Seven years for real life

      Юнги испепеляет Намджуна взглядом, кривится и совсем не понимает. Около лица маячит кукольная ладонь, но Мин не решается за неё ухватиться, чтобы не рассыпался Чимин. — Ты же понимаешь? — спрашивает Джун, помогая другу встать. — Ни на йоту, — честно сознается Юнги, подведясь вновь на ноги. Чимин заметно хмурится, рассматривая свою руку, а после тянется к очередной книге и сталкивает её, словно именно это и хотел сделать. Тэхен же замечает жест хена и тихо хихикает. «Зато я понимаю, — хмыкает Пак, отворачиваясь от хенов лицом к Тэ, чтобы мальчишке было удобнее прикасаться к его щекам, — я видел, что твои руки вспотели, Тэхен. Мог предотвратить твоё падение, уверен, люди бы поддержали меня и представление бы остановилось» — То есть, всё из-за… «Нет, не из-за тебя, — резко прерывает кукла, продолжая, — здесь каждый виноват. Но в особенности Намджун-хен» Кукла даже смотреть не хотела на Джуна и Юнги, последний же пытался вникнуть в разговор. — Что ты имеешь в виду? — Мин задает вопрос Чимину, но смотрит на Намджуна, который опускает взгляд. — Да я не специально, кто же знал… — бубнит тот, поглядывая на шею хена, вокруг которой неаккуратно обвит шарф. «Айщ, надоело, а! — кукла разворачивается к хенам, а за ним семенит Тэхен, пальцами поглаживая восковую кожу, — У нас нет времени, чтобы ждать, когда же хен всё вспомнит. Гребаные два года просто в никуда, ты это понимаешь?» — А кто просил словами бросаться-то? — встревает Намджун, ощущая моральное давление со стороны куклы, которая прожигает взглядом. «А кто просил встревать? Кто просил, тварь ты такая, заключать меня в этот сосуд?» — Чимин был на грани истерики, когда его губы сильнее почернели, а воск на щеке с треском начал расходиться огромной трещиной. Юнги надоело крутить туда-сюда головой, смотря то на Намджуна, у которого вены вздуваются на шее, то на куклу, у которой вид не на выставку. Мин прикрывает глаза и кричит, чтобы закрыли свои рты. А после косится на мычащего Тэхена, который указывает на губы Чимина, трогая их пальцами. Джун умолкает сразу, чувствуя подобие обиды, но ещё больше вину. Юнги ближе подходит к Паку, смотря глаза в глаза. Хен поддается вперед и накрывает своей ладонью ледяные губы. Каждый устал как морально, так и физически. Парни стоят насупившись, истощены и без настроения. — Раньше ты не был таким грубым, Чимин, — качает головой Юнги. «Благодаря кое-кому стал. И что теперь, всё? На переработку для свечей, да?» — на повышенных тонах вопрошает кукла, а в глазах плещется вся обида и злость. Хен цокает языком, сгребая Чимина, а заодно и рядом стоящего Тэхена в объятия. Мальчишка пребывает в шоке, утыкается носом в шею Юнги, а в лоб давит восковый подбородок. — А теперь всё и по порядку. Начиная с того момента, как вы попали в эту библиотеку, а ты, — Юнги поворачивает голову на Намджуна, который неловко чешет руку об руку, — можешь рассказать, с каких это делов библиотека так похожа на австралийскую? Не думаю, что замечал её за все прожитые мной здесь года. Джун вздыхает, устремляя взгляд вверх. Первым свой рассказ начинает Чимин, который помнит точнее всех. Потому что он потерял Юнги. Потому что готов был отдать, не раздумывая, свою жизнь за хена. Помнит всё, до мельчайших подробностей: и разбитое колено, и счесанные ладони, и то, как еле доплелся домой, совершенно не соображая.       Мысли, как в тумане. У Чимина по голове били бесы, казалось, танцевал сам Сатана. Дверь в квартиру открылась с едва слышимым скрипом, который добил окончательно. Пак сжимал ладони в кулаки, хватался за голову, пытаясь ослабить боль. А после, когда наконец гул стих, Чимин понял, что его пальцы онемели. Пришел черед паники, а вместе с ней и голова ощущалась на весь вес тела. Парень с тихими всхлипами опустился на корточки поперек порога своей квартиры, так и не закрыв дверь. В то же время, Тэхен перебил Пака, начиная свою историю. Неживую. Он произносил слова, вроде «когда меня везли в скорой», заканчивая «записали время смерти». У Юнги мурашки по коже от глубокого голоса мальчишки.       Скорая везла молодое тело в морг. Шансы выжить? Нулевые. У Тэхена свернута шея, но он слышит, словно сквозь толщу воды «спаси его, спаси, забери меня, спаси его». Ломает всё тело, когда нечто не дает спокойно отойти в мир иной. Тэхен ощущает, как приоткрывают его губы, как берут мазок, как легко полосуют живот. Но кричать вовсе не хочет. Не может. А после, касания прекращаются, Ким не видит, но слышит, как врача отвлекают от дела, когда он только решал вырезать прямую кишку. Тело накрывают белой, — Тэхену нравится этот цвет, — тканью. И на этом всё кончается, уже перед мальчишкой массивные старые двери библиотеки, а сам он нагой.       Тот момент, когда Чимин опускается на пол, полностью обездвиженный, а Тэхена тело накрывают, Намджун сообщает, что в ту же секунду Юнги подключают к аппарату, поддерживающему жизнь. Воспоминания путаются меж собой. Мин отчетливо видит Чимина, который лежит поперек порога, а ещё тело незнакомого мальчишки. Юнги хотел закричать, срывая голос, но не может. Он не в силах. Пугает своими завываниями всех медсестер.       Намджун сверкает глазами. Он подходит сзади, пальцем подцепляет шарф Юнги и склоняется ближе, вдыхая знакомый запах. — Ты не утонул, если что, — тихо шепчет Джун, заставляя Мина поежится и выпустить из объятий парней, — тогда, на мосту, когда полез за мной, а после спрыгнул в воду. Тебя вытащили рыбаки, которые были на берегу. Я виноват вдвойне, ведь если бы не позвонил Чимину и не сказал, что ты скончался, никто бы сейчас не пострадал. Хен хмурится, не понимая слов Намджуна вовсе. Он пытается сложить всё воедино, но рисунок распадается. — Как это полез за тобой, если ты только что сказал, что звонил этому ребенку. Кукла вспыхивает, словно перегретый чайник, с чего ржет Тэхен, замечая, как трещина затягивается, а губы приобретают светлый оттенок. До Чимина только начинает доходить, что хен вспомнил абсолютно все дни, которые они прожили вместе. И Пак едва слышно скулит, рассматривая Юнги и сдерживая себя, чтобы не расцеловать всего парня. Как сделал это Мин несколькими минутами ранее. Но оба понимают, что до добра это не доведет. Пока кукла на своей волне, размышляет о совсем другом, Намджун хмыкает, устремляя взгляд на Юнги. — Говорю же, что вдвойне виноват, — он пожимает плечами, — оболочка, в которой я сейчас нахожусь, это Ким Намджун. Если бы не его длинный язык, повторюсь, Чимину бы никто не позвонил. Но это не значит, что вы бы и дальше жили вместе. Ещё когда тебя, Юнги-я, только выписали из больницы с поломанной ногой, я заметил как ваши отношения изменились. Ты всё реже позволял касаться своей шеи, всё чаще запирался с Чимином в спальне. Если бы не Намджун, думаю, я бы вам устроил что похуже. Мин попятился назад, не веря словам его тонсэна. А его ли? Что Юнги знал о Намджуне? Аж ничего. Тот пришел в палату, когда Мин только вышел из комы. Джун сразу хлопнул по плечу, сказав, что так долго проспать — это же в стиле Мин Юнги. А после обнял за шею, шепча слова о том, как скучал по хену. Для Юнги эти касания сразу показались знакомыми, а запах дал полностью понять, что это свой человек. После, тонсэн рассказывал, что у него совсем всё плохо с библиотекой, в которой работает. Он каждый раз упоминал её в разговоре. Из-за чего Мин и решился помочь, ведь друг сказал, что должен уехать на некоторое время, а никто не присматривает за библиотекой. До Юнги тогда не дошло, что никакой библиотеки на том месте никогда не стояло. Он не обращал внимание на это. Зато сейчас глаза раскрылись. — Зачем это всё, Намджун? — тихо спросил Юнги, сжимая ладони в кулак. Тэхен наблюдал за хенами, уцепившись крепко за руку Чимина, который ощущал внутри неприятное жжение и поглядывал на тонсэна, чтобы с ним чего не произошло. — Я не хотел, чтобы вы так сильно страдали, Юнги-я, правда не хотел, — парень подошел чуть ближе, ожидая, что хен попятится, но Мин остался на своем месте, — просто… Хотел убедиться, что вы стерпите. Эта внезапная любовь, которую я ощущал, будучи у вас в доме, это ведь так неправильно. Просто хотел быть уверенным, что Чимин не принесет тебе зла. Что если на вас нападет группа, Чимин сможет первый заткнуть твою пробку, а не уползет, как делают это многие. Парни задержали дыхание, не совсем понимая слов Намджуна. — К-какую пробку? — подал голос Мин, надеясь, что его догадки были ложными. — Ну при спаривании, когда самка выползает из убежища, самцы поджидают её группой, но только тот, кто первый сможет как бы запечатать пробкой её клоаку, будет её парой на этот сезон. А вдруг Чимину нужен ты был лишь на один сезон спаривания? Кукла полностью побледнела, Тэхен никогда не умел сдерживать свой звонкий смех, а Юнги стоял, широко раскрыв рот. — Какое, твою мать, спаривание? — у парня задергался глаз, — Хочешь сказать, ты все это устроил, только потому что… С головой всё нормально? Кто тебе вообще разрешал распоряжаться чужими жизнями? Намджун не сдержал хихиканья, прокашливаясь в кулак и наблюдая за тем, как краснел от злости хен. Джун подошел ближе, обнимая Юнги крепко. — Шутка, это обычная шутка, — свистящим шепотом зашипел Намджун, обвивая руками шею, — я просто хотел, чтобы ты понял, кто я на самом деле. Если быть честным, Чимин прав: виноват здесь каждый, а в особенности я. Желание проверить ваши чувства, насколько они сильны, просто хотел маленькое испытание устроить, но не думал, что всё обернется подобным образом. Если бы Намджун, то есть, моя оболочка, не позвонил со своим тупым «покончил с собой», возможно, всё приняло другой оборот. Если бы Чимин спас Тэхена, если бы сам Тэ не испытывал судьбу, и, наконец, если бы ты задумался хоть на секунду, прежде чем прыгать в воду, всё было бы по-другому. «Если бы, если бы, достал, — крикнула кукла, внимательно рассматривая Юнги, — что нам дальше-то делать? Мне и Тэхену с каждым разом всё хуже» Тэ неуверенно отстранился от Чимина, а после посмотрел на Намджуна, который уткнулся своим носом в шею Юнги. Вот теплолюбивая тварь… — Можно я им расскажу? — прочистил горло мальчишка, коротко кашлянув. Намджун выдохнул, удивляясь, что хен его до сих пор не оттолкнул. Джун отстранился сам, поправляя шарф Мина. — Всё завтра, — тепло улыбается Джун, а после тянется рукой к своей шее, — а сейчас наслаждайтесь друг другом. Сказать по-правде, я не уверен, подействует ли это, но… — Если есть хоть мизерный шанс, что Чимин вновь сможет стать человеком, Намджун, умоляю, — хен тихо начал говорить, но его также перебил Джун. — Я понял, сделаю всё, что в моих силах, — он поднял вверх кулаки, а после посмотрел на Тэхена. У мальчишки едва держалась улыбка на губах, когда глаза наполнялись слезами. Намджун подошел к Киму и несильно ударил по спине ладонью, отчего Тэ моргнул и пара капель упала на его свитер, — ты тоже будешь жить, мелкий. Парни продолжали стоять, думая каждый о своем. Мальчишка закусил губу, пытаясь не разреветься при хёнах. — А что… Если я не хочу? — шепотом поинтересовался Тэхен, но его не расслышали. «Что нам делать сейчас? Просто ждать до завтра?» — кукла скосила свои глаза на Юнги, но мысленно замотала головой, отгоняя все мысли. Джун пожал плечами и кивнул. Они и так все выжаты, чтобы принимать какие-либо решения сейчас.       Когда Тэхен хотел вернуться к работе, Намджун только громко посмеялся, указывая на часы. Почти полночь. Джун обещает утащить мальчишку, чтобы тот нормально отоспался, но Тэ плетется без настроения, поглядывая на своих хенов, которые боятся лишний раз прикоснуться друг к другу. — А, забыл упомянуть, — разворачивается Намджун, а после весело кричит, — ночь будет заглушать всю боль. Так что, думаю, несколько часов вам хватит нацеловаться. Юнги дергается, поднимая взгляд на Джуна, который быстро шагает по улице, таща за собой мальчишку, тряпочкой повисшем на старшем. Кукла стоит позади Мина, выглядывая через плечо хена. Ветер приятно ласкает восковую кожу, и дает четче услышать запах Юнги. Чимину неловко, даже если хен всё вспомнил. «Я хочу прогуляться» — уверенно говорит Пак, рассматривая почти голые ветки деревьев. Хен разворачивается лицом к кукле и смотрит глаза в глаза. — Разве только меж стеллажей, — шепчет Юнги, склоняясь ближе к губам Чимина, который про себя уже молится пятому Богу, — сейчас холодно, нельзя, чтобы ты выходил. Давай потерпим ещё немного? Кукла хмурится и недовольно глядит, а когда Мин разворачивается, чтобы закрыть дверь библиотеки, Пак просто качается вперед и всем весом придавливает хена к этой двери. «Гулять хочу, в квартиру хочу, тебя хочу, в кино хочу и купаться тоже… хочу», — не обращая внимание на кряхтение Юнги, продолжает Чимин. — Убить меня ты тоже хочешь, — недовольно ворчит хен, аккуратно поворачиваясь к тонсэну и ставит того ровно на ноги.       Они вновь в читальном зале, что так надоел Чимину. Снова сидят рядом, а в руках хена история о Марии Магдалине. Старшему внезапно стыдно, что отложил эту книгу несколько дней назад. «Помнишь, что ты мне тогда сказал?» — хмыкает тонсэн. Мин кивает головой, а после щекой прижимается к макушке Чимина. — У нас было время осознать, разобраться в себе. Та неделя была ужасной, честно. Я сам не понимал, почему мы тянем, если знаем о чувствах, а ты, идиота кусок, так и продолжал избегать меня. «Ну блин, я думал, это грех», — протянул Чимин, разворачиваясь полностью к Мину лицом. Младший смотрел на губы Юнги, всё ещё боясь прикоснуться, думая о Тэхене. Вдруг, боль только усилится? Вдруг мелкому станет вообще плохо, а с ним и Юнги, а после и Чимину? — Эй, что я тебе говорил? — хен откладывает книгу на стол и внезапно щелкает по носу тонсэна. Касается пальцами холодной щеки и согревает теплом своей ладони, — Ты любишь — а это никогда не было грехом. «Раньше ты говорил, что я дышу — и это не считается за грех», — с веселой ноткой проговорил Чимин, на что хен цокнул языком, призывая замолчать. — Тихо ты, — Юнги закатил глаза. Мин сжал в своих объятиях Чимина, вдыхая запах. Краска, какой-то лак и сырость. Ему хотелось тех духов Чимина, которыми пользовался мелкий ежечасно, за что и получал потом, ведь все вещи провонялись одним запахом. Хотел вновь ощутить сквозь пальцы мягкие волосы после душа, а не жесткие и ненастоящие. Ещё всегда влажные губы и теплые руки. «Хен, если бы тебе дали шанс прожить жизнь заново, как ты бы это сделал?» Мин задумался, утыкаясь носом в восковую шею. — Ммм, дай-ка подумать, — голос с хрипотцой у живого Чимина вызвал бы приятные покалывания по всему телу, но кукла ничего не ощутила, — я бы попробовал написать статью и отнести её в издательство. Думаю, меня бы сразу приняли. А после, захочу фотографа, который будет делать идеальные снимки для выхода журнала. Юнги знает, что в душе Пак сейчас тянет улыбку до ушей. — Но такого не дадут, к сожалению. Попадется чудо, у которого обе ноги левые, всегда чешется нос и чихает он в себя смешно, — тараторит Мин, ощущая, как кукла надумывает отстраниться, — но снимки будут потрясающие. А после, я обязательно угодил бы в какой-нибудь капкан, или даже упал с горы, чтобы побыть с этим недоразумением подольше. Который мне в больницу ещё и змею в рюкзаке занес бы! «Я не специально», — бубнит Чимин, устраиваясь поудобней. — А я и не про тебя вовсе, — хмыкает Юнги, продолжая, — потом… Мм… Меня бы этот ребенок-переросток доставал с костылями. Да так, что аж врезать хотелось, вот чувствую, так бы и было. Ещё всегда ныл о цирке, потому что мелкий же. Чимин притих, размышляя над словами хена и только про себя счастливо давил улыбку. «Ты правда упал с той горы, чтобы побыть вместе?» Юнги закатывает глаза, после фырчит, смеша этим тонсэна. — Совсем дурак? Ты меня вообще бесил тогда, ещё и рвался же в палату, словно я там помирать решил, — едва скрывая хохот, Юнги тихо договорил фразу, переходя на шепот. Пак замолчал на секунду, обдумывая всё. Ему тепло и уютно в объятиях Мина. Когда старший сам ухаживает за ним, а не наоборот. «И чем отличается от этой жизни?» — возмутился Пак, разжимая объятия. Чимин смотрит на Мина, ожидая ответа. Хен только улыбается и несильно стукается о чужой лоб своим. — Если заново прожить, то только так, снова всё повторить и не иначе, без этого года комы, без года в разлуке с тобой. Только то время, проведенное вместе, — а после тихо шепчет, но Чимин слышит, — дурак. Пак не успевает возмутиться, но Юнги знает, что этот ребенок заводится с полуоборота, потому прижимается к его губам, не дав сказать и слова. Чимин, кажется, забывает, что для того, чтобы говорить, ему не нужно открывать рот. Хен смеется про себя, отмечая, что скоро в норму войдут эти односторонние детские поцелуи. Юнги обхватывает ладонью затылок куклы, сокращая расстояние, а после языком ведет по твердым губам, оставляя влажный след. Чимин ощущает все легкие поцелуи и через раз язык Мина. А после руку, которая поглаживает внутреннюю сторону бедра, поднимаясь с каждой секундой чуть выше. Пак отстраняется, оставаясь с влажными темными губами и внимательно смотрит на хена. — Ты чего? — старший на всякий случай убирает ладонь от Чимина, думая, что это может спугнуть его. «Да вспомнил, что нам куклу дарили в издательстве на Новый Год, а я ещё тогда задержался… Думаю, сколько вам с ней понадобилось времени?» — тонсэн даже не пытается сдерживать смешки, которые рвутся наружу. — Йаа, совсем обезумел? — возникает Мин, широко раскрыв глаза, — Я это запомню, ты же знаешь. Потом только сильно не пищи. И оба затихают. Не от обиды, просто потому, что засматриваются друг на друга. Юнги боится лишний раз дышать, глядя на его Чимина, большим пальцем проводит по губам тонсэна, вытирая их. Кукла же поверить не может, что спустя два года, наконец, встретились. «Что будет с Тэхеном? Мертвых не воскрешают», — тихо спрашивает Пак, полностью отчаявшись. — Знаю, но Намджун обещал что-нибудь придумать, — хен пытается подбодрить Чимина, сжимая его руки в своих. «За эти два года я узнал Тэхена и… Почему мне так страшно за него? Этот ребенок всегда винит себя во всем» — А он кое-кого мне напоминает, — ухмыляется Юнги, — давай подождем до завтра? С бедой, как и с переживаниями, достаточно переспать одну ночь, чтобы понять, такие ли они катастрофические. Вот увидишь, Намджун вытащит всех нас и будем жить. Тонсэн вновь оказывается в крепких объятиях, но как только парни не смотрят друг другу в лицо, у Юнги исчезает усмешка. Уголки губ тянет вниз, отчего совсем плохо. Чимин слышит, как сильно бьется сердце хена. Они оба хотят видеть то, во что верят. Но есть ли смысл, если эта вера, словно сквозь пальцы, ускользает. Пак прикрывает глаза, зная, что Юнги на его плече уже засыпает. И будет хорошо, если это «завтра» наступит, потому что уже наступил новый день. Давно за полночь.