Проверка "на вшивость"

Наша танцевальная студия или, как мы себя гордо именуем - "Театр современного пластического танца" - вот уже четвертый год исправно влачивший свое существование, к концу очередного сезона начал испытывать дефицит свежих постановочных идей и одновременно - кадровый голод. Проще говоря - ставить было нечего, танцевать новые партии - почти некому. Стагнация в танцевальной группе из 15 танцоров грозила накрыть наши стройные ряды конкретным медным тазом, похоронив под собой все наши хореографические мечты о "высоком искусстве танца". У нашего театра были две важные особенности, отличавшие нас от сотен таких же, как мы, коллективов, коллективчиков и кружков. Самое главное - мы все не были профессиональными танцорами. Таких, как мы, называют "хоббики" - от банального "хобби". То есть, взрослые, серьезные, можно сказать, состоявшиеся люди, которым не лень четыре раза в неделю, после офисного рабочего дня, тащиться, практически, на окраину Москвы, чтобы в течение трех - четырех часов "танцевать". Причем, в понятие "танцевать" входит все - классическая хореография, растяжка, джаз-пластика, джаз - балет. И, конечно, спектакли... И мы - не кружок "Два притопа - три прихлопа", литрами пролитого нами пота вполне можно было бы оросить достаточно немаленькую пустыню. Любимая наша поговорка - реплика Дуремара из фильма "Приключения Буратино": "Еще пять тысяч ведер - и золотой ключик у нас в кармане". Произносится, когда не идет движение, не получается схема, не тянутся мышцы или заплетаются от усталости ноги. Вопрос - какого чёрта мы добровольно обрекаем себя на такие мучения? - нам лучше не задавать. Ответа не последует. Потому что, как объяснить, в чем прелесть восхода солнца в горах человеку, никогда в жизни не подымавшемуся выше ближайшего косогора? Танец - это прекрасно! Это то, ради чего стоит жить! Не согласны? Вот поэтому мы занимаемся - там, а вы- чем-то еще... И все довольны. Но на тот момент мы не были довольны. Потребность новой постановки, что автоматически тянуло за собой появление новых танцоров в театре, просто висела в воздухе. Новую постановку мы хотели, и очень, новых коллег - категорически нет! Налицо был когнитивный диссонанс труппы. Придя из разных компаний, с разных должностей - в труппе были представлены, практически, все кадровые звенья, от офис-менеджера до директора и главбуха - мы частично привнесли с собой атмосферу "офиса", в котором каждый новичок принимается жестко, безжалостно, с обязательной проверкой "на вшивость". Уровень проверки, обычно, зависел, как от возможностей пришедшего (мы же не звери, ставить перед человеком задачу, которую он, однозначно, не сможет выполнить), так и от полета нашей фантазии. Как правило, это было связано с первым выходом на сцену в спектакле: тут можно было аккуратно припрятать часть сценического костюма и вынудить новичка выйти на сцену полуголым - как, в свое время, пришлось сделать нашей нынешней "звезде", финансисту Вадику Барташову, у которого за несколько минут до выхода профессионально умыкнули танцевальные джазовки и шикарную белую рубашку... В результате чего он оказался на авансцене в джинсах, но босиком и с голым торсом. Не каждый профессиональный танцор сможет быстро перестроиться в такой ситуации, ну а новичку-то сам бог велел паниковать... Мы смотрели из-за кулисы, подталкивая друг друга локтями - а парень-то ничего, держится! Только два движения сорвал, мы-то думали, что вообще партию загубит... После спектакля Вадик метался за кулисами, искал "эту сволочь" и объяснял всем и каждому, что это - подло! Что, однако, не помешало ему, когда в труппу пришла его будущая партнерша Светочка, офис-менеджер строительной компании, на первом выходе, старательно замазывать юбку ее бирюзового платья фиолетовой краской. К тому времени Вадик уже был одним из нас. Кто-то по доброте душевной намекнул Светочке, кому именно она обязана хохоту в зале на своем сольном танце (краска, нанесенная с умом, хорошо оттеняла "нижний бюст" молодой актрисы), и у нас появилась самая скандальная и драчливая пара труппы. Бэлла, прелесная восточная девочка, точеная как статуэтка, осталась без парика с короной, копна ее черных, кудрявых волос не очень-то походила на укладку юной принцессы, в результате чего из двух минут танца ровно половину времени она простояла на сцене, беспомощно глядя то в зал, то на нас. Но зрители сочли это новым концептуальным решением, и скандала, на который мы рассчитывали, не получилось. Мне же, в свое время, просто за два шага до выхода на сцену, на бегу, брызнули в глаза дезадорантом, почему я и не помню свой первый танец, так как танцевала с зажмуренными глазами, а по лицу ручьями текли слезы. Все бы ничего, схему я помнила, но рыдающая фея, благословляющая счастливых влюбленных (которых она никак не могла нащупать на сцене из-за отсутствия видимости, а сами они изящно проносились мимо - это тоже была часть проверки), вызвала у зала приступы нездорового хохота... Нет, не хотели мы новичков. Опять напрягаться, придумывать, тратить силы... А еще - нами руководил Семеныч. Наш режиссер, хореограф - постановщик и директор театра в одном лице - Евгений Семенович - прозванный в подвластном ему коллективе "Семеныч", был профессиональным танцовщиком, закончившим хореографическое училище, и сделавшим, пусть не яркую, но достаточно надежную карьеру, позволявшую ему поддерживать на плаву свое детище - "Театр современного пластического танца". Где именно он танцевал, какие партии исполнял, для нас было тайной за семью замками. Он не рассказывал, мы не спрашивали. Задавать вопросы этому невысокому, гибкому, мускулистому человеку с порывистыми движениями, точеным лицом и фанатично горящими глазами, не хотелось. Он был как затаившийся зверь, ежесекундно готовый к броску. Испытывать последствия этого броска на себе не желал никто. У него была привычка резким движением левой руки забрасывать назад со лба непослушные, рассыпающиеся длинные пряди угольно-черных волос, что, конечно, добавляло ему шарма, но желание о чем-то спрашивать, тем не менее, не возникало. В свои 42 года он наработал определенное имя в хореографических кругах, имел нужные связи, многих знал лично, поэтому мог позволить себе ставить то, что ему хочется, и так, как он это видит. На наши спектакли собиралось стабильное число зрителей, финансирование за "несение культуры в массы" он получал скромное, но регулярное (что позволяло ставить и оформлять спектакли), наша готовность подставлять себя для хореографических экспериментов была очевидна. Эксперименты Семеныч предпочитал нестандартные. Идея самим проверять новичков "на вшивость" возникла у первых актеров театра после того, как они на себе испытали "педагогические" приемы шефа. Для того, чтобы определить, насколько новый танцор контактен, как он может или будет взаимодействовать на сцене с партнерами, готов ли он к экспромтам, у Семеныча было специальное упражнение. Новичку завязывали глаза и ставили в круг потенциальных коллег. После чего, в течение двадцати - тридцати минут потенциальные коллеги толкали, пихали, да, практически, лупили своего будущего собрата, чтобы сбить его с ног, заставить потерять равновесие, в идеале - упасть. Упавшего подымали, отряхивали, жалели, снова ставили в "круг" - и все повторялось заново. Семеныч искал тех, кто мог, во-первых, морально выдержать подобный прессинг, а, во-вторых, чувствуя воздействие внешней силы, уклоняться, ускользать, пропускать толчки и удары мимо себя. И, как апофеоз, опираясь на одну бьющую руку, уклониться от другой... Финальным аккордом "круга" была, конечно же - "подсечка". Когда у человека завязаны глаза, он беспомощен не на сто, на пятьсот процентов. И вот, когда он уже решил,что - все, кошмар закончился, он продержался, кто-то из ребят рывком подсекает ему обе ноги одновременно. Человек, естественно, начинает падать на спину. С завязанными глазами. По своей памяти скажу - это очень страшно! Мысль о том, что это конец, приходит сразу и не уходит долго. После этого хочется всех убить, но нет сил, и дрожат руки... Человеку дают пролететь какое-то расстояние в свободном падении, и уже у самого паркета его профессионально ловят три танцора. Так Семеныч проверял степень доверия к потенциальным партнерам. "Ну, и что страшного? Смотри, сколько тут народу стоит! Кто бы дал тебе разбиться? Глупости какие!" За все годы существования театра полностью его надежды оправдали только несколько человек. Из нас теперь и состоит труппа. Многие уходили сразу же после "проверки на контактность" и больше не возвращались. Семеныч печально смотрел им вслед и тихо говорил: "Да... Не танцор..." А еще он был самодур и сволочь. Семеныча не интересовало ничего, кроме самого танца во всех его проявлениях. Наши проблемы - семьи, дети, больные родственники, плохие начальники, машины, дачи и командировки - он воспринимал как личное оскорбление. Стоило только кому-то, заикаясь и стыдливо ковыряя ногой пол, начать отпрашиваться со следующей репетиции, как его лицо медленно наливалось кровью, левая бровь рывком поднималась вверх, а правая, наоборот, опускалась вниз. Говорить что-либо в это олицетворение человеческой ярости и презрения просто не представлялось возможным... Наши чаяния не интересовали его до такой степени, что, когда Вадик пришел на репетицию с гамбургером в кармане, оправдывая это тем, что у него с утра "крошки во рту не было", Семеныч молча отобрал запрещенный им предмет (в труппе жестко действовало правило: "На репетиции - не жрать!") и просто выбросил его за окно, "для собачек". А опешившему Вадику в лицах рассказал, как молодой Рудольф Нуриев, вернувшийся как-то вечером в свое хореографическое училище и не нашедший в комнате ни своей постели, ни талонов на питание (чья-то идиотская шутка), поступил как истинный танцор: он лег спать на полу - голодным! А на следующее утро - голодным же! - пошел на репетицию, где через несколько часов, в танце, рухнул в голодный обморок! И только так должен поступать танцор! И что он, Семеныч, не переживет, если эта "чертова булка", помешает Вадику стать вторым Нуриевым, а он, Семеныч, будет этому попустительствовать. Потерявший дар речи от такого подхода к вопросу Вадик послушно пошел на сцену - голодным! Как Нуриев! - где, в ходе репетиции, два раза на вращении упал сам и один раз уронил с поддержки партнершу Светочку. Семеныч сверкал глазами, рывком руки забрасывал назад со лба непослушные пряди волос и кричал, что Вадик - молодец! Светочке, явно было, что сказать, но, глядя в почерневшие от боли и стыда голодные глаза партнера, промолчала даже она, ударенная о кулису и, буквально, сваленная кулем на сцену. После репетиции именно у Светочки в сумке нашелся несъеденный в обеденный перерыв бутерброд с сыром, в который и вгрызся оголодавший Вадик, старательно отворачивая от нас лицо, руки у него дрожали. В этот момент для чего-то неудачно пошутил Гоша - веселый шатен, редактор узкоспециализированного журнала по морскому транспорту. Он решил напомнить Вадику, что есть - вредно. И вот уже после этого, мы поняли, что наши строительные компании, действительно, уделяют много внимания обучению своих сотрудников: запас ненормативной лексики Светочки превзошел все наши ожидания. Семеныч к тому времени уже уехал. После репетиции ему было на нас наплевать... Странно, но с тех пор Вадик со Светочкой не собачились, репетировали практически молча, почти не разговаривая. Танец их становился лучше, это признавали все. Ходили слухи о нетрадиционной ориентации Семеныча, которые тот не опровергал, и не подтверждал. Вся его личная жизнь проходила - если проходила - где-то в другом пространстве, ходу туда нам не было. Он не кокетничал с женской частью труппы, не заглядывался на ребят. Он орал на нас без передышки, утирая взмокший лоб, топал ногами и заламывал руки, призывая небо в свидетели нашей тупости, бездарности и никчемности. Непослушные пряди залипали на влажном лбу, и вид у него становился поистине угрожающим. Мысль, что такой, яростно орущий, брызжущий слюной психопат, может оказывать кому-то знаки внимания, не вдохновляла ни нас, ни ребят. Поэтому вопросы о его личных пристрастиях быстро сошли на "нет". "Хорошо хоть - не бьет, - печально пошучивал иногда балагур Гоша. - А прикиньте, если бы бил?"... Да, на тот момент мы искренне радовались тому, что - не бьет. Бил он других. Вернее, не бил, а "оказывал силовое воздействие". Мы с изумлением узнали в свое время, что наш монстр Семеныч является, чуть ли не лучшим в городе специалистом по растяжке. Что это значит? Допустим, вы очень хотите попасть в труппу "Балет "Москва" солистом. И через неделю у вас просмотр, на который, потратив свое драгоценное время, соберутся те, от кого зависит ваша судьба - хореографы "Москвы". Но вот в чем фишка: для попадания в труппу, вы обязаны уметь делать вертикальный шпагат, соответственно, стоя. А он у вас - не получается! Или получается - но не до конца, поднятая нога подергивается в воздухе, красивой линии нет... И вот тогда вы бежите к Семенычу, валитесь в ноги и, получив высочайшее согласие, переселяетесь на ближайшую неделю в репетиционный зал нашего театра. А вот дальше начинается ад! Потому что Семеныч начинает вас растягивать... Если бы мы не видели собственными глазами, никогда бы не поверили, что сильные, крепкие, здоровые молодые парни могут так орать в голос и плакать! Про девушек можно и не говорить. Семеныча не останавливало ничего - ни крики, ни слезы, ни истерики жертв. Он методично делал свое дело - растягивал танцора, который через неделю на просмотре выполнял идеальный вертикальный шпагат. Причем, делал он все "по науке", буквально по минутам, с чередованием зон отдыха, релакса, нагрузки, по какой-то только ему одному понятной схеме. И в результате мышцы растягивались, вреда здоровью не наносилось, а истерзанная, оторавшаяся жертва, ставшая солистом "Балета "Москва", приползала к Семенычу на трясущихся ногах с букетом роз и полувнятным "Спасибо"... Для нас это были страшные дни, так как очередного "растянутого" Семеныч педантично притаскивал на все наши репетиции. И, пока мы, сбиваясь и путаясь из-за непрерывно висящего в зале крика и плача, пытались отработать финал нового спектакля, сам Семеныч, совершая странные манипуляции над конечностями бедолаги и вытирая ему слезы, вдумчиво и серьезно объяснял нам наши ошибки. В этот момент мы, как никогда понимали, насколько спасителен ранг "хоббиков" - по сравнению с тем, что испытывали эти ребята, наши растяжки казались праздником. Положительным в этом было только то, что на работе, после подобных сцен, нас уже ничто не пугало и не могло выбить из равновесия. Как говорил Гоша:"Никто не орет? Руки-ноги не выламывают? Значит, решаемый вопрос!" Пару раз услышавший эту фразу гошин главный редактор через какое-то время поднял ему зарплату. Просто так, без объяснения причин... И все-таки новички появились! Вернее - новичок. Один. Семеныч раскопал его где-то в загибающейся от финансовых проблем студии пластики и переманил к нам. Одновременно с этим он озарился идеей новой постановки и даже нашел сюжет. Это была сказка. Семеныч вообще любил ставить сказки, и даже с нами у него это отлично получалось. С новичком нам как раз хватало актеров на постановку. Но еще до сказки, еще до распределения ролей, он нанес нам удар в самое сердце. Он сообщил, что Леха - Алексей Галанов, наше новое приобретение - не будет проходить "круг"! И аргумент нашел, с нашей точки зрения, убийственный: он-де, уже хороший танцор, быстро впишется, опыт есть, к чему эти детские игры? Если бы Семеныч задался целью создать новичку невыносимую жизнь в нашем театре - лучше бы у него все равно не получилось. Леху возненавидели все и сразу. Но опыт и четыре года жесткой театральной жизни приучили нас не торопиться. "Мозговой штурм"труппы с единственным вопросом - что делать с этим гадом? - состоялся на квартире у Светочки, куда мы завалились всей толпой после очередной репетиции. К этому моменту возмущение всем, что происходит, достигло пика. У нас накипело! Мало того, что нас в приказном порядке лишили любимого развлечения, так еще и при распределении ролей, обойдя того же Гошу, который отлично бы справился, Семеныч отдал роль Темного волшебника этому гаду Галанову! Тот покивал головой, потряс своими черными кудрями, сказал, что постарается... Наше возмущение било через край и требовало выхода. Решение отомстить гаду за все и сразу - буквально, витало в прокуренной комнате. Да, да, мы - курили. Когда не видел Семеныч. Или, когда он нас обижал. Сегодня - он нас обидел. Вадик, разумеется, получивший центральную роль Белого принца, так как лучше него никто не станцует, предложил гениальную идею: на премьере "Волшебной кроны леса" (так будет называться наш спектакль) не просто провести проверку "на вшивость", а так ее провести, чтобы на всю жизнь запомнилось - как лезть в чужой коллектив, когда тебя туда не зовут. Подставить в танце - и по-крупному! Не просто без штанов выставить на сцену, а показать Семенычу, что за урода он к нам притащил. Мы поддержали, утвердили - и сели прорисовывать детали. Основная сложность была в том, что пока еще не существовало готовых схем танца. Семеныч их только начал сочинять. Поэтому было неясно, куда именно, в какую часть партии Лехи нам надо будет вклиниваться. И еще была озвучена важная мысль - пока все так смутно, отношения с новичком не напрягать. Неизвестно, сколько нам надо будет ждать. Поэтому решили, что Вадик, как ведущий танцор и "звезда", постарается пока пригреть эту змею на своей груди, чтобы в нужный момент, как следует, дать по лбу! На том и разошлись. Змея оказалась глупая и доверчивая. Лехе даже в голову не приходило, что изо дня в день вся труппа ждет, когда уже будут составлены все танцевальные партии, чтобы окончательно завершить план его позора. Через неделю он уже называл Вадика "другом", они приходили и уходили вместе, с ними стала увязываться и Светочка. Семеныч почти завершил хореографический рисунок спектакля, а этот идиот, Леха, ходил, улыбался, угощал всех черешней и радовался, в какой же отличный коллектив повезло попасть. Его доверчивый взгляд через какое-то время начал вызывать желание очень сильно ударить его по голове. Ну, или просто, потрясти за плечи и сказать - Опомнись, идиот! Посмотри же вокруг! Неужели ты не видишь, как мы к тебе относимся?! Ну, хотя бы улыбаться перестань - невозможно же так!... Танцовщик он был, надо сказать, хороший. Вот тут Семеныч не ошибся. Рельефные мышцы, растяжка, отличная прыгучесть, хорошая физика - его Темный волшебник с каждой репетицией, словно, обретал плоть и кровь, характер и объем. Они отлично смотрелись с Вадиком. Финальная часть спектакля строилась на довольно длительном противоборстве Белого принца и Темного волшебника, поэтому Вадик и Леха очень много репетировали в паре. Наблюдавшему за ними со стороны Гоше и пришла в голову окончательная идея - как поставить на место самозванца, отобравшего его роль. Он предложил использовать момент, когда Темный волшебник по сюжету должен ранить Белого принца - в этот момент Вадик падает с декорации, примерно с двух с половиной метров, спиной вперед. Так придумал Семеныч. Удачно придумал, надо сказать, красиво. Леха ловит его в полете, как бы, пытается добить - но тут силы добра налетают на Темного волшебника и спасают его. Героиня-Светочка бросается на шею своему принцу, хэппи-энд, все счастливы! Гоша предложил гениальную по своей простоте вещь - Леха не должен поймать Вадима! И это должны видеть все! Это должен видеть Семеныч! Спектаклю это не повредит - если Светочка в парном танце оттащит Леху от декорации метра на полтора дальше, чем надо и придержит немного за руку. А Вадика поймает он, Гоша. Все равно он там, в массовке, рядом трется... А Семеныч никогда не простит танцора, не поймавшего своего партнера в опасной ситуации! И Лехе - крышка! Уж это мы знали, как никто... Казалось, Вадим колебался. Нет, он согласился с гошиным планом, но вот это минутное замешательство - до того, как он согласился - бросилось нам в глаза. Мы отнесли его на счет естественного страха - с Лехой-то он уже сколько раз падал, и тот его железно ловил. С Гошей они еще этот трюк не пробовали, поэтому понятно, что человек нервничает... План был одобрен, теперь можно было репетировать уже из любви к искусству. Подготовка спектакля захватила всех, уже были готовы декорации, которые Семеныч заказал в мастерских РАТИ. Оставалось назначить день премьеры. Семеныч как сошел с ума! Он орал на репетициях и топал ногами так, что мы искренне удивлялись - с чего это мы решили, что он раньше орал и топал? Это сейчас он орет и топает, а тогда - он просто ходил и говорил... В день спектакля все, кто мог, отпросились с работы. Кто не смог отпроситься - организовали себе липовые справки - и тоже свалили. Вся труппа была в театре с самого утра. Говорить мы не могли, видеть друг друга - тоже. Панику, ужас, восторг премьеры невозможно описать словами! Это надо один раз прожить - и никогда не забудешь... Но эту премьеру мы ждали не просто - мы ждали ее со смыслом. И нашим смыслом был он, Леха... Уже Семеныч бросил за кулисами свою "счастливую" предпремьерную шутку "Это разве ноги?! Это ж - только ходить!", глядя, как разогревается Светочка. Уже зрители забили зал, и, почему-то их сегодня было очень много, пришлось ставить дополнительные стулья. Уже звукорежиссер Миша, оравший со вчерашнего дня на всех, кто приближался к нему ближе, чем на пять метров, даже на Семеныча (и тот ему это позволял в день премьеры!), вздохнул и перекрестился. Уже Вадим - красивый, с уложенными волосами, ушедший куда-то вглубь себя так, что не слышал никого вокруг - медленно пошел на исходную позицию... И везде, везде, везде, куда ни повернись - восторженные, счастливые, сияющие глаза Темного волшебника, который готовился к своему первому выходу... Дальше все вспоминается вспышками, как удар в лицо... Увертюра...Сольная партия Вадима... Светочка - хороша, как никогда!... Энергетика танца рухнула со сцены в зал... Лица зрителей - изумленные, восторженные, захваченные происходящим... Семеныч мечется за кулисами, как тигр... Музыка... Уже понятно, что это успех... Финал... Гоша не поймал Вадима... Он замешкался, завозился, растерялся - и так и простоял все те секунды, что Вадик, уверенный на все сто, что, где-то тут, рядом, руки друга, летел спиной на сцену... Вадима поймал Леха. Светочка, конечно, оттащила его, как ей и было сказано, максимально далеко от декорации, но Леха, не понимавший, что происходит, все оборачивался и оборачивался, оценивая взглядом расстояние до декорации и не выпуская Вадика из поля зрения. И, когда он увидел, что Вадим пошел на падение, а расстояние до декорации - катастрофически большое, когда по позе Гоши он понял, что помощи от того Вадику не дождаться, он, одним движением кисти отправив Светочку в изящный пируэт, рванул туда, к декорации. И,уже понимая, что не успевает поймать друга согласно схеме танца, понимая, что просто не успевает его поймать, с криком "Вадька!", заглушенным финальными раскатами музыки, как волейболист за олимпийским "золотом", "рыбкой" бросился вперед в подкат, переворачиваясь на лету, пытаясь обеими руками хоть как-то смягчить падение рухнувшему на него Вадиму... Публика была в восторге! Она только не понимала, почему два главных героя - Белый принц и Темный волшебник - так и не вышли на поклоны. Зато на поклоны вышел Семеныч. Что он говорил зрителям, чем объяснял такой казус, не понял никто, но вид впавшего в бешенство Семеныча к дальнейшему диалогу не располагал...Позже о спектакле написали, что это - "открытие текущего сезона"... Ни Вадим, ни Леха выйти на поклоны не могли. Вадим, давший при всех Гоше по морде, встречал "Скорую", а Леха, пришедший в себя после потери сознания на сцене, лежал на диване коридора служебного входа, голову его держала на коленях Светочка, плакавшая в голос. Мы стояли в коридоре и молчали. "Скорая" увезла всех троих - Леху, Вадима и Светочку. Врач не хотел брать с собой двоих сопровождающих, но, когда Вадим, враз осунувшийся, с безумным блеском в глазах, начал вытряхивать из портмоне все банковские карточки, все деньги, какие у него были - предпочел не спорить, но настоял, что сделает Вадиму укол успокоительного. До отъезда Леха с Вадимом о чем-то говорили. Вадик отослал Светочку умыться и перестать реветь, присел рядом с диваном. Говорили они тихо, мы ничего не услышали. Только потом Леха засмеялся, с трудом поднял руку, обнял Вадима за голову и прижал к своему плечу. Больше никто из них в нашем театре не появился. Доходили слухи, что Вадим и Светочка поженились. Что теперь Леха работает вместе с Вадимом и они провернули "какой-то классный проект". Что втроем они ходят в какую-то новую, недавно открывшуюся студию и продолжают танцевать. А нас через четыре месяца закрыли. Мы разбрелись, кто куда. Говорят, Семеныч открывает новый театр.