. Кюхён прикуривает у первого встречного и уходит в тень, петляет между автомобилями, сворачивает туда, где почти нет фонарей. Он слышит шаги за своей спиной и не может сдержать улыбку. Шивон проиграл. Кюхён в последний раз глубоко затягивается, останавливается растоптать сигарету, оборачивается и прижимается лопатками к холодной стене. Шивон стоит очень близко – Кюхён кожей чувствует его тепло и волнение, они сдавливают горло и распаляют азарт. Свет в ближайшем фонаре истерично подрагивает. Звуков практически нет. Шивон кривит губы, касается кончиком языка уголка, скользит взглядом по фигуре Кюхёна – наверняка оценивает бледность кожи и хрупкость тела, не зная о том, как она обманчива. Это хорошее преимущество, это большая фора. Кюхён улыбается, подается вперед и тянет Шивона за галстук, накручивает его на кулак. Ближе уже нельзя. Кюхён почти касается его губ, проводит ладонями по груди, животу, подцепляет ремень пальцами, тянет. Глаза Шивона – черные, блестящие, искушают, требуют. Кюхён расстегивает его ширинку, обхватывает ладонью член. Пара быстрых движений, и глаза Шивона закрываются, ресницы дрожат, и от этого во рту пересыхает. Шивону нетерпится. Его подгоняет кокс. Он тянется к пуговице на джинсах Кюхёна, под которыми нет белья, расстегивает, удивленно приподнимает бровь, усмехнувшись – его пальцы задевают металл – кольцо, продетое в головку члена. Ему это нравится. Кюхён слышит, как учащается его сердцебиение. Позволяет с собой играть. Хватается за плечи Шивона, когда тот подхватывает его и врывается на весу в гибкое тело. На нежность нет времени. Никаких иллюзий. Рывки – быстрые, жесткие. Глубоко. Кожа Шивона горячая, покрыта испариной, словно пленкой – хочется снять ее, поддеть ногтем от ключицы к груди. Он дышит рвано, задавая свой четкий ритм. У Кюхёна пересыхает во рту, скоро он уже не сможет терпеть. Жажда туманит разум. Он дышит, вжавшись в Шивона, тащится, когда тот обхватывает его член, со злым удовольствием кончает, испачкав его дорогую рубашку спермой. Влажно, липко и горячо. Кюхён соскальзывает, выпрямляется, как пружина, и застегивает на себе джинсы. Им обоим нужна пара минут, чтобы прийти в себя. Кюхён знает, что будет дальше – Шивон решит, что у него есть права. Люди его уровня не трахаются на задворках, а если делают это, то требуют отработать, требуют все в обмен. Шивон тянется, обхватывает сильными пальцами подбородок Кюхёна, едва ли не причиняя боль, а потом отпускает, осторожно проводит по его левой скуле. Кюхён смотрит ему в глаза и дает Шивону несколько секунд абсолютной власти – наслаждение, которое должно окатывать с головой. А потом скользит пальцами по его шее, надавливает, заставляя наклониться к себе. Его дыхание разбивается о кожу Шивона, язык влажно очерчивает яремную вену. Кюхён улыбается, выпускает клыки и впивается в подставленную шею, жадно и медленно пьет горячую кровь. Шивон застывает, закрыв глаза. Кюхён не оставляет ему возможности сопротивляться, но и не позволяет упасть. В воздухе – запах меди. Кюхён пьет, чувствуя, как тело Шивона слабеет и становится холоднее. Не совсем чистая кровь, но чистый наркотик. Кюхёна кроет по всем фронтам. Одуревшая, насыщенная кокаином кровь. Каждый глоток – как эликсир жизни, концентрированный адреналин, уверенность, сила. Сложно удержаться от того, чтобы не выпить Шивона досуха, но Кюхён осторожен, он понимает: одно дело – труп влиятельного человека, и совсем другое – галлюциногенный кокаиновый приход. Шивону придется молчать, чтобы не сойти за психа. Шивону придется его искать, чтобы отбить проигранную с треском партию, и Кюхёну нравится эта мысль. Он почти с нежностью смотрит на два аккуратных следа от своих клыков и собирает языком тонкие струйки крови как раз перед тем, как Шивон открывает глаза.