Бездна океана

Тоука лежит, опираясь на локоть левой руки, которую уже начало нестерпимо колоть мелкими иглами, и нечитаемым взглядом смотрит на спящего Хайсе. В комнату не проникает даже тусклый свет, но она видит его бледное лицо очень хорошо – будто днем. Тоуке кажется, что она влюблена в собственный сон – обманчиво красивый и яркий. Стоит только закрыть глаза – и все растворится в утреннем тумане, накрывающем Токио гигантской белесой волной. Не выдержав, она, едва касаясь, проводит кончиками пальцев по волосам Хайсе и перебирает их прядь за прядью – словно обрывки своей жизни: черное, белое, черное, белое. * * * Когда он впервые появился в зале «:re», ей на мгновение почудилось узнавание в его глазах. Тоука отогнала эту мысль, словно незримого призрака прошлого, и отправилась готовить кофе. Осторожно, вдумчиво, как когда-то учил шеф. - Кофе очень вкусный, - хриплым голосом произносит Канеки Хайсе, поднимая на нее пронзительные глаза, цвет которых из-за непрошенных слез стал похож на оттенок асфальта после летнего ливня. Тоука боится пошевелиться, чувствуя, как сковывает грудную клетку. Притихшие молодые следователи за столиком также внимательно изучают взглядом управляющую. Она мягко улыбается, а он верит этой улыбке, и уже не может ее забыть. Вспомнить. Он возвращается через неделю, но уже без своих спутников. Тоука снова улыбается, потому что внезапно осознает, что больше не может этого не делать, глядя на немного потерянного, но такого повзрослевшего Канеки Хайсе. Они гуляют по городу и разговаривают о чем угодно, только не о прошлом друг друга. Тоука вообще начинает бояться слова «прошлое», зато настоящее больше не кажется таким паршивым и искусственным. Хайсе время от времени поглядывает на нее, почти сразу опуская взгляд и грустно улыбаясь. От этой улыбки у Тоуки сжимает тисками легкие. Когда Тоука впервые оказывается в особняке, первое, на что она натыкается – острый, как терновые шипы, взгляд Урие. Она находит в себе силы выдержать и не отвести глаз от его лица – ведь когда-то и она сама смотрела на мир из-под собственных шипов. Хайсе смущенно улыбается и предлагает ей попробовать кофе его приготовления. Тоука едва не отвечает, что кофе у него раньше получался паршивый. Первый поцелуй имеет горький привкус предательства и все того же кофе, но Тоука уже не может отличить одно от другого. Она закрывает свои васильковые глаза и старается просто не думать, не пытаться понять или проанализировать, не признавать очевидного. Запах кожи Хайсе сводит с ума, заставляя бездну океана внутри нее рассыпаться миллиардами обжигающих капель. - Ты знала его… меня раньше? – этот вопрос ледяной змеей скользит по ее позвоночнику, впиваясь в каждую клеточку. Хайсе колотит нервная дрожь. Тоука с ужасом понимает, что видит в нем призрак Канеки, как когда-то видела в том Ризе. - Да, - словно бросаясь с разбегу в пучину океана, отвечает она. - Почему… Почему ты молчала? – его голос вновь раздирает все ее существо на части. Вместо ответа, Тоука делает шаг вперед, потом второй – еще более уверенный - и обвивает его шею тонкими руками, пряча лицо в ткани черной рубашки. Она слышит бешеные удары его сердца. Чувствует, как напряглись его плечи. Ощущает озноб, который – она точно знает – разбивает душу Хайсе на мелкие осколки. - Все хорошо. Хорошо… Хорошо, - как заученное детское стихотворение повторяет Тоука, не в силах отстраниться, не в силах сказать себе, как называется совершенный ею грех. Не в силах перестать любить его снова. * * * Тоука склоняется над спящим Хайсе, пытаясь запомнить его лицо, буквально выбить его образ татуировкой на собственных зрачках. Сколько у них еще времени? Что будет потом, когда ее жизнь окончательно утратит белые полосы, а мир погрузится в бесконечную, густую и непроглядную тьму? Пожалуйста, не надо. Не вспоминай. Пожалуйста. В ее груди словно распускаются цветы из пламени, когда она понимает, что они оба – один до неправильности идеальный сон. Она не имела права так влюбляться. Не в это время. Не так. Не в него. Не исчезай. Тоуке кажется, что она погружается в ледяную воду, и соленые обжигающие капли застилают ей глаза. Они не должны быть счастливыми – не здесь, не в этом прогнившем мире, не вместе. * * * - Киришима-сан, вы плачете? – вопрос Цукиямы выдергивает Тоуку из забытья, словно сорванный цветок из земли – вместе с корнем. Они несутся на бешеной скорости в машине, которая не просто спасает жизнь Шу, но и хоронит ее – Тоуку - снова и снова, километр за километром отправляя в бездонную холодную пучину отчаяния. В бездну океана. Тоука молчит, кусая губы и желая больше никогда ничего не чувствовать. Спокойной ночи, Хайсе. Пора проснуться, Киришима-сан.