десятое января. вторник. построждественское

1. десятое. одиннадцать утра. от дней прошедших остается запах и призраки волхвов. паломником на Запад светило движется, утопшее вчера (как ложка в супе) в лаве горизонта. и видятся вселенские ворота в ушкЕ игольном. так, как никогда чист разум. помыслы. посуда. и еда. 2. хотелось, чтобы так. чтоб пыли взвесь — (живое полотно в полоске света, что зыбко тянется от кухни к туалету)  — не что иное, как благая весть; чтобы сквозняк — попутный, значит, ветер; едва сочувствующие — стало быть, друзья. и чтоб не верить в это всё нельзя... и солнце чтоб лежало на паркете. 3. куда там и куда нам... вот опять, грядет одиннадцать — но только ближе к ночи. и дни становятся бессмысленно короче, хотя должны наоборот. ни дать — ни взять, становятся все меньше (спиною чувствуешь) как детское пальто. и зябко. словно в комнате умЕрший. покойно всё... но, черт возьми, не то. 4. и неуютно. провод телефона, ползет вдоль плинтуса. по косяку. к столу. вбирая коммунальную золу хохочет паутина. нерезонно проигнорировав святое рождество слюною истекает кран. он дряхл. и я как распоследняя неряха коплю посуду как дары волхвов. 5. я кутаюсь в шершавость простыней, недавно накрахмаленных. как в пену небытия. и чувствую измену не кожей — глубже… глубоко под ней таится иродов седой младенец страха с повадками лилит. кишки его тонки. включаю новости. дверной проем как плаха. и я не отвечаю на звонки.