Семь дней творения

Уилл старается быть ближе. Рики замечает это только на третий день слепых прослушиваний, ловя на себе несколько задумчивых взглядов. К тому моменту, когда он решается и поворачивает голову, остается лишь тень спешно спрятанной улыбки или вовсе отсутствие оной: в этом сезоне Уилл практически не вылезает из планшета. Тем не менее Рики чувствует: что-то изменилось. Никаких глобальных подвижек в их взаимоотношениях, все та же выбранная Уиллом выигрышная тактика, проверенная несколькими годами совместного судейства. Профессиональная вежливость с легким налетом личной неприязни, ничего удивительного для мира шоу-бизнеса, думает Рики в первый момент. С остальными коллегами, вопреки нелегкому по слухам характеру и диаметрально разным взглядам на жизнь, Уилл установил теплые отношения мгновенно, задумчиво отмечает Рики через некоторое время. Проходит несколько недель, проект в разгаре, но между ними ничего не меняется. Уилсон удивлен и раздосадован, воспринимая равнодушие и нежелание общаться вне съемочной площадки как поражение. В редкие перерывы он обдумывает свои слова, вспоминает остроты, которые могли задеть, иногда пробует заговорить с Уиллом, наблюдая за реакцией, пытаясь понять причины такого неблагосклонного поведения. В какой-то момент его накрывает бессильная злоба, которая довольно быстро оборачивается усталой горечью и разочарованием. К концу первого совместного сезона Рики просто перестает об этом думать. Уилл становится ближе с каждым съемочным днем, хотя со стороны и кажется, что ничего не происходит. Он ведет комичные одному ему понятные диалоги с участниками, трется около Бой Джорджа, как большая черная кошка, оживленно жестикулируя, обсуждает нового конкурсанта с Паломой, но внешне абсолютно не заинтересованный обществом Уилсона так ни разу и не подходит к дальнему креслу. Фантазии на фоне нервного перенапряжения, думает Рики в первый момент. Паранойя на фоне тщательно подавляемой симпатии, ставит себе диагноз Уилсон к вечеру шестого дня. По-прежнему оставаясь на другом конце площадки, Уилл неизменно преодолевает барьеры на пути к подрыву душевного равновесия Уилсона без особых потерь для собственной самооценки. Емкие псевдосаркастичные комментарии, перемежающиеся долгими странными взглядами, выстреливают отравленными дротиками, застают врасплох, изранивая растерянного, ничего не понимающего Рики. Не дротиками, тут же поправляет он себя. Футуристичными военными ракетами, космическими шаттлами, истребителями пятого поколения, в конце концов, но никак не дротиками, масштаб происходящей внутри катастрофы это подтверждает. Бреши в самообладании не кажутся опасными ровно до того момента, как происходит первое открытое столкновение. Шаттл терпит крушение, остатки рассудительности и здравомыслия погребает под обломками, и очередная вызывающая шутка заставляет потерять контроль над эмоциями. Сам того не понимая, Рики попадается в искусно расставленные ловушки, претворяя чужой замысел в жизнь. Уже через пару секунд он начинает жалеть о несдержанности и, осуждая свою вспыльчивость, пытается вернуться к образу сдержанного британского джентльмена, но Уилл все не утихает, продолжая говорить и говорить. Уилл не любит скандалы, Уилл любит честность, устало потирая лоб, напоминает себе Рики. О том, что открытый конфликт и публичное выяснение отношений являются еще одним способом пробить опрометчиво возведенную Уиллом стену, Уилсону в голову не приходит. Он сидит неестественно прямо все оставшиеся выступления, отсчитывая минуты до конца съемочного дня, даже не пытаясь прислушиваться к тому, что происходит на сцене, но разворачивается всем корпусом, стоит только Уиллу заговорить. К их следующей встрече происходит что-то невероятное. Рики кажется, что он готов ко всем мыслимым допустимым исходам болезненного столкновения, будь то хрупкий обманчивый мир, демонстративное невнимание или мучительное напряжение на площадке. Чего он точно не ожидает, так это того, что Уилл станет смешливым и доброжелательным, его открытые теплые улыбки сбивают с толку, одурманивают, кружат голову не хуже крепкого вина, и Уилсон, полностью расслабившись, наконец, выдыхает и отпускает себя. Уилл, прежде избегавший Рики, теперь постоянно оказывается рядом: выходит вслед за ним на сцену к участникам, будто бы случайно задевает плечом, проходя мимо, все чаще находит повод провести по его руке своей. Уилсон до сих пор не уверен, что правильно понимает конечную цель этих действий, но от одних догадок гнетущее сомнение стремительно схлопывается, взрывается, образуя внутри сияющую сверхновую. Во время очередной словесной пикировки он решает рискнуть и делает шаг сам. — Ну, если бы ты был женщиной, он бы похлопал тебе глазками, — заигрывая с парнем на сцене, отпускает колкость в сторону коллеги Бой. — Джордж, я могу сделать это с кем угодно, — глядя только на Уилла, парирует Рики. Уилл непривычно серьезен, не обрывает зрительный контакт и не пытается отпустить дежурную шуточку, Рики ликует, и через пару выступлений решается. Смотрит, не отрываясь, несколько секунд, и прикусывая пальцы, прикрывает глаза. Выходит куда интимнее всех предыдущих взглядов и неловких прикосновений. Когда он снова поднимает взгляд, Уилл, нервно поглаживая дужку очков, рассматривает пол. В конце концов, в эту игру могут играть двое, улыбаясь, решает он. Бог создал этот мир за семь дней, вселенная Рики Уилсона только начинает свое существование, но будет, несомненно, прекраснее.