I Know The Sound Of Your Voice

      Он постоянно видит его. Повсюду. Луи был отрешен на протяжении всей ночи, пока Лиам таскал его по клубам, потому что был напряжен из-за арт-проекта, что должен был состояться через три недели. Конечно, его это волновало! Ему надо было так много всего сделать за оставшееся время, но сейчас он в клубе заливает в себя все то, что протягивает ему Лиам, и танцует с теми, кто оказывается возле него. Ему просто нравится заниматься своим делом – он не собирается подцеплять кого-то и везти его к себе, ну, или ехать к кому-то, – но вот он снова здесь.              Он – это высокий парень с шоколадного цвета кудрями, долговязый, но мускулистый за счет серьезных тренировок. Луи хотелось провести языком по его коже. Складывалось ощущение, будто он знал об этом человеке абсолютно все; его кожу покалывало так, словно он был в радиусе всего нескольких метров от него. Но этот парень никогда не приблизится к нему ближе, чем сейчас, оставляя Луи лишь повернуться к тому, кто бы там ни был, хмурясь в замешательстве. Словно каждый раз, когда он приближался, Луи мог слышать его. Странно, не так ли?              Этот парень был прекрасным, и Луи правда, правда хотел бы узнать о нем побольше. Так что, возможно, ему действительно необходимо было оттянуться этим вечером. Он отлипает от своего партнера по танцу – если честно, он даже не знает, на что они похожи со стороны, – и, запинаясь, идет к Лиаму, у которого берет еще больше выпивки.              – Ли, – бормочет он, вешаясь Пейну на шею.              Лиам смеется, предлагая один из напитков Луи, который, в свою очередь, улыбается и оставляет небрежный, развязный поцелуй на щеке друга и берет напиток.              – Да, Луи? – спрашивает Лиам, снова смеясь над тем, как тот поднимает большой палец вверх и делает большой глоток выпивки.              – Ладно, мне нужно оттянуться, – информирует он Лиама, который кивает и приподнимает брови.              –Есть кто-нибудь на примете?              Каким-то образом, Луи точно знает, где он, и указывает на парня с ангельскими кудрями.              – Он, – говорит он медленно, утыкаясь в стакан с черт знает, чем, и улыбается. Он думает, это пиво. Но кто знает.              Лиам смеется снова, громко и бессовестно.              – Повеселись, Лу. Увидимся утром. Ну, или вечером, – хихикает он, и Луи начинает двигаться по направлению к мужчине, слегка покачивая бедрами.              Вся оставшаяся после этого ночь растворяется; Луи не забывает держаться людей и смеяться, запрокидывая голову назад и обнажая шею, возможно, слишком очевидно. Он не забывает, все же, дойти до ангела (в какой-то момент он именно так и начал называть его у себя в голове), и представиться, спросив у ангела имя.              С того момента все воспоминания как в тумане: руки, находящиеся повсюду, губы, прижимающиеся к коже, и слова, растворяющиеся в стонах, пока они, спотыкаясь, выходят из клуба, возбужденные от телодвижений (ну, ладно, они трутся друг об друга), что едва могут решить, к кому из них поехать. Кое-как, но они все же останавливают выбор на квартире Луи, потому что она, очевидно, ближе, и они немного трезвеют во время недолгой прогулки, которая заканчивается тем, что ангел прижимает Луи к его собственной входной двери, практически пожирая его рот.              В конечном итоге, Луи все же запускает их внутрь, к кровати, и вся оставшаяся ночь оказывается в дымке секса, секса, секса. Повсюду руки, губы, языки. И все это так хорошо. Луи, в основном, помнит свой крик, когда он кончает, и ангел кончает следом за ним спустя несколько секунд. Они падают на простыни, и Луи бормочет, что ангел может остаться на ночь, пока он не убил его.              ***              Когда он просыпается, то чувствует себя, словно его охватило пламя. На его талии покоится рука, к плечу прижимаются губы, а на подушке покоится ореол из кудрей. И тогда Луи улыбается; хоть он и не может вспомнить имя ангела, он может вспомнить многое, произошедшее ночью.              Он осторожно убирает одно из одеял, чтобы не было так жарко, и думает, не то ли это утро, которое должно быть смущающим и неловким после произошедшего? Но никак не наполненное объятиями. Кто знает, может, этот парень и правда ангел.              Луи изучает лицо ангела, пока ждет, когда тот проснется, подмечая впалые, раскрасневшиеся щеки и длинные ресницы. Луи запечатлевает в памяти спящее лицо и начинает водить пальцем по плечу ангела, с улыбкой наблюдая за мурашками, которые появляются на его коже.              В конце концов, когда тени в комнате сместились, а часы показали 10:34, ангел зашевелился: сначала он двинул ногами, а затем головой, при этом моргая и выглядывая из-за руки, которую он обвил вокруг лица Луи.              – Доброе утро, – бормочет Луи, не совсем уверенный, что нужно делать. Так или иначе, с ним он чувствует себя абсолютно необычно.              – Доброе, – хрипит ангел, медленно ухмыляясь. – Спасибо за то, что разрешил мне остаться на ночь.              – Спасибо за ночь, – ухмыляется Луи в ответ. Но почему им не неловко? Ведь должно быть неуютно, верно?              Ангел на мгновение закрывает глаза, прежде чем вздохнуть и сесть, держа рубашку возле талии и смотря на Луи.              – Думаю, мне лучше уйти, – говорит он.              Луи пожимает плечами.              – Ты можешь остаться на завтрак, я не возражаю. Но я не силен в готовке, – отвечает он, желая отложить часть с уходом парня настолько, насколько это возможно, любыми способами.              Ангел некоторое время изучающе смотрит на него, прежде чем улыбается и кивает:              – Да, хорошо.              Он замолкает, выглядя так, будто хочет сказать что-то еще, закусывая нижнюю губу.              – Луи... верно?              Луи ухмыляется и кивает.              – Ага. Хотя, я был бы удивлен, если бы ты не помнил мое имя, судя по тому, как ты кричал его прошлой ночью, – все эти пару секунд он сохраняет серьезное лицо, прежде чем согнуться в приступе смеха.              Ангел мгновение таращится на него, а затем и сам начинает смеяться, кладя голову на руки:              – Это было чертовски ужасно. Надеюсь, ты в курсе.              Луи перестает хохотать и хихикает, прежде чем садится и хватает пару домашних штанов с пола. Он напяливает их и затем на мгновение осматривается, игнорируя тот факт, что он все еще не знает имя ангела.              – Погоди немного, я пойду возьму какие-нибудь штаны для тебя у моего соседа по квартире, боюсь, мои тебе не подойдут, – говорит он и выходит, обернувшись и улыбнувшись ангелу.              Парень в его кровати кивает и ждет, слегка улыбнувшись. Луи хватает штаны и идет обратно, – он невероятно благодарен тому, что они занимались этим в его комнате, а не в комнате Лиама, – с мыслями о том, что Пейна нет дома, и ему нужно будет выяснить, где он, но в данный момент в его кровати сидит ангел, и это единственное, что его беспокоит.              – Все еще ждешь штаны? – спрашивает Луи, передавая вещь.              Ангел качает головой.              – Я побуду в своих; не совсем уверен, что твой сосед оценил бы, как я сижу голый в его штанах, – смеется он.              В уголках глаз Луи появляются морщинки, когда он усмехается ему в ответ. После того, как тот одевается, ангел выжидающе смотрит на Луи, который манит за собой. Луи выходит из комнаты, перед этим останавливаясь и оборачиваясь к ангелу, который замер, глядя на бесчисленные холсты, скетчбуки и ватманы, валяющиеся среди кучи художественных принадлежностей Луи в углу комнаты.              – Ты... рисуешь? – мягко спрашивает он, его голос полон каких-то нераспознаваемых эмоций.              Луи хмурится и кивает, наблюдая за тем, как ангел идет к одному холсту, на котором изображена просто куча цветов, собранных вместе, превратившаяся в водовороты цветного дыма и чувств, которые Луи испытывал в тот день.              – Эм, да, – говорит он, когда понимает, что ангел не может увидеть его кивок. - А еще, не могу поверить, но я забыл твое имя...              Ангел поднимает взгляд, и его лицо такое радостное.              – Гарри, – отвечает он, а затем снова смотрит на картину. – Она восхитительна, – его голос полон неподдельного восторга.              – Эм, – Луи не знает, что сказать.              Гарри поднимает глаза, светящиеся различными эмоциями.              – О, знаю, наверное, это немного странно, но я вдруг вспомнил, что у меня есть дела через час, так что, думаю, мне стоит поторопиться, – говорит он извиняющимся тоном.              Луи просто кивает.              – Да, да, конечно. Я... провожу тебя? – он больше спрашивает, чем утверждает.               Гарри просто сгребает свои вещи, разбросанные по всей комнате, переодевает домашние штаны Лиама на свои джинсы*. Он проверяет телефон, выглядя немного огорченным, а затем улыбается, наклоняется и целует Луи в щеку. Луи удивленно втягивает воздух, глядя на Гарри, который выглядит как гребаный ангел. Всегда выглядит как гребаный ангел.              – Давай повторим как-нибудь, – бормочет Гарри.              Луи молча кивает и выпускает Гарри. Он забывает спросить номер его телефона.              * – Не совсем поняла, почему автор пишет про штаны Лиама, если Гарри отказался их надеть, но все же перевела дословно.              ***              В конце концов, Лиам все же приходит домой, заходя в квартиру лишь наполовину одетый: его ширинка расстегнута, а рубашки даже не видно. Под его глазами мешки, он выглядит немного утомленным, но все же широко улыбается.              – Привет, Лу, – здоровается он.              Луи поднимает бровь, сидя на диване перед мольбертом с кистью в руках. Он рисует Гарри, и нет, ему не стыдно.              – Доброе утро, Лиам. И где же ты ночевал? – спрашивает он.              Лиам пожимает плечами, собираясь сесть рядом с Луи, и смотрит на медленно проявляющееся лицо. На данный момент, это просто челюсть; бледный, кремовый цвет, усиленный тенями под челюстью и переходящий в линии шеи. Рисунок выполнен преимущественно в холодной цветовой гамме, и Луи, похоже, очень старается отобразить то, что Гарри – ангел. Он собирается добавить крупинки золота, потому что это будет прекрасно.              – Где-то в здании, определенно. Подцепил самого восхитительного парня, Луи. Ты не поверишь, он настоящий. Я благословлен. И он живет в этом здании. – Лиам наблюдает за медленными мазками Луи дольше прежнего, откинувшись на спинку дивана и счастливо вздохнув.              – Ну и куда же делась твоя рубашка? – вслух задается вопросом Луи, глядя на голую грудь друга.              Лиам закрывает глаза.              – Не знаю. Плевать, если честно.              Луи фыркает и опускает кисть в белую краску, еще раз проходясь по линии челюсти; спящее лицо Гарри – единственное, что сейчас занимает его голову. Он перемещает кисточку туда, где обводит контур глаз, улыбается и тянется за идеальной краской для века, которую он навел.              – Кого ты рисуешь? – в итоге спрашивает Лиам.              Луи мгновение игнорирует его, так как меняет кисть, выбирая самую маленькую, и сосредотачивается, поскольку начинает работу с веком, время от времени делая акцент на синий цвет. Он продолжает роспись, оставляя синюю краску в стороне, и проводя телесным цветом к брови. Он добавляет тени, делая лицо более глубоким там, где нарисованы глаза, – и затем продолжает совершенствовать цвет.              – Ангела, – все, что говорит он.              Лиам кивает, его глаза все еще закрыты.              – Это будет частью коллекции?              – Возможно, – в голове у Луи зарождается целая идея.              Арт-проект в художественной школе, в которой он учится, очень простой. Нарисовать что-то карандашом, что-то – красками, а также сделать набросок чего-либо. Три художественных произведения, и Ваше право, что это будет: рисунок или набросок. Во всем должен быть смысл, а искусство должно идти от сердца. Луи испытывал трудности, ища то, каким должно бы было быть его вдохновение, но сейчас, возможно...              Возможно, он наконец нашел то, что ему было необходимо.              – Не засыпай на диване, иначе у тебя, как обычно, заболит спина, – напоминает Лиаму Луи, прекращая рисовать, чтобы взглянуть на друга.              Лиам стонет, но открывает глаза, встает и бредет в свою комнату, оставляя дверь открытой. Луи может слышать, как тот валится на кровать. Через пять минут он начинает храпеть. Луи продолжает рисовать.              ***              На часах около пяти вечера, когда у Луи начинает урчать в животе, и он встает, чтобы сделать себе тост, как вдруг раздается стук в дверь. Он хмурится, смотря на арахисовую пасту в его руках, прежде чем положить ее и подойти к двери. Он медлит, поскольку понимает, что его руки по локоть в краске, и он стоит без рубашки, а еще он уверен, что даже на его груди краска. Ну, так получилось.              Он пожимает плечами и открывает дверь, уставившись на пустой коридор. Никого нет, но на полу лежит цветок с прикрепленной к нему запиской. Он хмурится, прежде чем нагнуться и взять его, осматриваясь по сторонам, а затем возвращается домой и закрывает за собой дверь, взяв цветок и бумажку. Он идет обратно на кухню, где его тосты уже готовы, забирает их из тостера и кладет на тарелку.              Он изучает цветок некоторое время, потом откладывает его в сторону и открывает записку. Она адресована ему, и это, блять, стихотворение.              Луи,              Обняв тебя, любовь моя, // When my arms wrap you round I press       Всю красоту объемлю я, // My heart upon the loveliness       Что канула во тьму времен: // That has long faded from the world       Жар ослепительных корон.* // The jewelled crowns that kings have hurled.              И. Какого хрена?              Луи хмурится, смотря на этот клочок бумажки, который даже не подписан. Он кладет его рядом с цветком, намазывает арахисовое масло на тост и возвращается к рисованию. Он не может думать об этом прямо сейчас.              Лиам выходит из своей комнаты спустя час, когда Луи по-прежнему рисует, используя самые маленькие кисти для прорисовки сраных идеальных ресниц, почти завершающих лицо. Он собирается приступить к волосам следующим делом, а затем добавить в обрамление простынь вокруг фигуры, и закончить телом, видимым только по ключицы.              – Нихера себе, Луи, – Лиам трет еще спящие глаза, он уже натянул на себя джерси.              Луи смотрит на него, моргает, и возвращается к прорисовыванию мелких волосков.              – Луи, у тебя очень хорошо выходит. Ты обязан использовать это для проекта, – продолжает Лиам, заходя на кухню в поисках еды.              Луи кивает Лиаму, не заботясь о том, видит ли он его. В этот момент он словно на автопилоте. Он не может перестать рисовать. Лиам возвращается и садится на диван подле него с остатками еды на тарелке, он ест медленно, наблюдая за тем, как Луи рисует.              – Там на столе цветок, – в конце концов говорит Лиам.              – И стихотворение, – отвечает Луи, обмакнув кисть в более золотисто-коричневый цвет.              Некоторое время Лиам сидит тихо, доедая свой обед.              – Ты знаешь от кого это?              – Нет.              Но у Луи есть идея, и он не собирается ничего предпринимать. Вместо этого он собирается нарисовать цветок самыми красивыми цветами и проигнорировать стихи. В любом случае, кто, блять, пишет стихи в наше время? Может, он даже не сам написал их. Может, это какой-то известный поэт. Или еще чего-нибудь такое. Насрать. Луи рисует.              – Лиам. – Ну блять. Ему нужно удостовериться.              – А? – отвечает Лиам, смотря в пустую тарелку.              – Будь душкой, и загугли это стихотворение? – медленно говорит Луи, поглядывая на него и положив кисть с водой прямо на кофейный столик.              Лиам моргает, но кивает, встает и идет на кухню, ставит тарелку в раковину, а затем открывает ноутбук на барной стойке и внимательно читает стихотворение, набирая в поисковик слова. Луи молча ждет на диване, чувствуя себя очень измотанным.              – Это написал чувак, которого зовут Уильям Батлер Йейтс, и оно называется «Он вспоминает забытую красоту», – отвечает Лиам.              – Спасибо, Ли, – зевает Луи. – Я пойду спать. Не трогай мою картину.              Затем он встает и идет в свою комнату, игнорируя пронзительный крик Лиама «я бы никогда!»              Оставшуюся часть ночи он спит.              * – На мой взгляд, отрывок на русском выглядит довольно-таки обрублено, поэтому, оставляю оба варианта.              ***              На следующее утро, когда Луи наконец вылезает из кровати, то понимает, что не ходил за продуктами уже около двух недель. Он минимум на девяносто процентов уверен, что Лиам тоже, потому что все, что у них есть, это консервированные фрукты, гнилой банан, несколько пакетиков мармеладок и пара хлебных корок. Есть какой-то соус в неплохом состоянии, и специи, но, окей, когда они будут ими пользоваться. На верхней полке может оказаться мука, но Луи туда никогда не заглядывает, так что.              Самое время прикупить продуктов.              Первым делом Луи принимает душ, решительно не думая о записке, все еще лежащей на стойке, и очень решительно моется сам, смывая с себя всю краску. Он надевает рубашку, которая, он вполне уверен, чистая, какие-то трусы и пару черных джинсов, которые абсолютно не чистые, но что поделать. Он надевает свои TOMS'ы, ради покупки которых он продал душу, берет ключи от квартиры и бумажник. Он понятия не имеет, где его телефон, и ему правда насрать. Вероятно, он за одной из диванных подушек.              Когда он открывает дверь квартиры, то находит еще один цветок и записку. Он пялится на них пару секунд, вздыхает и заносит в квартиру, чтобы посмотреть позже. Ему сейчас нет дела до этого, честно. Ему нужен завтрак.              Он идет в продуктовый магазин, думая о том, что же купить. Он хотел составить список покупок, но с каких это пор он стал практичным? Он не собирается нарушать традиции и сейчас.              Он берет корзинку, потому что если он возьмет тележку, то накупит слишком много всего. Первым делом он берет необходимые продукты, такие как хлеб, еще немного хлеба, чипсы, а затем смотрит на фрукты и овощи с гримасой на лице.              А затем он видит его. Он даже не говорит ни слова, просто что-то типа стоит у Луи за спиной, вероятно, смотря на бананы. Луи поворачивается, и, ага. Гарри стоит там и смотрит на бананы.              Луи делает шаг назад, чтобы пойти и поискать молоко и хлопья, когда Гарри поднимает взгляд, удивленно моргает, а затем широко ухмыляется.              – Ну блять, – Луи застали врасплох.              Этот человек – чертов ангел, и Луи не может совладать с тем, что он чувствует, ладно?              – Луи! – восклицает Гарри, делая два шага вперед, чтобы находиться на таком расстоянии, чтобы тон их голоса стал подходящим для продуктового магазина.              Что случилось в голове Луи? Ему нужно больше спать.              – Привет, Гарри, – улыбается Луи, не в силах с собой совладать.              Гарри улыбается еще шире, если это вообще возможно.              – Как поживаешь? – спрашивает он так, будто они не виделись (и не встречались) друг с другом вчера.              Луи пожимает плечами, ковыряя ниточку на джинсах.              – Думаю, хорошо. Я просто рисовал, а ты? – он чувствует, что обязан поинтересоваться в ответ. Почему все так странно? Но вместе с тем он чувствует себя так, будто стоит на солнце.              – Хорошо! Я успел сделать то дело вовремя и успел домой к ужину. Было хорошо. Спал нормально. – Гарри улыбается очень широко.              Луи поднимает бровь, думая над тем, будет ли очень грубо просто взять сейчас и уйти? Вероятно.              – Что это было за дело? – спрашивает он вместо того, чтобы развернуться и убежать.              – Вечер поэзии, – говорит Гарри, пристально изучая лицо Луи, а затем смотрит на бананы, выбирая связку, которая ему приглянулась.              Сердце Луи отбивает глухие удары, а колени почти подкашиваются. Да пошло все на хер. Это еще не означает, что та записка была от Гарри, но, кажется, так оно и было. Зачем он вообще это сделал? Но на самом деле, ничего не было. Верно? Луи так устал.              – А, прикольно, – кивает Луи и отводит взгляд. – Мне нужно вернуться к покупкам.              Гарри серьезно кивает.              – Это важно, на самом деле, – соглашается он и смотрит вниз на Луи с немым вопросом во взгляде.              Луи нервно сужает глаза.              – Что?              – Ты не хочешь, не знаю, сходить куда-нибудь? – спрашивает Гарри, ангельски улыбаясь.              Луи вздыхает, закрывая глаза и кивая головой.              – Ага, – говорит он и смотрит на Гарри, который выглядит немного сконфуженным от его реакции. – Почему нет? Я закончу покупки, и встретимся снаружи?              Гарри кивает, выглядя удовлетворенным, и затем ходит по пятам за Луи по магазину, пока Луи выбирает еду, которая, как он считает, ему и Лиаму нужна. И. Ну. Все не должно быть так, ведь правда? Они попадают в ритм так легко, как будто делали это в течение многих лет. Они просто подходят друг другу. Они подходят. Луи медленно-медленно тонет в отчаянии, хотя это, возможно, потенциально хорошая вещь.              Когда Луи заканчивает, и они оба платят за свои покупки, Луи просит Гарри пойти с ним, чтобы оставить покупки в квартире, прежде чем они направятся к Гарри. Думая о картинах с изображением Гарри в зале, Луи заставляет того ждать снаружи, пока сам бросает продукты и вопит Лиаму, чтобы тот убрал молоко в холодильник. Он получает в ответ «где ты, блять, был?», но воспринимает это как «ага, конечно, все, что угодно для тебя, любимый!»              – Так, куда мы идем? – спрашивает Луи, убирая ключи в карман и поворачиваясь к Гарри, который смотрит на него, улыбаясь. В уголках его искрящихся весельем глаз собираются морщинки.              – В мою квартиру. Пошли, – отвечает Гарри и протягивает свою руку Луи.              Луи смотрит на нее десять долгих секунд, но все же берет Гарри за руку и тот ведет их по коридору и вверх по лестнице, пока они не оказываются у квартиры под номером 17. Луи смотрит на Гарри и хмурится.              – Ты живешь в том же здании, что и я? – заявляет он, даже, если это выглядит, как вопрос.              Гарри кивает, отпирает дверь и пускает Луи внутрь. Луи осматривается. Расположение точно такое же, как в их с Лиамом квартире, разве что отделано иначе. В квартире очень темно и пахнет дымом. Все шторы закрыты.              – Ты что, вампир? – спрашивает Луи.              – Нет, Зейн все еще спит, а Найл не ночевал тут уже два дня, так что.              Гарри ведет его через гостиную в, как Луи думает, его комнату.              Она вся в растениях. Здесь нет занавесок. Кровать, блять, огромная, а по всем стенам развешаны стихи. Луи моргает пару раз, вздыхает и садится на кровать. Гарри улыбается и садится следом за ним.              – Чем бы ты хотел заняться? – спрашивает он.              – Мы могли бы поиграть в игру, – предлагает Луи прежде, чем все обдумать.              Гарри будто воспрял духом, его глаза засияли.              – В какую игру?              – Снап? – вяло говорит Луи. Он уже жалеет об этом. Он хочет порисовать.              Но Гарри думает, что это, блять, прекрасная идея. Он достает карты из прикроватной тумбочки, и, ладно, кто хранит карты в прикроватной тумбе? Они играют в снап. Они на самом деле играют в снап, а Луи наслаждается каждой секундой. Гарри визжит от восторга каждый раз, когда выигрывает, а Луи не может ничего поделать, кроме как влюбиться.              В конечном итоге они утомляются, и Луи решает, что самое время взять номер Гарри и идти домой рисовать. Он озвучивает это парню, Гарри хмурится в ответ.              – Что, если я пойду с тобой и буду сидеть рядом, пока ты рисуешь? Таким образом, мы сможем все еще быть вместе, но вместе с тем заниматься своими делами. Мне нужно немного почитать и написать кое-что, так что, думаю, это прекрасная идея!              Он выглядит таким счастливым от этой мысли, так что Луи ничего не остается, кроме как вздохнуть и согласиться.              Когда они возвращаются в квартиру Луи, Лиам уже распаковал продукты и стоит на кухне, смотря на коробку с презервативами с хмурым выражением лица. Луи вздыхает, ведет Гарри к дивану, а затем застывает, когда вспоминает, что изображено на холсте.              – Только... не смейся, хорошо? – предупреждает он Гарри, который хмурится в ответ.              – А почему я должен? Я думаю, что твои картины, ну, знаешь, невероятные, – говорит он.              Луи вздыхает и садится на диван, Гарри охотно садится следом. Гарри взял с собой то, что выглядит, как потрепанный журнал, и три книги, от одной из которых у Луи случается сердечный приступ, когда он видит, что авторство принадлежит У.Б. Йейтсу.              – Луи, где ты хочешь, чтобы я оставил презервативы? – кричит из кухни Лиам, и Луи воздерживается от язвительного ответа «придурок, сам-то как думаешь?»              – Просто кинь их на мою кровать, спасибо, Ли, –вместо этого говорит он, берет свою кисть, выдавливает краски и начинает смешивать цвет волос.              Он глядит на Гарри, уставившегося на холст с широко открытым ртом.              – Эм, Гарри? –предпринимает попытку Луи.              – Это я, – говорит он, с ужасом в голосе.              – Ну, ага. Я могу, знаешь, прекратить, если ты хочешь? – голос Луи звучит слабо, он действительно надеется, что Гарри не хочет, чтобы он избавился от картины, потому что тогда он должен будет найти что-то еще для проекта, и это действительно отстойно.              Гарри качает головой и смотрит на Луи, его глаза ярко сияют.              – Я могу отсосать тебе? – спрашивает он.              Луи задыхается, потому что какого хера?              – A? – пищит он.              – Я хочу поблагодарить тебя. Это прекрасно, Луи, серьезно, – голос Гарри немного хриплый.              Луи думает, что кивает, потому что Гарри неторопливо двигается к нему, и у Луи есть достаточно времени, чтобы отложить кисти и краски, прежде чем Гарри прижимает его к дивану, расстегивает ширинку и прижимается губами к растущей выпуклости, которая твердеет в штанах Луи.              – Хорошо! – кричит Лиам откуда-то из глубины квартиры. Луи может слышать, как он выходит и запирает дверь.              Ему насрать, Лиам видел и нечто похуже.              Луи задыхается, поскольку Гарри высовывает язык и лижет его трусы, обхватывая член сквозь ткань.              – Иисусе, – Луи изо всех сил сжимает руки и откидывает голову назад, когда Гарри высвобождает его член и оставляет крошечный поцелуй на головке.              Гарри оборачивает губы вокруг головки так изящно, будто перед ним что-то драгоценное. Луи уже корчится, он ненавидит, когда его дразнят. Гарри проводит языком вдоль щелки, а затем опускается немного, втягивая щеки. Он выпускает его и проводит языком широкую полосу по пульсирующей венке на члене Луи, того немного потряхивает, и он выпускает стон.              Гарри хихикает и потом снова вбирает в рот член Луи, сосет ему, и на полпути вниз сглатывает вокруг члена так, что это посылает дикое наслаждение по всему телу Луи.              Теперь он окончательно тверд, и Гарри проводит рукой по той части члена, которая не находится в его рту, используя другую руку для того, чтобы играть с яичками Луи.              Гарри мурлычет вокруг члена, расслабляя горло и опускаясь еще немного ниже. Луи умирает. Он был бы счастлив, если бы умер прямо сейчас. Но такого не будет. Он поднимает голову, смотря на Гарри, и он правда не может поверить, что это происходит, потому что, ну?              – Ты чертов ангел, Гарри. Ты нереальный, – стонет Луи, а Гарри смеется с членом во рту, и это заставляет Луи закатить глаза и уронить голову обратно на диван.              Гарри заглатывает еще больше, когда его горло привыкает к ощущению члена Луи, и он даже умудряется дышать? Он медленно поднимается, снова оборачивая губы вокруг головки, проводя рукой по основанию органа.              – Детка, – задыхается Луи, в его животе разливается тепло.              Гарри немного хнычет, когда слышит кличку, широко разводя бедра на диване, и, конечно, ему тяжело. Он опускает голову вниз, проделывая свой путь снова, его милые розовые губы растягиваются вокруг члена Луи, нос упирается в живот, а глаза слезятся. Он выглядит гордым. Он гудит и двигает языком; да пошло оно все.              Луи настойчиво тянет его за волосы.              – Детка, я близок, – предупреждает он, дергая головой.              Гарри упрямо остается на месте, проводя языком и постанывая, когда Луи снова сжимает его волосы, а затем Луи, блять, кончает. Гарри просто принимает все.Он глотает с членом во рту, бедра Луи сжимаются, и он обмякает, немного хныча.              – Господи, блять, – вздыхает он.              Гарри выпускает изо рта член, вытирает рот и выглядит очень довольным собой. Луи колеблется, приходя в себя, а потом садится, медленно уставившись на Гарри. Гарри хихикает. Чертов ангел хихикает и Луи немного выпадает.              – Тебе понравилось? – спрашивает Гарри, поднимаясь выше по телу Луи, руки по обе стороны от его плеч, зеленые глаза пристально наблюдают.              Луи просто ухмыляется и наклоняется, прижимаясь своими губами к губам Гарри, пока его руки расстегивают ширинку, и он делает это, он достает член Гарри, который уже достаточно тверд, и начинает дрочить ему, увлажняя руку выделениями Гарри и делая скольжение более плавным. Гарри стонет в рот Луи, его бедра подаются навстречу движениям руки, его веки подрагивают. Луи думает, что он выглядит прекрасно в таком состоянии, и он должен, вероятно, оставить его здесь навсегда.              – Такой хороший, детка, – тянет Луи, и Гарри стонет в ответ на обращение, прижимаясь лицом к шее Луи и вбиваясь в ладонь.              Луи проводит большим пальцем по головке, затем вдоль основания, что вызывает высокий пронзительный стон у ангела, буквально разваливающегося на части. Руки Гарри трясутся.              – Кончишь для меня? – мурлычет Луи, двигая рукой быстрее.              Гарри скулит, его бедра сжимаются, прежде чем он снова подхватывает ритм, впиваясь зубами в шею Луи, кусая, а затем засасывая место укуса. Луи задыхается, сжимая член Гарри в ответ, что заставляет руки Гарри подкоситься, их груди прижимаются друг к другу, задница Гарри висит в воздухе, так что у Луи все еще есть пространство, чтобы дрочить, и это все так горячо.              Луи чувствует, когда Гарри снова начинает сбиваться с ритма, и понимает, что он близок к тому, чтобы кончить.              – Кончи для меня, детка, – хрипит Луи, и Гарри отвечает мягким, как шелк, стоном, когда кончает, подаваясь бедрами вперед.              Луи еще немного двигает рукой, улыбаясь, а Гарри отходит, следом фыркает и обрушивается полностью на Луи, который рад тому, что просто лежит, придавленный. Все так хорошо.              В конце концов, Гарри поднимает взгляд, его щечки порозовели, а взгляд немного затуманен.              – Вау, – урчит он, его голос надломлен.              Луи хмыкает в ответ и смотрит на часы на стене.              – Уже время ложиться спать? – вслух удивляется Луи.              Он чувствует кивок Гарри грудью, и целует Гарри, даже если это приносит боль его шее. Гарри улыбается в поцелуй, а затем кладет голову на грудь Луи и вздыхает. Луи тихо смеется.              – Нам нужно вытереть тебя, мой хороший, а потом мы можем пойти в мою кровать, – обещает он.              Гарри открывает один глаз и бормочет что-то, но встает, заправляя свой член в трусы, но не надевает штаны. Луи тоже садится и немного ждет, пока в голове снова станет ясно. Когда он смотрит на Гарри, то находит его, улыбающегося картине.              Луи тоже улыбается, а затем берет Гарри за руку и ведет его в ванную, бросая собственную одежду в корзину и смывая сперму с одежды Гарри, следом отводя его в свою комнату. Луи раздевает Гарри, а тот хихикает, когда пальцы Луи нежно касаются кожи. Они залезают под одну простынь, и это не неловко, когда они падают в объятия друг друга и так засыпают.              ***              Пробуждение такое медленное и горячее. Гарри уже проснулся, потому что Луи чувствует, как его большой палец ласкает кожу на бедре Луи, а другой рукой он дрочит ему. Он стонет, вжимаясь задницей в член Гарри, который уже достаточно тверд, а затем запрокидывает голову, впиваясь пальцами в подушку.              Гарри подводит его к концу, доводя себя, потираясь о задницу Луи своим членом, и, в конечном счете, оказывается между ягодиц Луи. Луи кончает, когда он это делает, и Гарри вскоре за ним, кусая шею Луи и хрипя его имя.              Луи думает, что у Гарри есть пунктик насчет укусов, и ему, блять, это нравится.              Они медленно приходят в себя, немного тяжело дыша, а затем Луи прокашливается, улыбаясь. Его взгляд все еще выглядит сонным. Гарри хихикает и целует Луи по линии челюсти, пока, наконец, не захватывает его губы и не целует так, что им перестает хватать воздуха.              Когда они в конце концов разрывают поцелуй, то просто лежат и смотрят друг на друга, изучая и улыбаясь.              – Кто мы друг другу? – в итоге спрашивает Луи.              –Будешь моим парнем? – мурлычет Гарри в кожу Луи.              – Конечно. Не хочешь пообедать?              – Угу.              Они едят спагетти, потому что у Луи есть необходимые ингредиенты, а Гарри умеет готовить. Луи уговаривает Лиама выйти из комнаты и присоединиться к ним, и Лиам сердито смотрит на них прежде, чем представиться Гарри и съесть половину еды.              Когда приходит время снова идти спать, Луи и Гарри обнимаются, засыпая и выдыхая имена друг друга.              ***              Так продолжается некоторое время: они по очереди ходят в квартиры друг друга, занимаются сексом или просто тусуются, смеясь и узнавая новое. Луи доделывает свой проект: его рисунок карандашами – это два цветка, которые Гарри подарил ему (да, он признался, что пытался соблазнить Луи), а набросок – тело спящего Гарри в кровати Луи, простыня обернута вокруг его талии, лунный свет сияет сквозь шторы. Луи больше их не закрывает – Гарри нравится просыпаться от солнечных лучей.              Луи знакомится с Зейном и Найлом, они знакомятся с Лиамом, и у них образуется компания. Лиам и Зейн занимаются сексом. Они объявляют всем, что встречаются, и Найл смеется долгих десять минут, а затем поздравляет их и заставляет всех идти в бар, где они напиваются дешевым пивом.              Луи защищает свой проект по искусству.              Гарри просит его съехаться, но в итоге они решают, что будет лучше, если он сам переедет к Луи, Лиама они выгоняют к Зейну и Найлу. Найл почти рыдает, и все заканчивается тем, что он переезжает со своей девушкой парой этажей ниже.              Все так хорошо, и продолжает таким быть.              Конец.