Вальс в полёте фантазии

Если на небе напишу твоё имя, То его оттуда ветер сорвёт. Если на песке напишу твоё имя, То волна его вдаль унесёт. В своём сердце напишу твоё имя – Там его никто не найдёт. (Джессика Блейд в вольном переводе Waldgeist)

«Во сне не найти забытья. И куда ни беги, образ, увиденный в стране Морфея, всегда со мной. Та девушка из сна теперь рядом и в реальности, и нет минуты, когда бы мне пришлось жалеть об этом. Нам не нужно слов, чтобы понимать друг друга, нам не нужно признаний в любви, чтобы знать: чувства взаимны. Чувствуешь ли ты сейчас ветер? Ведь лёгкий ветерок любит порхать над волнами, стремясь слиться с ними в бурном шторме. Ветер умеет быть сильным и слабым, дарящим благодать и разрушение. Он разный. Как и волны. Если я буду снова и снова возвращаться в этот мир, неся свой крест борьбы, я не желаю себе иной судьбы, кроме как встреча с этой девушкой – снова и снова в каждом рождении. Кому, как не ей, я смогу довериться? Кому, как не ей, смогу показать, что на самом деле творится в моей душе? Разве я смогу полюбить кого-то, кроме неё?.. Только она смогла остановить мой бег, бег от своего «я». Помогла принять моё предназначение. Вряд ли без неё мне удалось бы найти смысл жизни, проявить в полной мере свой характер, оценить верность и дружбу. К её мнению стоит прислушиваться, хотя суждения других не стоят и ломаного гроша. Она отличный художник, превосходный скрипач. Она талантлива. Она прекрасна. Она - моя. Есть ли большее вознаграждение для меня, чем наша встреча? Наверное, не столь плохи были мои поступки в прошлой жизни, если судьба преподнесла мне такой подарок. Мы – частицы мозаики, которые складываются воедино только вместе, и если не хватает одной, картины не существует. Разве могло бы быть иначе? Я даже не хочу об этом думать. И рухнувший мир, являвшийся мне за её спиной, уже не страшит мой разум: и в разрушенном мире, оставшимся только вдвоём, нам не будет страшно...» - Ты не хочешь взглянуть на мою новую работу? Я уже закончила. – Голос Мичиру в момент развеял миражи, которые за время размышлений окружили Харуку. - Уже? Ты молодец. Впервые Мичиру заговорила об этой картине около месяца назад. Она говорила о ней просто как о факте, ни разу так и не сказав, что именно хочет на ней изобразить и какой смысл вложить в эту работу. Для Харуки не было свойственно вмешиваться в чужие дела, пусть это даже касалось самого близкого человека: жизнь должна идти своим чередом, и рано или поздно всё то, что должно быть известным, таковым станет. И вот этот момент настал: Мичиру захотела посвятить Харуку в свой секрет. В мастерской Мичиру словно порхали пылинки золота: казалось, каждый предмет мерцает спокойным светом, принося умиротворение и покой. Тяжёлые шторы не закрывали окно, и солнечные лучики рвались в помещение, опережая друг друга, в азартном забеге запрыгивая на мольберт, блестящий от ещё недостаточно просохших красок. - Неожиданно, - только и смогла сказать Харука, увидев картину. В лепестках сакуры кружилась в танце самая гармоничная пара из тех, что когда-либо изображались на полотнах: элегантный джентльмен, мягко держащий ладонь партнёрши в своей, и изящная леди, нежно положившая ему на плечо кисть руки. Но художница предпочла добавить элемент тайны: поворот головы джентльмена не позволял рассмотреть его лицо, также лицо девушки скрывала тень. Рассматривая в очередной раз фигуры танцующей пары, Харука всё сильнее убеждалась в том, что понимает, кто эти люди. - Что скажешь? - Думаю, здесь фигура должна выглядеть немного по-другому, - Харука провела вдоль нарисованного силуэта указательным пальцем, держа руку на некотором расстоянии от поверхности, чтобы не испортить картину, - это было бы больше похоже на правду. И выглядело бы куда более привлекательно, - добавила она. - Ты действительно так думаешь? Тогда, может, изменить и здесь? – Мичиру указала на фигуру джентльмена. – Сделать линии более плавными, играя на грани мужественности и женственности? - Автор – ты, - заключила Харука. - Прости. – Мичиру накрыла мольберт полотном. - Ты ведь не обижаешься? - Нет. – Она бросила взгляд на мольберт. – Не испортится? - Мне всё равно. Кто должен был её увидеть, тот уже увидел. - И раскритиковал, - ухмыльнулась девушка. - Подсказал кое-что новое, - улыбнулась художница. – Следующая картина обязательно будет лучше. - Зачем она тебе? Не лучше ли воплотить наяву то, что ты доверила краскам? - Тогда я жду приглашения на танец, monsieur. – Девушка присела в реверансе. - Я приглашаю Вас, ma chère. – Харука протянула к ней руку, улыбаясь. В их словах была слышна усмешка, но именно за ней скрывалось что-то большее... «Видишь ли ты сейчас в моих глазах море? Ведь в твоих лёгкий ветерок быстро сменяется азартным ураганом. Сейчас тебя охватывают чувства, и ты можешь скрывать их сколько угодно, но я всё равно вижу тебя насквозь. Как в тот первый раз, когда я поняла твою слабость, скрывающуюся за силой. Волна радует глаз, снова и снова омывая пляжи. Она вызывает тоску, когда разбивается о берег. Волна сеет страх, когда превращается в цунами. Волна может быть разной… Как и ветер. Ответь мне, знаешь ли ты, кто эти двое, танцующие, столь занятые друг другом, что мир вокруг умрёт, а они и не заметят даже… Жаль, что мы с тобой никогда не будем такими, и как бы я ни провела черту, правящую силуэт, они не станут нами также, как и мы – ими. Лучше бы тебе не знать, как я устала и как хочу просто быть рядом с тобой, просто вслушиваться в каждое твоё слово и доверять тебе. Это бесполезно – сравнивать, кто из нас сильнее, кто ведёт в танце, а кто следует за ним, ведь мы просто одно целое… И разделять нас нельзя. Но всё же вряд ли без тебя я могла бы научиться уступать, ценить чужие жизни и свою собственную. Не знаю, думаешь ли ты также, как и я… Я могла бы остаться с тобой как эти двое на моей картине, но цена была бы слишком дорога. И тогда я выбираю всю эту суету, весь этот громкий, гремящий мир, где мы можем спрятаться, как сейчас, в моей мастерской. И я благодарна судьбе за эти мгновения, когда суматоха остаётся за порогом, и есть только мы. Наша вселенная делится надвое, на две будто самостоятельные реальности: в одной из них – я и ты, в другой – все остальные. И будь, что будет, но свою реальность разрушить мы не позволим!.. А пока я смотрю в твои глаза и вижу в них покой… И нет больше в них отчаяния, как прежде. И я рада быть для тебя хоть чуточку полезной». И пока звучит безмолвный вальс, изумительная пара кружится в нём, и каждый из них благодарит другого за тот путь, по которому они идут рука об руку не первый год.