Пора просыпаться

      Проснувшись в своём маленьком уютном мире и увидев Тоцуку, Анна была готова обрадоваться. Поверить в то, что все события до этого были страшным сном. Но его взгляд быстро позволил девочке понять, что не стоить надеяться на страшный сон. Им, как бы ни хотелось всё отрицать, были эта комнатка и он. И...       До боли знакомый лязг цепи раздался, казалось, совсем рядом. Призрачный и негромкий, его легко можно было принять за иллюзию. Но Кушина почувствовала почти сразу - возможно, из-за той связи, что когда-то возникла с Красным Королём - это был Микото. Тяжёлые, громкие шаги тоже принадлежали ему - человеку, которого терять для Анны было больнее всего. Она не сразу подняла голову - не могла поверить, будучи ребёнком, хотя слышала и чувствовала, как стрейн. Эмоции и мысли перемешались, спутались в неразборчивый клубок, едва поддаваясь контролю девчушки. С одной стороны, она была рада. Действительно рада потому, что могла увидеть Микото, чей красный сейчас нестерпимо жёг изнутри, пожирая. В то же время Анна испытывала боль. Знала, что эта встреча на один раз, потому что он уже покинул их. И потом покинет ещё раз, но уже её. Была детская обида - за то, что он позволил убить себя тогда. Стрейн хотелось, чтобы он всегда был рядом и согревал её тёплым красным. Теплилась надежда, что Микото поможет ей решить, что делать дальше, потому что девочка запуталась. Всё это смешивалось в том красном, который должен был унести вместе с собой этот человек - в том огне, который, казалось, по случайности оказался у неё самой и теперь хотел вернуться назад, сжигая изнутри.       Шаги резко приблизились, стали громче, заставив вернуться в этот хрупкий иллюзорный мир, поднять голову. Это и правда был он - Красный Король, яркий путеводный свет Кушины. Только что делать - она совсем не знала. Подойти было страшно, - вдруг растает и сон прекратится? - сидеть на месте было невозможно.       - Анна. Иди поговори с ним, - слова Татары стали спусковым механизмом. Ещё один брошенный взгляд на остановившегося Короля. Взгляд, полный боли, надежды - всего того, что Анна испытывала сейчас. Мимолётное понимание, что в уголках глаз собираются слёзы, но и этого достаточно, чтобы, не сдерживаясь, девочка сорвалась и побежала вперёд.       Анна не могла больше быть сильной, не могла сдерживать эмоции и слова, которые так давно хотелось сказать ему, которые так и не нашли выражения в том оклике-крике.       - Микото, дурак! - обняв его маленькими ручками, прижалась сильно, как могла - ей всё казалось, что Суо может исчезнуть, а она так и не успеет ни сказать, ни услышать того, что хотела. И вместе с тем, обнимая, стрейн ощущала, что он по-прежнему тёплый. Думала, что он - воплощение собственного пламени, так вовремя пришедший на помощь. Только эти мягкие, короткие утверждения совсем не помогали, лишь сильнее заставляя сжиматься от горького чувства детское сердце.       - Жестокий! - и снова только одно утверждение-согласие. А её слова всё равно не могли передать всего, что хотелось сказать - вместе с ними уходили только накопившиеся эмоции. Но Анне казалось, что Микото и так всё понимает - и это служило единственным лекарством.       Очередной всхлип, тихий, почти неслышный вдох-выдох - все обвинения высказаны и, хотя Кушине всё ещё было больно, она через силу заставила себя продолжать. Все слова должны быть высказаны сейчас, иначе - никогда. Даже если не хочется, с правдой мириться придётся.       - Но, Микото... - ещё один вздох, - твой красный такой же тёплый, как раньше, - и сам Суо, стоящий здесь, такой же тёплый и яркий - будто часть его красного осталась с ним, и это облегчает ношу маленькой девочки.       На этот раз ответ Короля полный, и не может не удивлять, настолько он неожиданный. "Красный Микото... мой?" - простой ответ и простое решение вновь смешали мысли, никак не укладываясь в голове Анны. Она верит ему, но принять простую истину сразу оказалось слишком сложной задачей. И потому стрейн снова обратила свой взор на него - полный удивления, которое вскоре сменится надеждой и теплотой безграничной благодарности за то, что Суо ей снова помог.       Отступив, она, всё ещё глядя на него с детской невинной надеждой во взгляде, прижала руки к груди - там, где всколыхнулось бушевавшее пламя, объединявшее и связывавшее их сейчас - и задала один единственный вопрос, несмело уточнив, может ли она защищать этой силой. Так, как защищал её он от холода окружающего мира. Сейчас Анна искренне желала именно этого - защищать. Объединить всех вновь и показать, что жестокий огонь может быть не только орудием разрушения. Ей не хотелось, чтобы вновь кто-то страдал.       А мягкие улыбки дорогих ей людей успокаивают и, даже до того, как Татара даёт ей ответ, девочка понимает - можно. Эту силу можно использовать для защиты тех, кто остался и кто не менее дорог ей. И добрый Изумо, и глупый Ята, и оказавшийся таким надёжным Камамото, и всех остальных членов Хомры, которые, как хотелось верить, ещё вернутся назад.       Это понимание отражается на лице мягкой улыбкой, выражающей радость. А спустя миг она чувствует, как тёплая рука касается её щеки - и Кушина прикладывается к ней, догадываясь - это прощание. На этот раз - последнее. И к радости примешивается грусть, потому что горько снова, спустя столь короткое время расставаться с теплом, с этим ярким красным, заново открывшим ей мир. Но стрейн обещает себе, что никогда не забудет этого прощального, ласкового тепла. И будет греть окружающих также, как Микото сейчас греет её.       - Анна... - мягкая улыбка Суо сейчас тоже кажется грустной, и Кушина понимает без слов - короткая встреча окончена.       Пора просыпаться.