Потанцуем?

      Она танцует на кончиках пальцев. Сама грация. Каждое движение рук ― взмах крыла лебедя. Каждый шаг ― невесомый поцелуй, что оставляет круги на воде. В белой шелковой кружевной сорочке её изгибы плавно волнуются, переливаются бликами на блестящей ткани и будоражат его воображение.       Ичиго лежит на кровати в притворно расслабленной позе сытого леопарда, смотрит на порхающую по спальне Орихиме, а внутри у него загорается жажда жадного хищника ― он хочет, хочет сделать внезапный наскок и повалить её на ворсистый лохматый ковер, что напоминает луговую траву.       Изящные девичьи пальчики ног теряются в этих ворсинках, путают ласковыми прикосновениями и оживляют эти искусственные травинки ветерком. Орихиме ланью скользит по ним ― беспечным, трепетным, хрупким животным. Кожа у неё нежная, прозрачная. Волосы — мягкие, волнистые. Аромат ― лёгкий, ненавязчивый, но не дающий покоя и вызывающий желание. Ичиго сглатывает: во рту полно слюны, а в горле ― совершенно сухо.       ― Орихиме?       ― М?       ― Потанцуем?       Её глазки лишь на миг округляет удивление, но перехватившее все мысли и эмоции счастье моментально зажигает в них пару солнц. Она успевает только кивнуть, как тут же чувствует прикосновение его рук к своей талии. Тонкий шёлк пропускает к телу жар сильных ладоней и микроимпульсы его игривости: Ичиго смотрит лукаво, красноречиво, без каких-либо стеснений.       Орихиме смущается. Наверное, в стотысячный раз смущается и заливается обожаемым розово-алым румянцем под стать цвету её губ. Всё ещё припухшие, они манят сладостью и вожделенной влагой, но её партнёр… по танцу решает продлить свою муку и посмотреть, что из этого выйдет.       Его руки скользят вверх, по бокам, вдоль её стана, слегка, но чувственно задевая её пышные груди, очерчивают покатые плечики, щекочут локти, заставляют волоски на коже вздыбиться от сладострастных мурашек и наконец переплетают её пальцы со своими.       ― Ичиго?       ― М?       ― Ты же говорил, что не умеешь танцевать.       Теперь глаза цвета тягучей ириски сужаются подозрительно и цепляются взглядом за усмешку на тонких губах напротив. Обманщик! Она силится разозлиться, но состроенные в праведном гневе бровки домиком только делают его улыбку шире. И тут Орихиме сдаётся: она так редко видела этого рыжего мальчика улыбчивым, что готова простить ему всё на свете.       Девушка делает легонькую волну ему навстречу и бегло целует в уголок рта. Она с довольным видом слышит, как кто-то не поспевает за ней, и чужие зубы звучно клацают сбоку. «Всего понемножку», ― показывает она разгулявшемуся хищнику кончик языка и разводит их по-прежнему переплетённые руки в стороны.       Ичиго будто погружается в транс: Орихиме так удивительно мягко раскачивается, так пластично гнётся каждым отделом тела, так соблазнительно утягивает его вслед за собой, что он неосознанно начинает двигаться в такт только ей слышимой причудливой музыке.       ― Орихиме?       ― М?       ― Я люблю тебя.       Она улыбается ― широко, блаженно, счастливо, и Ичиго готов поклясться, что слышит перезвоны колокольчиков из мелодии в её голове, но на самом деле ― так звучит её радостный смех. Она снова льнёт к нему и задерживается с поцелуем уже на губах и уже дольше, но всё равно не позволяет перевести танец в иную плоскость. Ичиго хочется, так хочется дёрнуть Орихиме на себя и завалиться с ней обратно на постель, но его лань по-прежнему хочет порезвиться на свободе.       Он подыгрывает ей. Не размыкая рук, сходится и расходится с ней в чудовищно неторопливых для него па, которые не дают прижаться к ней всем телом. Они кружатся, щекоча стопы искусственной травой, утопая в нежности глубже, чем ворс этого смешного ярко-салатового коврика, который могла купить только эта яркая и непосредственная девушка.       Бутерброды с клубникой под крабовым соусом, университетский рюкзак в форме мордашки «Hello Kitty», мыльные пузыри вместо пены для ванны и футболка с надписью «I ♥ 15». В глазах ― два солнца, а в спальне на полу ― кусочек леса. Ичиго никогда не чувствовал себя так уютно, как рядом с этой непредсказуемой девчонкой. И пусть он будет самым большим эгоистом на земле, но он ни за что не отпустит её от себя. Вот почему в следующий момент, когда она делает очередной пируэт, он ловит её в свои объятия, прижимает спиной к себе и обнимает всё теми же переплетёнными с её пальцами руками.       ― Ичиго?       ― М?       ― Я люблю тебя.       Его радостный выдох опаляет кожу на плече, и, нагретой, её тут же касаются влажным поцелуем. Его нос щекочет за ухом. Щека трётся о затылок. И длинные медные волосы соскальзывают за спину, обнажая полностью плечо, лопатку, шею и маленькое ушко с серёжкой в форме голубого гибискуса ― его подарком. У Орихиме сегодня день рождения, а вчера была их годовщина: они вместе столько, сколько лепестков в аквамариновом цветке.       Они оба продолжают покачиваться. Так легко. Так нежно. Будто усыпляя не хотевшую поостыть за ночь страсть. Розовый рассвет покрывает румянцем город. Ичиго же покрывает поцелуями лицо Орихиме. Трепетная лань в руках леопарда не боится и, согреваясь в лучах его силы, продолжает щекотать пальчиками обманчивые травинки.       Ну и пусть. Этот кусочек мирного мира под их ногами, эта уютная светлая комната на двоих, этот рассвет для всего человечества ― они оба сделают всё, чтобы не лишиться их призрачного счастья. В то время как они оба постоянно танцуют на остриях мечей на перекрёстке чёрных реалий и бьются за сохранность своего дома размером с планету, короткие передышки в их бессрочных соревнованиях со смертью ― всё, что у них есть.       ― Ичиго?       ― Орихиме?       ― Решающая битва завтра?       ― Да. На рассвете. Потанцуем со старым знакомым, Айзеном, а?       Она нервно вздрагивает, но поворачивается в его руках к нему лицом и без лишних слов дарит долгожданный продолжительный поцелуй. Он перехватывает инициативу ― поцелуй углубляет, делает жарким, до невозможности близким. Ичиго обнимает свою изящную танцовщицу прямо до хруста костей. Хищник в нём снова пробуждается, реагируя на её запах и вкус, как и положено монстру, взращённому у него внутри.       Иногда Ичиго осознанно хочет задушить Орихиме собственными руками в своих объятиях, лишь бы никто другой её не задел в очередной жестокой схватке, в которую они не могут не пойти вместе. Но Орихиме давно не является трепетной ланью. Это лишь очередная иллюзия их спокойного мира и лёгкий флёр его юношеских воспоминаний, тогда как оба они уже повзрослели, окрепли.       Поцелуй разрывается. Два солнца в глазах цвета тягучей ириски обжигают не меньшим жаром, чем дыхание из розово-алых уст. Ичиго скалится шальной, дикой усмешкой. Дёргает Орихиме на себя и заваливается на кровать, укрываясь её волнительно-мягким телом. Рука его скользит по загоревшейся щеке, убирает длинные шёлковые прядки за ухо, щекоча, пробегает кончиками пальцев по бархату персиковой кожи и стягивает шлейку белоснежной сорочки с плеча.       ― Орихиме?       ― М?       ― Потанцуешь со мной?       Она кивает, и он в мгновение ока укладывает партнёршу… по танцу на спину.       ― Ичиго?       ― М?       ― Я люблю танцевать с тобой.       Она смеётся. Он целует её улыбку. Сплетает их руки, ноги. Добавляет антуража: накидывает шёлковую простыню поверх них и тут же целует Орихиме в смелое, не боящееся ни хищников, ни монстров, ни врагов сердце…       Ичиго не умеет танцевать, но некоторые танцы он любит. Танцы на лезвии чужого занпакто и танцы в объятиях своей возлюбленной. А которые из них он любит больше, Ичиго не разобрать вовек.