Да начнётся Рагнарек

— Тор, скажи, зачем ты притащил нас в Асгард? — не унимался Старк. Не то чтобы ему здесь не нравилось, но какое-то тревожное чувство не покидало его сердце. Вроде всё хорошо, всё правильно и город вокруг великолепен, и воины смотрят с уважением, но было в этом что-то обречённое. — Друг мой, — Тор был торжественен. — Вчера состоялся суд над Локи. Приговор вынесен, и сегодня на закате его приведут в исполнение. — О, — возрадовался Соколиный Глаз, — ему отрубят голову? Стив Роджерс послал ему осуждающий взгляд. Не то чтобы он был против смертной казни, но вот топор или веревку он не признавал никогда. Все его идеи сводились к тому, что Локи надо было расстрелять ещё на Земле, а не тащить сюда. — Я на это смотреть не желаю, — сразу заявила Наташа, Беннер успокаивающе положил руку на её плечо. — Никто ему голову рубить не будет. — Спокойно пояснил Тор. — Но после казни никто и никогда не посмеет прикоснуться к нему. Все будут гнать его, как бешеную собаку со двора. Никто не даст ему ни приюта, ни утешения. — Я что-то тебя не понимаю? — Старк поёжился. Вот не нравилась ему сама идея. Инстинкты кричали ему, чтобы он прихватывал своих друзей и бежал, но природное упрямство не позволило. — Суд счёл, что преступление Локи столь ужасно, что и кара должна быть соответствующей. На него наложат очень древнее заклятие, которое придаст ему облик соответствующий его душе. — Всё равно, ничего не понятно, — теперь подключился Стив Роджерс. — Смысл от такого наказания какой? — Смотри, у вас же магии нет. Локи очень красив, он умеет очаровывать манерами, голосом, языком. Заклятие действует, обнажая всё, что человек скрывает в себе и не позволяет, чтобы это кто-то видел. Гордый и смелый человек явит миру всю свою доблесть во всей красе. Мелочный и жалкий таким и станет. Локи злой и жестокий, каждый с кем он будет общаться видеть это, никто не даст ему приюта. — Погоди, — хохотнул Клинт, - его что, изуродует магия? — Да, — спокойно ответил Тор. — А смысл? Он же умеет накладывать иллюзии. Обманывать ему это никак не помешает. — А вот в этом ты не прав. Это заклятие не скрыть никакими иллюзиями. Все будут видеть, кем он стал. Лгать он тоже не сможет, он теперь будет говорить, что у него на душе. Пусть все знают, какая он ядовитая гадина. Отец решил привести его в форму, соответствующую содержанию. — Интересно. — Старк был заинтригован, как любой учёный. — А потом он куда денется? — Останется здесь в Асгарде. Из дворца его изгонят, будет жить на подаяние, если кто сжалится. В чём я не уверен. Он больше не сможет видеть тропы. Не сможет уйти в какой-нибудь необитаемый мир. Так и будет слоняться неприкаянный. — Ну что тут скажешь, — развел руками Клинт, — это справедливо. Думаю, спеси в нём поубавится. — Нет, — Тихо, но твёрдо сказал Стив Роджерс. – Нет. — Что нет? — Тор искренне удивился. — Так нельзя. Вот что. Он же твой брат! — Он отрёкся от меня. Он предатель, предал нас всех. — Тор даже не кричал, а говорил с ледяным спокойствием. Судьба Локи его больше не заботила. — Это сейчас не важно. Пойми, если не собираетесь его казнить, то заточите в тюрьму на всю оставшуюся жизнь. То, что вы собираетесь сделать, слишком жестоко. Даже для него. — Стива никто не поддержал. — Один не будет менять своё решение, — спокойно сказал Тор. — И я, на этот раз, полностью согласен со своим отцом. — А если он руки на себя наложит? — тихо поинтересовался Стив. — Ему же хуже. Зароют на живодёрной слободе. Хотя ему и так больше не положено погребения. — Одумайтесь….       Локи сидел в камере и грустно смотрел на лучи заходящего солнца сквозь зарешеченное окно. До казни оставалось двадцать минут, сбежать он не мог. Наручники и ошейник надёжно блокировали магию. Охрана куда-то ушла, можно было не бравировать цинизмом.       В израненной его душе поселилась тоска. Ни злости, ни отчаяния, только глухая тоска. Он даже не знал, каялся ли он за содеянное, сейчас он просто любовался заходящим солнцем. — Локи, сыночек — раздался из-за барьера голос Фригги. Он нехотя повернул голову и уставился на заплаканную женщину. — Я сделала всё что могла, но Один не слушает меня. Я просила, умоляла, но он непреклонен. Как только тебя приведут к месту казни, падай на колени. Умоляй, проси, плачь и кайся. Я точно знаю, что Роджерс считает приговор ужасным. Он имеет вес среди Мстителей. Надо будет, целуй им сапоги, но заставь их смягчиться. Я не переживу, если с тобой такое случится. — Спасибо, мама, — голос звучал глухо и спокойно, — ты же знаешь, что я не унижусь. — Локи…. — Не плачь. Пусть смеётся тот, кому весело, а мне всё равно. А теперь, если ты не возражаешь, я ещё немного посмотрю на закат. Он ведь такой красивый.       Место казни представляло собой небольшую комнату в подземелье в центре которой располагалась обыкновенная металлическая клетка. На полу клетки была нарисована пентаграмма, сдерживающая магию. Воины принесли кресла для свидетелей. — А заклятие будет произносить Один? — Тони всё не давала покоя какая-то неправильность. Ох, знал бы он, чем всё это обернётся. — Да, — Тор был неразговорчив. — Но его придумали древние норны, поэтому и отменить его нельзя будет никогда. Их суд самый справедливый, поэтому приговор будет суров. Он учтёт все злодеяния. — Тор, — Стив не сдавался, — так нельзя, Тор….       Открылась дверь и вошёл Один, а за ним заплаканная Фригга. В этот раз ей не удалось смягчить мужа. — Введите осуждённого! — Громогласно провозгласил Один. Дверь отворилась, и несколько стражей на цепях ввели Локи. Та же броня, тот же упрямый, немного злой и надменный взгляд. Всё та же язвительная ухмылка. — О, мой дорогой братик! Какая встреча! — даже в такой отчаянный момент Локи не боялся. Он ясно дал понять, что валяться в ногах ни у кого не будет. — Рад тебя видеть, я, пожалуй, тебе не скажу. Тор не ответил, он посмотрел на Локи и скривил губы от отвращения. — За свои чудовищные преступления в Мидгарде, за гибель стольких людей, ты приговариваешься к изгнанию из Асгарда. Но перед тем, как ты покинешь верхний город, тебе вернут тот облик, который соответствует твоей душе. Ты станешь столь же уродлив, как и твои мысли, слова, поступки и деяния. Никто больше не подаст тебе приюта и утешения. При встрече с тобой все будут бояться, и проклинать тебя. — Один повернулся к стражам и сказал, — приводите приговор в исполнение.       Несопротивляющегося Локи втолкнули в клетку, пентаграмма засветилась, охватывая красноватым свечением всё вокруг, а затем Один стал нараспев читать заклинание. Свет внутри клетки становился всё ярче и ярче. Локи корчился в нём, как от дикой боли, он выл, плакал, скулил. Что он кричал, нельзя было понять. Фригга чуть не лишилась чувств. Лицо Тора было суровым. Роджерс заткнул уши и уткнулся лицом себе в колени. Он уже клял себя за то, что был недостаточно убедителен, что позволил это зверство.       Локи на глазах менял очертания. Теперь вместо красивого Аса появился йотун с красными глазами, затем снова ас. Потом Локи появился в ужасной полуформе, он уже не выл от боли, не кричал. Он просто не понимал, что с ним происходит.       Свет начал постепенно изменяться, теперь казалось, что в клетке разгорается золотое пламя. Пентаграмма на полу засветилась ярко-синим. Становилось всё ярче и жарче, пока волна магии не лишила всех возможности видеть то, что происходит внутри клетки. Стены подземелья мелко задрожали, с потолка посыпались мелкие камни и послышался чистый мелодичный голос: — Ведаем! Слышим! Воздаём по делам! — а потом всё стихло. Свет начал гаснуть, пока не истаял совсем. На полу камеры, лицом вниз бесформенной кучей лежал тот, кого когда-то звали Локи. Прошло несколько мучительных минут, послышался стон, исполненный глухого отчаяния, и фигура, опираясь на четвереньки, начала подниматься.       Все замерли, затаив дыхание. Никто не знал, в кого выродился Локи. Бывший Бог Обмана стал разгибаться, хватаясь за живот. Один уже раскрыл рот, чтобы рассказать Локи о том, что он это заслужил, но слова застряли у него в горле. Мстители ахнули и отшатнулись. Никто же не знал, что древнее заклятие норнов судит за все деяния и все поступки. Локи изменился. Очень сильно. В центре клетки стоял юноша. Смоляные, чёрные локоны тяжелыми, непослушными волнами спускались на широкие плечи. Кожа его была белее дорогого китайского фарфора. Глаза изменили свой цвет. Вместо двух изумрудно зелёных огней на волевом, точно высеченном из мрамора лице горели два синих сапфировых огня.       Юноша был горбат, массивный горб прятался под кожаным плащом, но его это не смущало. Он встал, потянулся всем затёкшим телом и стал озираться вокруг. Равнодушно он смотрел на бывшего Отца. С презрением взглянул на ошеломлённого Тора, когда пересекся взглядом с Фриггой, улыбнулся светлой, почти детской улыбкой, а затем произнёс чистым и мелодичным голосом: — Душно. Мне не нравится. Здесь почти все пахнут тленом. — Никто и слова вымолвить не мог, а Локи продолжил ни к кому особо не обращаясь. — Мне мешает…. Он стал стаскивать с себя тяжелый кожаный плащ, — больно и не уютно. — Как будто бы жаловался он кому-то. — Следом за плащом полетела рубашка. Локи передернул плечами, блаженно улыбнулся и вдруг….расправил крылья за своей спиной. Теперь он был похож на ангела. Все оцепенели, Один побледнел. Тор пока ещё не понял происходящего. — Темно, — пожаловался «ангел». Взмахнул рукой и в ней тут же оказался посох. Дверь клетки распахнулась, и Локи выбрался на волю. — Локи, — тихо и как-то неуверенно позвала Фригга. — Да, это моё имя, — ангел ждал, но у матери не хватило сил что-нибудь произнести. — Мне нужно солнце. — Игнорируя всех, Локи пошёл к выходу. — Чёрт! Тор, ты же сказал, что будет суд, а не этот фарс! — Клинт кинулся за Локи, пытаясь его удержать, но был легко отброшен копьём. — Здесь всё пропахло стылью и гнилью, — грустно протянул Локи. — Так вы взываете к справедливости, хорошо. — Клинт Бартон, — Локи присел рядом. Осторожно приподнял почти потерявшего сознание Клинта и сказал: — твоя жена счастливейшая из смертных. Она сейчас в чертогах Творца и не видит, что муж её законченный мерзавец. — Сказано это было с такой грустной обречённостью, что никто не посмел возразить. — Ты не увидишь её, никогда. Такому негодяю как ты, там точно не место. — Наташа, твой кошмар ещё не кончился. Ты каждую ночь рыдаешь о потерянном малыше, а днём идешь убивать. Твоя мечта несбыточна. Ты убийца. У таких как ты, не должно быть продолжения рода. — Замолчи! — воскликнул Тор. — Почему? — Локи был сильно удивлён. Он теперь пугал всех. Он не язвил, не острил. Он говорил истину, ту истину, которую скрывали даже от себя. Ту, что оставляла понимание, насколько ты ничтожен. – Тор, сколько раз ты торговал братом? — Что? Я… — Не продолжай. Уже поздно исправлять. — Старк, сколько людей погибло по твоей вине? — Я никого не убивал, в отличие от тебя! — Лично нет! Но ты торговал оружием! Сколько проданного тобой оружия использовалось бандами по всему миру? — и Старк не знал, что ему сказать. Магия не давала оправдываться. — Один Всеотец, ты который называл меня сыном. Знаешь, откуда берется жестокость? — Один молчал, он хотел бы ударить его копьём, но не мог. Магия, висевшая в воздухе, не позволяла. — Я отвечу. Жестокость рождается, когда о чужую доброту и доверие вытирают ноги. — Брюс, нет твоей вины в том, что с тобой случилось, но ты был слаб и малодушен, за это и ответишь. — Стивен Роджерс, — Капитан Америка вздрогнул, — ты смелый и храбрый воин, но слишком веришь в верховенство закона. Ты ведь уже не ребёнок, пора взрослеть, но если будешь в беде, зови. Я услышу, а как услышу, так сразу явлюсь. — Мама…. Не спрашивай, не надо. Я больше не могу лгать. Не заставляй! — Прости сынок, но мне важно знать… — она не успела задать вопрос. Локи уже всё понял и отвечал. Глядя на него, все понимали, что спорить, умолять и просить о чём-то бессмысленно. Перед ними стоял судья, читающий приговор. В синих глазах стоял прочный лёд. Ни сочувствия, ни понимания, ни поддержки. Всё взвешенно, сосчитано и решено. — Асгард лишился благословения магии. Я не стою больше на его страже. Я отрекаюсь от Одина и Тора. Я отрекаюсь от земель Асгарда, я ухожу. И да начнётся Рагнарек!       Все молча смотрели, как Локи распахнул двери тюрьмы, вышел на маленький каменистый дворик и рассмеялся, глядя на солнце. Два мощных крыла расправились и он оттолкнулся от земли. Больше его ничто не держало в этом страшном мире. Локи наконец был свободен.