***
Дед Пахом очень спешил. Он, прихрамывая, почти бежал по улице, тяжело дыша на ходу да изредка хватаясь за грудь одной рукой, а другой опираясь на кривую толстую палку, служившую старику тростью. «Где же этот забор? А, вот, кажется…» — подумал дед, переводя дух. Пахом остановился возле раскрытой калитки и привалился к створке ворот. — Настя, — позвал он, шумно дыша, — Настя! Женщина в белой косынке появилась на крыльце дома: — Ау, — отозвалась она, — здравствуй, дед Пахом! Что стряслось? На тебе лица нет! — Настя! — дед Пахом кивнул женщине, обтиравшей руки о передник. — Настя, где твой Илюша? — Илюша? — удивилась женщина. — Да вот он, тут, в песке сидел… Илюша! Илюша, где ты? — позвала она, поворачиваясь и оглядывая двор в поисках сынишки. — Не ищи, нет его тут, — уверенным тоном проговорил Пахом. — Как нет? Здесь он. Илюша! Илюша! — женщина засуетилась, заглядывая во все углы, обежала вокруг дома и с круглыми глазами вернулась к Пахому. — Нет его тут. Ушёл он, — заверил тот. — Как ушёл? Куда? — женщина стала бледной, как косынка у неё на голове. — С собакой ушёл. — С какой собакой? — С какой-какой… — заворчал Пахом нетерпеливо, — с бродячей, чёрной. Не доглядела за парнем — так беги догоняй! — Это которую баба Нюра подкармливает? — Да-да, говорят же тебе! По дороге они пошли. У третьей улицы я их встретил… — Так, может, не мой это? — Твой-твой, говорю. В панамке, в сандалиях городских, — значит, твой! — Что же ты его не привёл, деда, а? — Настя уже выскочила было из калитки. — Не подпустила собака. — Как не подпустила? — Да говорят тебе, не подпустила. Ни меня, ни Ваську, ни Маню не подпустила. Беги, догоняй! Ты мать — тебя подпустит! — Дед Пахом, у меня молоко на плите — погляди, — крикнула Настя, уже мчась по улице. — Молоко у неё, эх. Ладно, погляжу, — проворчал Пахом, ковыляя к крыльцу террасы. — Сразу видать — городская баба… Эх…***
Солнце нещадно палило с высоты. В траве звонко стрекотали кузнечики. Воздух был сухой и пыльный, как будто и не лил вчера дождь весь вечер. По дороге шёл маленький мальчик, держась за загривок огромной чёрной собаки. — Ты погляди, Акимовна! Кто ж это идёт? — Не знаю, Алексеевна! Чей же это такой парень? Куда это он собаку ведёт? — Кто кого ведёт, Акимовна? — ехидно отозвалась собеседница. — Слышь, Алексеевна, а это ведь Клима Хромого собака! — Это который щенят утопил? — Он! — Да ты что, Акимовна, Климова издохла давно! — Нет же, говорю, она! — Да ну! А ребетёнок-то что с ней делает? — Может, заблудился и приблудился к ней? — Надо бы сообщить куда-нибудь, мамка-то, небось, обыскалась… Старушки попробовали подойти к ребёнку, но лишь только сделали попытку шагнуть поближе, услышали сердитый рык. Акимовна было протянула руку, но собака вдруг начала громко лаять и кидаться в сторону бабулек. — Тьфу, ты чёрт… Злая какая. Ишь, защищает, — прошамкала старушенция. — Надо бы участкового найти! — Да где ж его найдёшь-то сейчас, участкового? Вот что, Алексеевна! Я побегу в сельсовет, а ты за парнишкой пригляди! Одна из старушек махнула рукой и засеменила в обратном направлении, а вторая продолжила путь по направлению к одинокой сосне, за которой начинался лес, держась на почтительном расстоянии от собаки и мальчика.***
Настя бежала по деревенской улице, придерживая сбившуюся на бок косынку. Другая рука лежала на подпрыгивающей груди, словно пыталась унять желающее выскочить наружу сердце. Ведь из-за её халатности Илюша пропал. «А что, если эта собака покусает или заразит чем, а что если по дороге где-то или в канаву упадёт сыночек, или ещё чего недоброе случится?!. Он же совсем ещё несмышлёныш. Собака увела… Вряд ли. Это что-то дед Пахом напутал», — роились тяжкие мысли в голове женщины. Она теперь готова была локти кусать, волосы рвать на себе. Если что-то с Илюшенькой произойдёт, она себе этого никогда не простит. Пробегая по одной из улиц, Насте повстречалась старушка, которая куда-то очень спешила. — Простите, Вы не подскажете, не видели ли вы тут маленького мальчика? — В сандалях? — скрипучим голосом строго спросила бабка, останавливаясь и тяжело дыша. — Да, — закивала женщина. — На вид двух лет от роду. — Чего ж не видала? Видала, туда они пошли вон, с собакой, — костлявый палец показывал дальше вперёд, в сторону леса. — А ты мать небось? — Да, да, — растерянно закивала Настя. — Спасибо! — женщина помчалась дальше, ускорившись примерно раза в два. Белая косынка, словно флаг перемирия, слетела с её головы, но та даже не обратила на это внимания. — Ох уж эти городские… — покачала головой Акимовна, поднимая платок.***
Бежать пришлось долго, ибо догнала их Настя только в лесу, возле озера. На пеньке неподалёку сидела ещё одна старушка, а на берегу расположилась большая чёрная собака и маленький мальчик. Псина печально смотрела на тёмную зеркальную гладь и будто что-то хотела сказать ребёнку, но не могла. Илюша же тоже перестал смеяться, а смотрел на воду вместе с собакой. — Илюша! — закричала Настя, пробегая мимо сидящей на пеньке бабульки. Но сын продолжал смотреть на воду. Настя подбежала к животному и ребёнку, протянула руки к мальчику, как вдруг собака оскалилась, обнажив клыки, шерсть на загривке стала дыбом, и она, словно распрямившаяся пружина прыгнула, начав неистово лаять. Женщина отпрянула. Псина тоже подалась назад, закрывая собой малыша. — Тихо, тихо, — Настя чуть не плакала. — Просто безобразие какое-то, распустили собак… Она попыталась ещё раз зайти с другой стороны, но псина снова кинулась на женщину, на этот раз ухватив за подол платья и разорвав его, затем отскочила назад, нервно рыча, всем своим видом показывая, что своего подопечного просто так не отдаст. Настя не на шутку перепугалась и тоже отпрыгнула. В панике, не зная что делать, оглянулась на старушку, которая смотрела на это широко открытыми глазами и сокрушалась. — Пожалуйста, позовите кого-нибудь на помощь, — умоляла незадачливая мать. Бабуля, словно отойдя от шока, тут же засуетилась: — Там Акимовна, вроде, пошла, но и я… Сейчас… Сейчас… — и спешно удалилась. Собака продолжала сверлить женщину недобрым взглядом и утробно рычать. Настя смотрела на животное сначала гневно, а потом слёзы потекли у неё из глаз: — Ну пожалуйста, отдай мне моего сына… В это время Илюша, который доселе молча наблюдал за манипуляциями взрослых и собаки, словно вышел из ступора: — Бака, мама, ма мама, — маленький пальчик указывал на женщину, а затем ребёнок встал, потрепал по холке псину и пошёл к матери. Собака не препятствовала малышу. Только села и печально смотрела вслед ему. Настя тут же подхватила Илюшу на руки, стала целовать и обнимать: — Сыночек, как же хорошо… Солнышко моё. Пошли домой. Когда она повернулась идти прочь из лесу, собака осталась сидеть на месте, провожая мать и сына печальным взглядом. Тут Илюша снова встретился глазами с глазами животного. — Мама, Бака, — он показывал на животное. — Бака, дом… — Ты хочешь, чтобы собака пошла с нами? — ласково спросила женщина. Малыш активно закивал головой. — Пусть идёт. Бака, — позвала Настя. Так и шли до самой калитки: женщина с маленьким ребёнком на руках и рядом чёрная собака. Когда Настя проследовала во двор, псина осталась стоять у входа, не решаясь зайти. — Ну же, Бака, заходи. Теперь это и твой двор, — улыбнулась женщина, закрывая калитку за вбежавшей чёрной собакой.