Заурядица.

Миюки не знал, что нашло на него после тренировки, но ему до невозможности хотелось секса. Причем не с кем попало, а с конкретным человечком, со своим парнем, с Савамурой, который тактично игнорировал все его намеки на близость. Да даже когда он предложил массаж, что было бы причиной отвести юношу в свою комнату и там уже облапать, он получил отказ, со словами о том, что Крис-семпай сделает это лучше него. Вот именно в такие моменты, Кадзуя начинал ненавидеть бейсбол, которым болен его любимый человек ─ и не важно, что он сам не лучше ─ и семпая, которым долго восхищался, ну и, конечно, этого самого Бакамуру, который совсем ничего не смыслил в отношениях. И пусть, его делало счастливым то, что у Эй-тяна он был первым во всех отношениях. Первый поцелуй, первое свидание, первый секс, первая любовь ─ везде он был первым у этого шумного мальчишки. И это не могло не радовать. Однако близости он все равно хотел. Ему не хватало украденных поцелуев в раздевалке или вечером у автоматов с напитками, когда они расходились. Мало, ему было безбожно мало Эйдзюна, который всегда привлекал к себе внимание. Но… ничего не было. И от этого Миюки страдал, как обычный подросток, которым и являлся. Сидя в раздевалке и в очередной раз предаваясь своим мыслям, Кадзуя не сразу понимает, что в помещении он не один, а когда замечает, жалеет о своей медлительности, так как успел раздеться только по пояс, и сейчас сидит на скамейке рядом со стеной в одних штанах. Весь и замирает от нетерпения, видя, как Эйдзюн подходит ближе и начинает стягивать с себя форму. — Ты представляешь, Фуруя опять хотел забрать мою шину и бегать с ней! А Курамочи-семпай опять… Младший дальше что-то говорит и говорит, но Миюки только и может, что пожирать глазами открывающиеся участки кожи, к которой так хочется прикоснуться. Приятный голос звучит фоном, а само представление захватывает дух. А Савамура, похоже издеваясь, медленно стягивает с себя одежду, отчего становится виден неровный загар и подтянутая фигура. Как же ему хочется коснуться возлюбленного, хотя… Почему он должен сдерживаться, ведь они встречаются? — Эйдзюн… Неспешно вставая со своего места и подходя к замерзшей фигуре со спины, он лишь довольно ухмыляется, замечая, как пальцы Савамуры замерли, почти расстегнув штаны. Ведь этим игривым тоном по имени он называет любовника лишь в особых случаях, и это, похоже, отложилось в чужой голове. — Ты ведь понимаешь… Чего я хочу… Прижимаясь к любовнику со спины и обнимая одной рукой за талию, а второй осторожно цепляя подбородок младшего, поворачивает его лицо к себе. Выдыхая горячий воздух, он не может отвести взгляд от чужих глаз, что уже покрылись пеленой желания, да и чужое сбившееся дыхание явно о многом говорит. Если бы он знал, что его любовника так легко возбудить, то воспользовался бы этим раньше. Но, решив отложить все мысли на задний план, Миюки страстно впивается в чужие губы поцелуем, пытаясь через прикосновение передать все свое нетерпение. Слишком давно он мечтал об этих губах и горячем теле, которое так вжимается в него, притягивая еще ближе к себе. Кусая свои губы и стараясь вести себя потише, Миюки хочется подольше поиграться с Эйдзюном, но собственное возбуждение и воздержание делают свое дело. Подаваясь вперед всем телом, он вжимает любовника в прохладную стену, заставляя ногами упереться в скамейку. А руки уже начали жить своей жизнью: одной он ласкает соски младшего, сжимая пальцами нежные горошинки, потягивая и осторожно выкручивая. Такая ласка вызывает у младшего очередные сладкие стоны и трепет. Такого Савамуру может видеть только он и только из-за него. Этот первогодка должен выгибаться в спине, подставляясь под ласки. — Только не оставляй следы. Пусть он и понимает, о чем и почему его любовник просит, но сдержаться все равно не может, впиваясь губами в открытую, доверчиво подставленную шею, оставляя ряд засосов. О том, что возлюбленный потом будет его ругать и наверняка обидится, он не хочет сейчас думать. Чуть отстраняясь от Эйдзюна, заставляя его упираться в стену, Миюки быстро стягивает ненужные сейчас штаны сразу вместе с трусами, с удовольствием лицезрея аппетитную задницу. Облизывая свои губы, он начинает неспешно оглаживать подтянутые ягодицы и после несильно шлепает. От такого простого действия Эйдзюн еще громче стонет и так соблазнительно выгибается… Но мысль о том, что нельзя сделать Савамуре больно, все еще бьется в его голове, из-за чего он сразу же не трахнул его на сухую. Так не хочется отрываться от такой сладкой кожи и соблазнительного тела, однако собственное возбуждение уже отдается болью. — Разденься. Тихо шепнув любовнику на ушко, после прикусывая мочку уха, Миюки почти сразу же отстраняется, боясь опять слишком увлечься. Он отходит от Савамуры, стараясь не отводить взгляда от дрожащего и возбужденного тела. Как он дошел до своей сумки и достал оттуда тюбик смазки, при этом не упав и не споткнувшись, остается загадкой. А младший так и продолжает соблазнять. Вот он нагибается, выпячивая задницу еще сильнее, чтоб окончательно стянуть с себя штаны с трусами. Откинув ненужные шмотки в сторону, опять выгибается. Упираясь руками в стену и поворачивая голову в сторону Кадзуи, смотрит с таким желанием, что у кетчера просто подгибаются ноги, а руки так и тянутся к этому соблазнительному созданию. — Быстрее, Кадзуя… В такие моменты, похоже, срывает крышу не только ему, и он просто идет на этот жаркий призыв. Открывая тюбик и выдавливая смазку, Миюки опять подходит к любовнику, который с призывом подставляет задницу под чужие пальцы. Одной рукой Кадзуя почти нежно оглаживает ягодицы, пока второй скользит между ними и, немного смазав анус, как можно медленней и осторожно вводит внутрь один палец. К его удивлению, Савамура сжимает пальцы и шумно выдыхает, стараясь расслабиться. Такой податливый и только его… Как же ему это нравилось, особенно, когда при медленных движениях пальцев внутри, возлюбленный начинает тихо выстанывать его имя, чуть подаваясь назад. Желая побыстрее закончить с растяжкой, но в тоже время сделать это как можно более аккуратно, Кадзуя вводит в любовника еще один палец. Теперь он отчетливо слышит чужое шипение, но не получает отказ или просьбу остановиться. Желая отвлечь Эйдзюна, он начинает покрывать поцелуями-укусами спину младшего, не боясь оставить следы. При этом, он продолжает двигать пальцами, пытаясь найти нужную точку. И когда с чужих губ срывается довольный и громкий стон, он понимает, что нашел простату и теперь начинает двигать пальцами в нужном направлении. А любовник, сгорая от удовольствия и возбуждения, начинает подаваться бедрами навстречу, желая еще сильнее насадиться на пальцы. — Если будет больно, скажи мне сразу. Вынимая пальцы из младшего и напоследок шлепая его по заднице, он начинает быстро смазывать свой член. Кусая собственные губы и сжимая свою плоть у основания, чтобы быстро не кончить, он пристраивается сзади, тяжело дыша ему в затылок. Похоже, в нетерпении был не он один, ведь от долгого ожидания Эйдзюн руками раздвигает свои ягодицы и, чуть не хныча, стонет. — Бакамура… Не в силах больше сдерживаться, Миюки медленно проникает в любовника, осторожно преодолевая препятствие в виде не очень хорошо подготовленных мышц. Но, черт, как же ему хорошо ─ его член обхватывает горячая плоть, так приятно сжимая, что перед глазами появляются черные точки. Однако он не забывает и о своем возлюбленном, которому явно сейчас не легко. Желая отвлечь от боли, он одной рукой ласкает член Эйдзюна, а второй легко находит сосок младшего и начинает с ним играться. Поглаживая пальцами нежную плоть, Кадзуя все также медленно проникает дальше, пока не соприкасается пахом с чужими ягодицами, вызвав негромкий шлепок. Тяжелое и хриплое дыхание вырывается у обоих, а чувство долгожданного единения приносит какое-то умиротворение и счастье. Его, его, весь этот громкий и яркий мальчишка только его. Осознание этой простой истины вырывает очередной довольный рык у Миюки, и он, не сдерживаясь, вцепляется зубами в плечо любовника, оставляя яркий след. — Мой, мой мой… Почувствовав, как возлюбленный расслабился, он начинает двигаться, не задерживаясь более. Помня, где находится простата, Кадзуя устремляется в необходимую сторону. И когда он попадает точно по нужной точке, вызывая громкий и довольный стон, движения становятся более резкими и несдержанными. Как давно он мечтал, чтобы снова оказаться в такой горячей плоти. Слушая стоны любовника, который пальцами цепляется за стену и подается ему навстречу, сильнее насаживаясь на член, Миюки чувствует, как по коже стекают капли пота, а изо рта вырывается горячее облачко пара. — Кадзуя, Кадзуя… Подняв руку от груди младшего и снова сжав его подбородок, он поворачивает голову Савамуры, подаваясь еще ближе, вжимаясь грудью в чужую спину. Добравшись до чужих губ, он с удовольствием накрывает их жарким поцелуем. Но приходится почти оторваться от поцелуя и повернуться в сторону звука открывающейся двери. Столкнувшись взглядом с шокированным Курамочи, он недовольно рыкает в сторону друга. Эйдзюн же явно недоволен резкой обстановкой и почти хныкает от бездействия любовника. Миюки приходит в себя только тогда, когда возлюбленный сам начинает двигаться, сильнее насаживаясь на его член и довольно громко постанывая, совсем не обращая внимание ни на что вокруг. Младший как всегда отдается без остатка, забывая иногда даже о себе. — Кадзуя, Кадзуя, еще… не останавливайся… Переключаясь опять на своего парня, Кадзуя довольно стонет, когда мышцы еще сильнее сжимаются вокруг его плоти. Вновь входя во вкус, начинает резко врываться в любовника, отчего по помещению разносятся стоны удовольствия любовников и громкие шлепки. Но когда они почти достигают оргазма, Миюки резко выходит из возлюбленного, в ответ получая жалобный всхлип и стон протеста. — Хочу видеть твое лицо. Поворачивая Савамуру лицом к себе и подхватывая на руки, заставляя обхватить руками и ногами, он наконец дорывается до чужих губ. Жадно целуя любовника и придерживая его одной рукой, второй он направляет член прямо к анусу Эйдзюна, который сам от нетерпения начинает тереться об него. Чувствуя жар чужого тела, Кадзуя одним движением вновь врывается на всю длину в любовника, срывая с губ очередной громкий стон. От жара их тел очки запотевают и мешают полностью рассмотреть всю картину. Подаваясь еще ближе к Савамуре, вжимая его в стену, он пытается разглядеть возлюбленного, который одной рукой обнимает его за шею, а второй ласкает свой член, доводя себя до оргазма. Чувствуя, как мыщцы еще сильнее сжимаются вокруг его члена, а цепкие пальцы Эйдзюна хватаются в его плечи, он не может отвести взгляд от своего парня. Так красиво и соблазнительно закинутая назад голова, напряженное тело, по которому стекали капельки пота. И эта картина принадлежит только ему, только он может ее лицезреть. Не имея больше возможности сдерживаться, Миюки в последний раз врывается в податливое тело и замирает, кончая. Наслаждается единением с любимым. Тяжело дыша и уткнувшись носом в чужое плечо, он все еще продолжает крепко прижимать Савамуру к стене. Сейчас им обоим было так лениво двигаться, но и удержать партнера на весу сложно, несмотря на спортивную подготовку. Удерживая двумя руками любовника, Кадзуя осторожно отнимает младшего от стены и, сделав пару нехитрых телодвижений, усаживается на скамейку, а Эйдзюна садит к себе на колени. Теперь было гораздо удобней, и они могут лениво целоваться. Миюки крепко, но как-то даже трепетно, обнимает возлюбленного, прижимая его к себе и неспешно целуя в губы. Эйдзюн же нежно поглаживает плечи партнера руками, ластясь и прижимаясь к чужому телу еще сильнее. Однако, когда спустя пару минут раздается громкий стук в дверь, Савамура остается на коленях любовника только благодаря рукам, что всегда его поддерживают и никогда не дают упасть. — Если вы там закончили, то прикройтесь, я забыл свою сумку. Недовольство и смущение явно слышатся в голосе Курамочи, который торчит за дверью. — Подождешь еще. И, весело смеясь, Миюки притягивает к себе Савамуру, чтобы в очередной раз его страстно поцеловать. Ну и конечно, ему безумно нравится наблюдать за шоком и смущением на любимом лице. Но об этом они поговорят потом, а пока их ждут очередные сладкие поцелуи и крепкие объятия.