Созданы друг для друга

      Сегодня был очень длинный день. Длинная репетиция, длинные съёмки для очередной рекламы, длинный концерт, длинный фансайн, хотя обычно он и рад пообщаться с фанатами, но только не сегодня, не в последнее время.       Весь день он только и ждал возможности уйти и не видеть никого из мемберов, не видеть того, к кому нашёл очень большой интерес. Чонгук и рад бы поговорить с ним, подурачиться, сделать совместные фото, просто побыть рядом, но и в то же время он не может находиться с ним, потому что потом от наплывших чувств и эмоций ему не спастись и его раздражает то, что он всё никак не может показать эти чувства. Его раздражает то, что предмет его обожания обнимается с другими мемберами; раздражает то, что он улыбается всем той же фирменной улыбкой, как и ему; раздражает то, что пока он там обнимается, и идёт съёмка, Чон просто сидит в стороне и ждёт своей очереди, копаясь в телефоне, но в то же время краем глаза смотря, как он улыбается. Но больше всего его раздражает то, что этот предмет его обожания спокойно обнимается со всеми и не придаёт этому большого значения, пока он, Чонгук, там от ревности в пепел превращается, а ещё Гука раздражает то, что он до сих пор не признался ему в своих чувствах.       Порой Чонгук любит просто подойти к нему, обнять и положить голову на плечо; любит сидеть с ним на фансайнах, смотря, как он дурачится и улыбается фанатам; любит стоять с ним на концертах и различных шоу, перекинув свою руку ему через шею и слегка массируя напряжённые плечи; любит чувствовать запах его слабого, но приятного одеколона, которым Чон любит дышать, положив ему голову на плечо в гримёрной, и, слушая музыку, пытается заснуть. Он любит всё это делать, не боясь, что он оттолкнёт его и перестанет с ним общаться, потому что он знает, что предмет его обожания, известный как Ким Тэхён, не придаёт этому большого значения, хоть и, улыбаясь, сильнее прижимается спиной к Гуку, когда тот неожиданно подходит и обнимает его сзади. Гук хочет, чтобы Тэхён так прижимался только к нему, хочет, чтобы он так улыбался только ему, хочет, чтобы весь Ким Тэхён был только его.       Чонгук очень не любит наблюдать, как Чимин, дурачась, кладёт свою руку Тэхёну на плечо, после чего они начинают свои игры или, позвав к себе кого-нибудь из стаффа с камерой, проводят «уроки — как достать хёнов от 95-лайн», не любит наблюдать, как ругается всеми матами, которые знает, проснувшийся от надоедливых донсенов Юнги-хён, и не любит, когда Ким веселится с остальными и будто не замечает его. Когда Гук видит Тэ обнимающегося с кем-то он хочет подойти к ним, просто небрежно взять хёна за руку, развернуться, увести куда-нибудь за угол, а потом, сказать что-то вроде: «Ты должен так обниматься только со мной», нагло впиться в губы горячим поцелуем, не давая сказать и слова, затем отстраниться, тяжело дыша, и просто наблюдать за его реакцией. Но он не может себе этого позволить, потому что это его хён, потому что Чон достаточно скромный, потому что боится быть отвергнутым, и просто потому что это, чёрт возьми, Ким Тэхён, у которого хрен поймёшь, что творится в голове.       Если днём всё вроде идёт хорошо, то ближе к ночи Чонгук чувствует себя уже конкретно хреново. Он последний принимает ванну, берёт из холодильника банку колы, потом получает по ушам от Сокджина, который ругается на макнэ за то, что он пьёт с грязной банки, устало плетётся в комнату, залезает на своё место на двухэтажной кровати, где внизу уже в обе дырочки храпит Намджун, накрывается одеялом с головой, ставит на подушку ноутбук, вставив наушники в уши, смотрит какую-то японскую порнушку, скачанную по-тихому у Хосока. Так и сидит до трёх ночи, потом быстро кончает себе в руку, стараясь не издавать и звука, тяжело дышит, отключая ноутбук, и, засунув его обратно под подушку, идёт в ванну, стараясь не разбудить что-то бубнящего во сне лидера.       Выходит из ванны он только в пять часов, из-за того, что они не спят уже два дня из-за съёмок, Гук умудрился заснуть, пока принимал душ. Смотря на часы, он понимает, что спать уже ложиться бесполезно, ибо через полтора часа уже вставать, а там на очередную съёмку топать. Чон, вздыхая, идёт на кухню, где случайно застаёт сонного Кима без футболки, который, через раз зевая, пьёт чай. Увидев обнажённый торс Тэ, Чонгук тут же почувствовал жар внизу живота, а ещё и ощутимый повторный дискомфорт в штанах, как и при просмотре порнушки. Ну вот и чего ему не спится?! — подумал Чон, всё же входя на кухню.       — Доброе утро, — сонно сказал лохматый хён и мило улыбнулся.       — Доброе, — буркнул Чонгук и, стараясь не смотреть на Тэхёна, залез в холодильник в поисках оставшейся вчера пиццы. Повисла тишина. Но после какого-то промежутка времени, эта тишина внезапно оборвалась.       — Тебе чаю сделать? — счёл нужным спросить Ким, зевнув, и перевёл взгляд на чёрную макушку Гука, копошившегося в просторах холодильника. От чего и без того напряженный Чон вздрогнул и стукнулся головой об верхнюю полку холодильника. — Чонгук-а, — выпучив глаза, обеспокоенно произнёс Тэхён, резко навалившись руками на стол.       — Всё нормально. Зато теперь кофе можно не пить, — шутя, отмахнулся Чон и, держась за затылок, поднялся с пиццей в руке, закрывая дверцу холодильника ногой. Вздохнув, хён сел на место и продолжил допивать чай.       Чонгук заваривал себе чай, пряча свой уже ужасно болевший стояк, и, старался прикинуть, сколько времени у него на то, чтобы «закончить свои дела» и смыть с себя остатки «преступления», пока остальные хёны не проснулись. Он настолько углубился в мысли, что не заметил, как Тэхён подошёл к нему сзади и, обняв, уткнулся в шею. Только от горячего дыхания Чон вернулся в реальность и вздрогнул, выронив кубик сахара, который приземлился прямо в кружку.       — Хён.., — тихо начал Чонгук, боясь даже пальцем шевельнуть.       — Этот твой кофейный гель так приятно пахнет, особенно в сочетании с мятным шампунем, — сладко произнёс Тэхён, слегка касаясь губами чонгуковской шеи, от чего тот вздрогнул и начал наливаться краской. А шаловливые руки Тэ принялись поднимать свободную футболку, пытаясь коснуться тела. — Ты что хочешь, чтобы у меня совсем крышу сорвало? Я и так себе последние дни места не нахожу, — горячо дышал он в самую шею Чонгука.       Тут Чон не выдержал, развернулся, подхватывая Кима на руки, усадил его на стол, мягко обнял за талию и положил голову к нему на колено. Тэхён удивлённо смотрел на дрожащую макушку макне, который всё сильнее прижимался к нему, а потом увидел, что на его штанине образовались мокрые дорожки.       — Чонгук-а, ты что, плачешь, что ли? — спросил старший, склонив голову к плечу.       — Хён, я больше так не могу. Я больше не могу скрывать свои чувства. Не могу подавлять желания касаться тебя, когда ты тусуешься с кем-то из хёнов. Я не могу больше избегать всех этих пошлых мыслей и снов с тобой за 19+. Я не могу больше избегать тебя, — выпалил тот на одном дыхании, протискиваясь между ног хёна, чтобы встать к нему ещё ближе.       — Не избегай и не подавляй, сейчас то я здесь, поэтому ты можешь касаться меня, сколько хочешь, — подняв Чона за подбородок, прошептал Тэхён ему почти в самые губы, а потом жадно впился в них жарким поцелуем. От неожиданности Чонгук открыл рот, и, почувствовав, что препятствий нет, Ким ловко проник к нему в рот, изучая каждый миллиметр. У Чонгука просто снесло крышу. Тэ целовался жадно, не давая Гуку даже толком ответить и лишний раз набрать воздуха, которого уже так не хватало в лёгких. Руки Чона уже давно изучали тело Кима, мягко прикасаясь везде, где только можно. Его руки были холодными, отчего по телу проходили мурашки, и было достаточно неприятно, но старший знал к чему всё это идёт и он готов был потерпеть это, только потому, что его сон вот-вот станет явью. Тэ наконец отцепился от него, давая немного передохнуть, а потом уже младший целует его шею, и спускается ниже, проводя слегка мокрую обжигающую дорожку. Чонгук был готов уже снова поднять хёна и отнести его на диван в гостиной для своего удобства, но каждый раз, когда макне пытался подхватить хёна под бёдра, тот слегка кусал его за ушко, заставляя вновь расслабиться до состояния, когда уже не держат ноги. В конце концов, после многих попыток отправиться на диван, упрямый хён поддаётся, давая отнести себя в гостиную, только потому, что уже сам хочет большего, чем простых ласк. И только оказавшись на диване, Чонгук тут же, взяв инициативу в свои руки, подминает Тэхёна под себя.       — Гукки? — вопросительно смотрит на него Ким.       — Тише, — целует шею, — Сейчас будет жарко, — целует в губы, стягивая с хёна штаны.       Чон начинает быстро и не терпеливо спускаться поцелуями по телу, губами исследуя каждый миллиметр желанного тела, приближаясь к низу живота. Тут он накрывает его пах рукой и приступает к движениям. Проводя сначала одним пальцем по всему члену, а потом обхватывая его полностью ладонью и нажимая на головку. Ким начинает потихоньку постанывать, да так сладко, что ещё чуть-чуть и Чону действительно сорвёт тормоза. Он сбрасывает уже свои штаны, всё ещё лаская член старшего, целует его шею, потом подставляет к его рту два пальца, и тот без слов начинает облизывать их, ещё и так пошло, и соблазнительно, что макнэ шикнул и укусил старшего за сосок. Ким слегка выгнулся и застонал, а по его телу прошла мелкая дрожь. Гук стал вводить пальцы медленно, постепенно растягивая колечко мышц, стараясь не делать больно, и когда пальцы почти полностью вошли до конца, он стал двигать ими внутри хёна быстрее, от чего тот прикрыл глаза и закрыл рот рукой, но это не сильно препятствовало выходу всё тех же пошлых стонов. Закончив с растяжкой, Чон выдохнул и, поцеловав любимого хёна, который уже терялся в этом мире, резко вошёл в него и сразу до конца. Ким выгнулся и застонал, после чего Гук вновь поцеловал его, чтобы не разбудить хёнов. Он двигался быстро, но аккуратно, стараясь доставить им как можно больше удовольствия. У Тэ вновь побежали слёзы, стоило Чону задеть ту заветную точку.       — Айщ, — выдохнул макнэ от того, что хён сильно сжался, и укусил его уже за другой сосок. Тэхён вновь застонал, а Чонгук, целуя веки старшего и слизывая дорожки слёз с его лица, продолжал набирать обороты. Они уже на пару покинули эту вселенную. Для Тэхёна сейчас была только одна вселенная под названием Чон Чонгук, но ему большего и не надо. Всё оказалось не так плохо, как он думал, нет, всё было куда лучше. Сейчас ему было очень стыдно, он продолжал краснеть, прогибаясь под своим макнэ сильнее, он очень хотел извиниться за то, что сомневался в нём, за то, что боялся признаться. Ведь они всегда друг друга понимали. И конечно же ласковый макнэ давно уже всё понял. И теперь он только его, которого теперь Ким точно ни с кем делить не будет. Кончают они почти одновременно и шумно, Чонгук ещё раз целует своего хёна, поправляет ему промокшую чёлку, и они на пару идут в ванну, забирая с собой плед с дивана, как улику их «преступления». Душ они принимали молча, пару раз ещё целовались и обнимались. После чего обменявшись признаниями в любви под душем, без которых и так всё уже давно понятно, оделись и пошли ждать своих хёнов. «А ведь всё могло быть куда проще, скажи я ему раньше», — подумал каждый из них, держась за руки и встречая восход.