Say Ah

Чимин нервно переступает с ноги на ногу перед дверью кабинета, никак не решаясь войти. Он ужасно боится врачей, а ещё стесняется своего голоса, ставшего сейчас ещё омерзительнее, чем обычно. Наконец он пересиливает себя и тихонько стучит. «Да-да, войдите», — вещает бодрый голос из-за двери. Доктор не поднимает голову от бумаг, когда Чимин входит, от волнения хлопнув дверью сильнее, чем стоило бы, и даже когда садится перед ним на стул. — Имя? — спрашивает он, всё так же не поднимая на него глаз. — Ппак Ччимин, — лепечет Чимин и с ужасом осознаёт, как сильно хрипит. Он спешно откашливается и натыкается глазами на табличку на столе. «Доктор Ким Сокджин». «Приятно познакомиться», — добавляет про себя Чимин. Сокджин чувствует, как во рту скапливается вязкая слюна, когда он слышит имя пациента. Он боится поднимать голову, потому что голос с интимной хрипотцой обещает слишком многое. И Сокджин не обманывается, на стуле перед ним сидит мальчишка, сошедший с кадров дорогой порнухи, такой, которую покупают на дисках за кругленькую сумму, а не той, что гигабайтами сливают в сеть. Широко распахнутые глаза, кажется, даже подведённые, лихорадочный румянец на щеках, тяжёлое дыхание и полные яркие губы, единственно пригодные для… Сокджин шумно сглатывает и расстёгивает верхнюю пуговицу рубашки под халатом. — Вы помадой, случайно, не пользуетесь? — спрашивает он, не удержавшись. Чимин озадаченно открывает рот, но ответить ничего не успевает, потому что Джин протягивает руку, с нажимом проводя большим пальцем по нижней губе. — Свои, всё-таки, — озадаченно бормочет доктор. И тут Чимин совершает свою первую ошибку, по привычке от волнения облизывая губы и щедро проходясь языком по пальцам Сокджина, которые тот не успел убрать. — О, — сдавленно выдыхает доктор. — Простите, простите, я случайно, простите, — заходится Чимин, практически лишаясь голоса и смущённо откашливаясь. Ему хочется вскочить на ноги и бежать отсюда куда подальше, потому что он, как обычно, всё портит. — Ничего страшного, — сухо говорит Сокджин, и в его глазах сгущается чернота. Чимин по наивности списывает её на раздражение. — Что Вас беспокоит? — Горло болит, сильно. Кашель замучил, — парнишка опускает голову, отчего отросшие ярко-красные волосы лезут ему в глаза. Он откидывает их, видимо, привычным жестом, пропуская пальцы сквозь пряди, и Сокджин отстранённо думает, что у него сердце болит. Тоже сильно. Он встаёт из-за стола, обходит его и приближается к Чимину вплотную, на что тот пугливо вжимается в стул. — Встаньте, — с улыбкой тянет Сокджин, снимая стетоскоп с шеи. Чимин послушно поднимается с места и дрожащими пальцами расстёгивает рубашку. Он почти на голову ниже Джина, и это…мило. Дышите — сердце бьётся загнанной ланью — не дышите. Чимин сходит с ума от холодной мембраны стетоскопа и горячих пальцев Сокджина, которыми тот водит по его обнажённой груди. У Чимина сбивается дыхание, и он заглядывает доктору в глаза, стремясь убедиться в том, что это не паранойя, но у того вид отрешённый и это сбивает с толку. Сокджин откладывает стетоскоп, натягивает тонкие резиновые перчатки и слегка оттягивает Чимину нижнюю губу пальцем. — Скажите «а-а-а». Чимин открывает рот и доктор осматривает его горло. Небольшое красное воспаление на задней стенке, ничего криминального, но Джин разглядывает его продолжительное время, поворачивая голову парнишки так и эдак. Хорошая глотка. Глубокая. — А теперь опускайся на колени, — шепчет Сокджин севшим голосом. Только уже коснувшись коленками пола, Чимин вспоминает о здравом смысле того, что происходит. О его отсутствии. Странный какой-то доктор. Когда тот расстёгивает брюки, Чимин сдавленно охает и поднимает на врача затравленный взгляд, нервно облизывая губы, от чего Сокджин рвёт перчатку, которую до этого пытался стянуть, и резина больно лупит по запястью. — Я не умею, — жалобно хрипит Чимин и заходится кашлем. — Всё будет хорошо, — Джин заправляет растрепавшиеся красные пряди за ухо и нежно поглаживает подушечками пальцев основание челюсти. Он перемещает руку на чиминову шею, но не давит, желая, чтобы тот действовал сам. Чимин осторожно лижет напряжённый член, судорожно соображая, влезет ли он в него целиком, но Сокджину достаточно, чтобы он делал хоть что-нибудь, потому что спустить хотелось ещё минут десять назад, когда Чимин облизал его пальцы. Парнишка, не особенно уверенный в своих действиях, подключает руки и наконец обхватывает губами головку, слегка втягивая и вновь отпуская, действует языком скорее по наитию, просто не зная куда его деть, но Джин уже цепляется руками за стоящий позади стол, роняя на пол какую-то папку. Глотка у Чимина, конечно, глубокая, но целиком заглотить всё равно никак не получается, и он даже немного расстраивается. Он не думал, что его первый минет будет таким неуклюжим, постепенно ему становится стыдно, что он ничегошеньки не умеет делать нормально. Вернее будет сказать, он вообще никогда не думал, что будет кому-то делать минет. Особенно на приёме у врача. Он не совсем вовремя вспоминает, что у него больное горло, но кашлять с членом во рту слегка проблематично, и он изо всех сил старается сдержать приступ, отчего глотка начинает сокращаться ещё активнее. Сокджин кончает без предупреждения, и Чимин едва не захлёбывается, выпуская того изо рта и всё-таки заходясь кашлем. Джин заботливо вытирает его щёки и губы подолом халата, принимаясь меланхолично натягивать бельё и застёгивать штаны. Чимин рассеянно слушает рекомендации по поводу лечения, сосредоточив внимание на пуговицах, которые никак не желают залезать в петли. — Вот здесь рецепты и схема приёма, следующий приём назначим на пятницу. До встречи, — спокойным голосом сообщает Сокджин, протягивая Чимину стопку бумажек. — До свидания, доктор, — хрипит Чимин, разворачиваясь у самой двери, и спешит покинуть кабинет, потому что Джин подмигивает ему в ответ. Этот доктор какой-то не страшный, думается Чимину. Только немного странный. И горло, кажется, болит уже не так сильно.