О том, как Мориарти воевал с пододеяльником

Одним погожим осенним утром Джим проснулся, кое-как продрал очи и тихо простонал от подкатившего отчаяния. Голова болела, в горле пересохло, а комната была тщательнейшим образом уничтожена. Больше всего досталось кровати, в которой он, собственно, и проснулся. Кровать была расхреначена к чертям: рваные простыни, огромные бордовые пятна ("Наверное, вино..." - опасливо предположил несчастный пробужденец и не ошибся - на полу валялись два чудом уцелевших бокала), маленькие красные пятнышки, о которых он решил пока даже не задумываться, постель вся съехала, а с одного из столбиков чинно свисали тяжелые стальные наручники... Мориарти сделал глубокий вдох и закрыл лицо руками. Это же не то, что он... Да, это именно то, что он думает. Голова не помнит, зато тело отзывается сладкой негой на каждый отдельно взятый фрагмент бардака... К черту. Джим решительно встал с кровати. В душ! Вернувшись, он наскоро вернул на место ноутбук, собрал с пола раскиданную черти как одежду, сдвинул обратно съехавший матрац и вздохнул. Себ ушел рано утром, а тут назревала проблема мирового масштаба - становилось очевидно, что самостоятельное перестилание постельного белья неизбежно. Джим поднял глаза к потолку, послав мысленный вопль тому извергу, что заставляет его заниматься столь ужасными вещами. Ну за что? Убивал, грабил, похищал, издевался, расчленял, предавался запретной любви, ел по праздникам шашлык из нежного мяса младенцев, да, он кается, но чтоб такое наказание? Это же слишком жуткая кара! Мориарти приготовился нести свой крест и сделал первый робкий шаг к царственному ложу. Сейчас кровать казалась ему такой огромной, что на ней с легкостью можно было бы поместить целых два Лондона за раз. Отчаянию не было границ. Впрочем, сначала все было не так страшно. Он спрятал наручники обратно в тумбочку (до лучших времен, как говорится, на случай, если таки выживет), выкинул подушки и одеяло на пол ("раздеть" их не составило большого труда), туда же полетела и простыня. На огромные пятна Джим пока решил тупо забить. Из шкафа был вынут новый комплект белья, и вот тут-то и начался самый пипец. Подушки вели себя вполне прилично. Послушно облачившись в белоснежные наволочки, они смиренно развалились на подоконнике и оттуда стали наблюдать за мучениями Мориарти. Криминальный гений не знал, как подступиться к простыне. Межгалактические масштабы кровати сулили ему беду, как морские просторы - смерть Титанику. Затаив дыхание в ожидании айсберга, Джим забрался на постель и, постепенно переползая от угла к углу, стал запихивать простыню под матрац по всему периметру сонплощади... В итоге, он справился, да, как же без этого? Но сил у него почти не осталось. Перестелив вредную простыню раз пять и только на шестой сделав это идеально, он окончательно затрахался этим небесным наказанием и на одеяло посмотрел уже с заранее ощущаемой ненавистью. Что-то подсказывало - это будет в сто раз хуже. Говорят, "жопой чую". Жопа Мориарти не подвела - было действительно хуже. Это чудовище явно не хотело, чтоб в него что-то запихивали, поэтому отчаянно сопротивлялось. Оно путало Джима, прятало от него разрез и открыто издевалось. Когда он, кажется, наконец во всем разобрался, пододеяльник пришлось вывернуть наизнанку, ровно расстелить по поверхности кровати, а потом ещё раз вывернуть - хитрожопый кусок ткани лишь прикинулся неправильным. Определившись с точкой проникновения, траекторией захвата и планом ведения боевых действий, Джим подобрал с пола одеяло, и началась великая битва. Летели перья, лилась кровь, звенели, скрещиваясь, клинки. Да, покойный дядюшка Мортимер гордился бы своим дальним родственником. Он был полководцем и знал цену продолжительной войне, и мог бы точно сказать - Джим сражался доблестно. Он бы даже простил Мориарти стратегическое отступление на кухню с пачкой заныканных ранее себастиановских Мальборо. Но вот война, наконец, завершилась. Кровать была застелена и аккуратно укрыта покрывалом. Народ ликовал, подбрасывал в воздух шапки, кричал "аллилуйя" и аплодировал своему королю. Король обессилено упал ничком и провалился в тяжелый сон человека, в одиночку остановившего гибель планеты. Проснулся Джим уже вечером. Теплые руки гладили по спине, что, несомненно, весьма препятствовало сну. Открыв глаза и перевернувшись на спину, он разглядел в полумраке лицо Себа. Снайпер выглядел довольным и слишком целенаправленно передвигал по телу ладонями, чтобы оставить надежду на сон. Мориарти впал в ступор. Нет… Да, да, но… нет… -Привет, кот, - бархатно прошептал Моран, мягко целуя тонкую шею. –Смотрю, вовсю веселишься без меня, м?.. Снайпер плавно скользнул руками вниз, касаясь пряжки ремня, и тут Джим не выдержал. Перед его глазами четко вспыхнула причинно-следственная цепочка: секс – разгром – утро – Моран на задании – и (о, ужас!) пододеяльник. Криминальный гений как-то истерично взвизгнул, подскочил и пулей вылетел из комнаты. Коридор. Дверь. Щелчок замка, и он почувствовал себя в безопасности. Офонаревший Моран так и не понял, в чем дело. Джим просидел в кабинете всю ночь, а наутро Себ ушел на задание. Неясно, ну и черт с ним. Кто поймет этих гениев?