Август, Филипп или Ночка?!

Я ушел из дома. Точнее сказать, не ушел, а съехал. Отец решил, что не станет меня больше терпеть, в чем я с ним был полностью согласен, и купил мне небольшую квартирку на окраине города. Съезжая я взял из вещей только свой компьютер (и все, что входило к нему в комплект), планшет, ноутбук и спальник с пенкой. Более ничего из своей родной комнаты я не вынес. Ни фотографий, ни даже кровать или одежду. Ничего. Я бы взял, да только не успел. Отец все выкинул, решив, что эти вещи никому больше не понадобятся. В общем, меня вычеркнули из семьи. Честно сказать, я даже рад этому, только в груди предательски ноет. Но это ненадолго. В конце концов я сам думал, что еще чуть-чуть, еще хоть одна маленькая капелька, и я выпотрошу всю свою «любимую» семью. Родную мать, которая плакала вечерами, а видя меня обязательно говорила, — «Как же так, Лёнечка, ты ведь всегда был нормальным…» —, а после, в обязательном порядке, пристально рассматривала мои фотографии. Отец же был добивающей силой. Он с отвращением на меня смотрел, игнорировал, а вечерами, приходя с работы, никогда не забывал обозвать меня пидаром и виновником всех бед. В этой семье и на планете в целом. Ах, да, как же так вышло, что меня «раскрыли». Всегда нужно чистить историю браузера. Всегда. Мою матушку часто волновало, что я постоянно, дни и ночи напролет, сидел в интернете. И вот однажды, когда меня не было дома, она залезла в мой компьютер. А там…статьи на ЛГБТ порталах, редкие, но все же встречающиеся сайты с гей-порно, и прочее в этом духе. Ну и разумеется она сообщила о своем печальном открытии отцу. В слезах. А теперь я здесь. Сижу в пустой комнате, бессмысленно смотрю в потолок и перевариваю произошедшее. И как подобных мне идиотов земля носит? Вопрос был риторическим. Делать мне совершенно нечего, спать в спальнике не хотелось, так что я решил купить необходимую мебель и одежду. Я открыл ноутбук и потратил пару часов на выбор интерьера, бытовой техники и шмоток. Закончив с этим, на мой взгляд, бессмысленным занятием, мне захотелось немного развеяться. На экране высветилось окно онлайн игры. Я ввел свои данные и меня загрузило в уже давно привычную локацию. А та-а-а-м! Поход на босса, нападение зараженных на Венере, еще и новое оружие скрафтилось. В общем, меня доблестно унесло в кибер-мир на черт знает сколько часов. Веселье прервали грузчики которые поздней ночью привезли мои заказы. И тут завертелось. Мужики стали перетаскивать вещи, я руководил, куда и что ставить. После долгого заполнения всяких бумажек, шума, мата и энергозатрат, сам того не заметив, я так устал, что не постелив постельного белья на свое новое ложе, просто упал на пол и в скором времени отрубился. *** Прошла неделя с моего переезда. И за эту неделю я ничего не седлал. Просто сидел в своей комнате, вешал на стены плакаты и распечатанные картинки, пил чай и смотрел аниме. Иногда что-то читал. Я удивительно сильно похудел, видимо, из-за пережитого стресса и того, что я ничего не ел, кроме кофе и чая. Мне даже смешно стало от мысли, что за одну неделю можно схуднуть на целых пять килограмм. Я и без того напоминал швабру с самого детства, а теперь и вовсе смогу спокойно прятаться за столбами. На часах восемь утра. Восемь! Это же, получается, я все предыдущие сутки и прошедшую ночь играл. А день недели какой? Вторник! Черт возьми, мне точно стоит объявиться в институте. Иначе решат, что помер, и исключат посмертно! Я закинул в рюкзак пару тетрадей, ручку, на всякий случай — бинты и обезболивающую мазь, планшет и выносную зарядку. Подумал, что стоит взять с собой квантовый электрошок или складной лазерный ножик, но опомнился, что нахожусь не в игре. Натянув на себя новые черные джинсы и безразмерную бледно-красную толстовку, с непонятной надписью на спине, решил, что этого вполне достаточно, и покинул свою обитель. Пришлось незамедлительно вернуться за обувью и проездным. Нет, ну я правда идиот! Путь до института оказался ужасно неприятным. Давка в метро, сотни людей на улицах, холодная и пасмурная погода. Несколько раз я даже останавливался, решая вернуться обратно. Но все же, пройдя через городские пытки, я добрался до высокого, бессмысленно пафосного здания. У института как всегда было припарковано множество дорогих иномарок. Студенты, разделившись на кучки, дымили, точно паровозы, и галдели, как целый блошиный рынок. Я тенью проскользнул мимо них, вошел в здание и стал копаться в карманах толстовки в поиске пропуска. Его нигде не оказалось. Я внимательно осмотрел будку охранников — никого не было. Видимо, Хмычев курит где-то за зданием, или ушел на обход. Не теряя своего шанса я пролез под турникетом и быстрым шагом направился к лестнице, дальше — на четвертый этаж, в кабинет к тьютору. Я постучался, и повернув ручку открыл дверь. На меня восторженным, ив чем-то — ужаснувшимся взглядом уставилась Анастасия. Она же тьютор. Она же моя головная боль. — Лёня, а я уже собиралась связаться с твоей семьей. Хотела узнать, где ты пропадаешь с начала учебного года! Ни на первое сентября, ни в первую учебную неделю тебя не было видно. А у нас тут, между прочим, важные вещи рассказывали. Второй курс, профильные предметы, выш. мат! А ты всё бла-бла-бла-бла… Я даже ненароком стал засекать время, на протяжении которого Анастасия Александровна меня отчитывала. У меня есть такая привычка — я полностью выпадаю из реальности, если человек пытается со мной разговаривать дольше четырех минут. В голову приходят разнообразные идеи, мысли и желание свалить как можно дальше с этой планеты. Но тут Анастасия решила, что исполнила свой воспитательский долг, и пригласила меня присесть. — Ну, рассказывай, потеряшка, где пропадал? — между делом спросила она, пока копалась в наших студенческих книжках. — Семья затеяла переезд. Все пошло не так, как было запланировано, и мне пришлось таскать вещи. — Отмазался я. Можно сказать, что не сильно таки соврал. Я отхлебнул из кружки, неведомо откуда взявшейся, чай, и невольно стал рассматривать стоящие на преподавательском столе предметы. Занятие, по сути, бесполезное, но поддерживать даже самый поверхностный разговор мне не хотелось. Вскоре Анастасия выдала мне новый студенческий, пропуск, и бумажку с расписанием пар на четные и нечетные недели. Я коротко отвечал на все ее вопросы, соглашался со всем, пообещал вот-так-вот бесстыжим образом больше не пропадать, и вылетел из кабинета, словно там случился пожар. Или эпидемия оспы. В институт, если честно, я хожу редко. Только если в расписании есть интересные мне предметы. Они же у нас профильные. А лекции по обществознанию, физической подготовке и литературе я нагло пропускал. Всегда. Обществознание меня раздражало своей бессмысленностью. В спортивном плане я полный профан, а все, что проходилось по литературе мне было крайне неинтересно и всегда казалось нудным. Но сейчас во мне зажегся огонек. Я пришел к первой паре. Сейчас, получается, идет нечетная неделя. Получается, первой парой, если верить расписанию, у нас философия. Вот зачем, объясните мне, барану безмозглому, программистам нужна философия? Для чего она нам? Мы будем строить догмы, или рассуждать на тему «баг или не баг, вот в чем костыль?». Нет, мой интерес был вызван вовсе не философией, а тем человеком, который будет вести лекции по этому предмету. Август Филипп Ночка. Меня сильно заинтересовало имя преподавателя. Оно звучало необычно, но при этом гармонично и уходило, как мне показалось, в иностранные корни. А еще я не мог понять, что из этих трех определяющих — его имя. Его зовут Август или Филипп? Или Ночка? Моему интересу не было предела. Я мчался сквозь толпу сонных студентов, воняющих грудой пепельниц, сквозь не менее сонных учителей, обмотанных в шарфы и нервно глотающих «утреннее зелье». Но ближе к шестому этажу мой порыв прекратился, ноги стали ватными и я просто медленно продолжил свой путь стараясь отдышаться. Пока бежал, успел, судя по стоящему в коридорах дыму, выкурить не менее шести пачек сигарет. И вот, наконец, добрался. Я скрипнул старой деревянной дверью шестой аудитории, подобно таракану шмыгнул на самый дальний ряд, повесил рюкзак на спинку стула и расслабленно сел в ожидании Филиппа, Августа или Ночки. Вскоре весь лекторий заполнили студенты. Никого из присутствующих я не знал, хотя по факту учился с ними уже второй год. Некоторые из соседей по ряду откровенно косились на меня, перешептывались, спрашивая, кто я такой и что здесь делаю. Остальные же, парни в основном, громко смеялись, обсуждали полученные в процессе разработки «костыли», кто-то обсуждал игры, «железо», новинки в сфере IT-мира и прочую дребедень. Как-никак, а вся группа поголовно, — задроты (включая меня). Галдеж прекратился. Внимание всей аудитории переключилось на появившегося в ней человека. А я замер. Я почувствовал, как у меня похолодели руки и забилось сердце. Это был он, Август Филипп Ночка. Ростом выше среднего, с длинными русыми волосами, завязанными в высокий хвост, одетый в черно-белую клетчатую рубашку и рваные на коленках белые джинсы; всем своим видом он напоминал бунтаря. Человека свободной мысли. При этом выражение лица его было серьезным, задумчивым и немного печальным. Мне показалось, что за соседним рядом охнула однокурсница. Я бы тоже охнул, да только челюсть с пола никак не мог поднять. Я продолжал его изучать, отметив для себя, что очень зря сел так далеко. Но его лицо, с правильными чертами, с ровным носом, заостренным на кончике, с бледными аккуратными губами, с высокими, гармонично выделяющимися скулами, и с хитрыми шоколадно-карими глазами. Я рассмотрел его досконально. В его правом ухе висело несколько серебряных колец. Его пальцы были длинные и худые, как у пианиста. Я даже не сомневаюсь в том, что он превосходный музыкант. Философ сделал несколько жестов этими магическими пальцами, прося восторженных студентов утихомириться. — Доброе…А, к черту! — Оборвал он себя, сделав большой глоток крепкого кофе. — Всех с кофеиновой ломкой, господа студенты. Я навряд ли выучу ваши имена, а в моем вы устанете разбираться, по тому представлюсь Августом. С этого момента можете меня так называть, но я ни в коем случаи не обижусь, если перед моим именем вы добавите мистер. Как вы уже знаете, с этого года вам зачем-то поставили философию. Я понятия не имею — зачем. Но буду вынужден вам её преподавать. Сразу скажу, что буду крайне признателен, если вся ваша группа неожиданно исчезнет. Только с условием, что каждый из учащихся будет приносить мне конспект плановых лекций и парочку докладов о известных философах, и не реже, чем раз в месяц. Нет, тянуть руку бессмысленно, неизвестный с безумной прической, ответа на свой вопрос вы от меня не добьетесь. А теперь устроим перекличку. Есть ли девушки в этой аудитории? Если есть, прошу встать. Раз, два, три…шесть. Дамы, хочу сразу сообщить, что ненавижу сладкое. Ровно как и розовые записочки, цепочки, рамки для фотографий, цветы и даже деньги. Можете садиться. Едем дальше, видим…Ах да! Студенты-призраки присутствуют? Можете страдальчески по-охать, но желательно стоя. Теперь я нервничал. Это я-то студент-призрак? Если встану — все меня атакуют взглядом. Нет уж. Останусь партизаном, не предам своего интроверта! — Угу, — заключил он — значит, придется искать призраков по списку. Та-а-акс… — С ноткой садизма протянул Август своим бархатным грубоватым голосом. — Сизов Кирилл, — Он выжидающе посмотрел на аудиторию — отсутствует. Мягхи…Мяхи…Мягх! Сильвугхтаил Мягхи-что-то там. — Наконец выговорил он, еле сдерживаясь от смеха — Отсутствует. Очень хорошо, иначе я сломаю себе язык, а ему - шею. Далее… Лектор скорчил ироническую гримасу. Видимо, фотография кого-то из студентов очень «удачно» получилось. Если мою-то предсмертную рожу вспомнить… — Леонид Блэк — отчеканил он, а меня передернуло от нахлынувших мурашек. Я буквально вжался в стул, ссутулился и стал ожидать расправы. Лишь бы не заметил, — думал я — лишь бы не заметил. А он пристально, точно снайпер, всматривался в аудиторию. — Присутствует. — Ухмыльнулся он, — Подойдите ко мне после пары. Итак, следующий аморфный… Я выдохнул. Да, он увидел меня, но никто из студентов не догадался, о ком он говорил. С другой стороны мне предстоит разработать план тихого поползновения, так, что бы он меня не заметил. Нужно будет смешаться с толпой, прикрыть лицо рюкзаком и быстрым шагом выскользнуть из аудитории. Но, к моему ужасу, пара тотчас закончилась. Прозвенел музыкальный звонок, студенты закопошились и стали утекать общим потоком. Я попытался присоединиться к ним. Вот я уже ровно в центре зала, среди разношерстной толпы, вот я почти у входной двери… — Стоять, партизан. — грозно рыкнул Август, от чего мои ноги против моей же воли застыли… *** Я так и стоял, не в силах пошевелиться. Аудитория опустела и какой-то, будь он трижды проклят, студент закрыл дверь. Я остался с мизантропичным философом один на один. Это было похоже на секунды перед тем, как меня вздернут на виселице. Я сжал кулаки, вдохнул полной грудью и повернулся к нему лицом. — Вы что-то хотели? … — попытался сказать я уверенно, но вышло только нервное бурчание. Мне стало стыдно. Я совершенно не способен разговаривать с подомными ему людьми. Я превращаюсь в скисший супец и медленно расползаюсь по полу. Август жестом указал подойти к столу и сесть на близстоящий стул. Я помялся, стал смотреть в пол, но все же просьбу выполнил. Я подошел, зачем-то кивнул и сел. — Анастасия Александровна предупредила меня, что ты «особенный». — Как-то презрительно произнес он — Ты на личном графике? — Я кивнул — Интересно. Тогда я должен согласовать твои появления на моем предмете. Кажется, раз в две недели? — Я снова кивнул. — Ладно. Вижу, ты не горишь желанием общаться. Тогда сделаем проще. Он щелкнул ручкой, написал что-то на листочке, вырвал его и протянул мне. — Это мой электронный адрес. Все вопросы по заданиям и готовые доклады ты будешь присылать на него. С этим все. А теперь я задам некомпетентный вопрос. Твою голову атаковали сотни маленьких неведомых тварей, а твои глазные мешки освещают умершим путь на тот свет? Я опешил. У него на столе стояло маленькое прямоугольное зеркало. И лучше бы я в него не смотрелся. Мои длинные черные волосы спутались в бесформенное нечто и блестели от жира. Под глазами, и без того невзрачными и темными, теперь красовались два огромных ленивых синяка, словно я накрасил их темно-голубой охрой; губы были мертвенно-беледыми, как и цвет лица в целом. Я поспешно отвел взгляд от этой холодящей душу физиономии и снова уставился в пол. — В общем, да, ты меня понял. Следи за собой, не превращай живых в мертвых. — Сказав это он сделал глоток своего уже остывшего кофе, и махнув рукой в сторону двери стал разбирать бумаги. Я сигнал принял, обработал, и ветром вылетел из аудитории. Я пришел домой не в самом лучшем настроении и твердо решил, что нужно будет завести холодильник, и перестать играть в игры днями напролет. И не забывать принимать душ хотя бы раз в несколько суток. А все, что я помню после — мягкая постель, подушка, одеяло и грубый мужской голос читающий аудиокнигу… *** В кои-то веке я привел себя в порядок: помылся, расчесал волосы, подстриг не на шутку отросшие ногти. И в порыве этого решил прогуляться до магазина. Дальнего. Через парк. Мне показалось, что было не слишком поздно. Всего-то шесть вечера. Только я забыл, что в октябре солнце садится много раньше, чем летом. Я шел по хорошо протоптанной тропинке, наблюдал за листопадом и думал о чем-то своем, иногда тихо подпевая музыке в наушниках. У меня конечно было плохое предчувствие на счет людей, но я по привычке скинул его на мое затворничество и неспособность вменяемо поддерживать словесный контакт. Зато местное деградирующее быдло оказалось вполне себе разговорчивым. Трое, не сказать что мужиков, но и подростками называть их я бы не стал, весело пили пивко на старой парковой лавочке. Я, честно, если и посмотрел на них, то только мельком. Они мне сразу не понравились (как и большинство людей в целом) и я решил обойти их по возможности полукругом, так, чтобы между быдлонами и мной было расстояние не меньше четырех метров. И все шло по незамысловатому плану, но один из троицы, самый неприятный с легким косоглазием, зачем-то мне подмигнул. Я проигнорировал это, как и внутренний призыв к бегству (зря!), и прошел мимо. Но меня неожиданно схватили за плечо. И при том достаточно больно. Другой, жирноватый с тупым взглядом, преградил путь, встав в полуметре от меня. А третий, тот самый косоглазик, улыбаясь во все свои косые зубы наблюдал за всем с лавочки. — Девушка, — прокуренным голосом произнес городской вид примата — не хотите ли присесть с нами? И тут я явственно понял, что это был вопрос риторический, так как двое из окруживших меня явно на это указывали. Да и в каком из мест я баба? На мне же бесформенный серый свитер и поношенные джинсы! Возможно, помимо косоглазия, у него еще и врожденная слепота на ряду с дебилизмом? — Нет. — Отчеканил я и попытался обогнуть преградившего мне путь, при этом высвободил рывком свое плече. Но побег не удался. Меня снова попытались схватить, а я, придурок, резко развернулся, случайно ударив стоящего за моей спиной локтем. И, видимо, удар пришелся бугаю по ребрам. Тот, не долго думая, с силой толкнул меня, а второй урод обхватил мое тельце со спины. — Охренела, тварь малолетняя?! — выкрикнул «пострадавший» и ударил меня кулаком в живот. Дыхание перехватило от боли. Первые несколько секунд я был дезориентирован и не мог вдохнуть. Еще секунду я затратил на попытку крика о помощи, после которого мне смачно прописали в челюсть, разбив губу и нос. Нужно было освободиться из захвата и я, подпрыгнув, угодил своей головой точно в подбородок той скотине, что меня держала. На мгновение он ослабил хватку, но мне и этого было достаточно, чтобы выскользнуть вниз и ринуться вперед, замахнуться ногой, и ударить второго по яйцам. Только я совсем забыл про косоглазика, который, как я думал, наблюдал за представлением с лавочки. Хер! Увидев, что я пытаюсь убежать, он не придумал ничего лучше, кроме как кинуть в меня стеклянной бутылкой. И ведь попал, гад! Бутылка угодила мне точно под коленку правой ноги и я, споткнувшись, больно упал, расцарапав ноги и руки. Секунду я с огромной обидой наблюдал мои любимые наушники, разбившиеся об тротуар. Долго гнуть печальку мне не позволили. Косоглазый перевернул меня на спину, завел руки над головой, а своей тушей уселся мне на ноги. Я брыкался, ерзал, но вырваться не смог. И тут я понял, что он полез своей рукой под мой свитер. Именно в эту секунду мне стало действительно страшно. Разумеется, груди не обнаружилось. Я не смог сдержать истерический смех от увиденной гримасы удивления и отвращения одновременно, которую состроил этот косоглазый. Особенно громко я заржал, когда его косые глаза выпучились и слегка разъехались в разные стороны. Видимо, его мозг кропотливо обрабатывал информацию, да перегрелся в процессе. — Да это пидар! — Рявкнул он все с тем же выражением морды — Убью, сука! Тварь паршивая! Дальше мне было не до смеха. Терять сознание я стал, наверное, от очередного сильного удара по ребрам и нескольким, не мене сильным, - по голове. Я свернулся калачиком и сделал вид, что не могу дышать, а после — закатил глаза и театрально обмяк. Побои прекратились. Один из троих, кажется, жирный, последний раз пнул меня и сказал, что этого достаточно. Еще, кажется, я слышал звук фотосъемки... Я пролежал так еще несколько минут вслушиваясь в их отдаляющиеся шаги и противный смех. А когда убедился, что они ушли, перевернулся на спину и молча уставился на пасмурно-серое небо. Рядом прерывисто звучали последние мелодии моих наушников. Где-то поблизости лаяла собака. С крон деревьев падали желтые листья, старые ветки скрипели от нахлынувшего порывистого ветра, и пара холодных капель упали мне на разбитую губу и лоб. Дождь разошелся в одно мгновение и в такт ему я надрывисто заплакал, иногда смеялся, складываясь пополам от боли в мышцах, а иногда успокаивался от разговоров с самим собой. — Зато не изнасиловали, — убеждал я себя —, а вот если бы им повстречалась девушка…нет, не так. Если бы я был девушкой. Или если бы им взбрело в голову разорвать мне жопу той самой бутылкой. Так что все нормально…нормально… Наверное прошло не меньше двух часов с момента, как я лежал грязный, побитый и промокший от дождя. А ведь я просто вышел в магазин. Нет, мне ничего не сломали. Я спокойно мог встать и уйти уже давно. Вот только делать этого мне совершенно не хотелось. В конце концов я уже давно успокоился и стал просто наслаждаться осенней грозой. Её яркими вспышками молний, громом и устрашающим грязно-серым небом. Так и лежал, потеряв счет времени, и даже умудрился уснуть. Или все же отключился…