Чача и Юст

Если вам вдруг не повезет и вы окажетесь на Кривой площади города Мож, то можете увидеть на разукрашенном столпе среди приклеенных бумажек указатель. На деревяшке написано: «Набор в кукловоды». После этого нужно было зайти в темный переулок, найти другой указатель и пройти на улицу Кожемяк, где найдете третий указатель. После шестого указателя найдете окованную дверь, ведущую в комнату сотника Жабокрука. Кукловодами называли офицеров Легиона Зеленого Свечения, о котором видные полководцы Кроадтии отзываются либо с открытым омерзением, либо с притаенным чувством восхищения. Подразделения Легиона ведут службу почти у всех крупных государств, представляя собой образец дисциплинированности, такой не свойственной дземонам. Стройные гусары на пурпурных скакунах, крепкие гренадеры, фремляны-фузейщики и рабы-багнетчики – всех их можно было узнать по зеленой униформе и высоким шляпам с зелеными камнями, испускающими загадочный свет. Именно благодаря им офицеры давали бессловесные приказы, а рабы и фремляны холоднокровно их исполняли. Умение «зеленокаменного командования» требовало большого опыта. Тогда командование Легиона придумало небольшую хитрость. В городах дземонюков на протяжении столетий всегда царила анархия. Это не было беззаконием и хаосом, как представляли для себя другие народы. Законы были, но не было царей. В одном только городе Мож действовало более тысячи организаций, от крупных ремесленных и купеческих сект и заканчивая семейками тифозных золотарей. Все они делили между собой город, поминая о законах, которые шлифовались годами. Каждый был за себя, и никто тобой не правил, каждый знал свою нишу, свое место. Но тем не менее законы не были стальными. «Закон куется силой»,- говорят старые, покрытые пушистой плесенью дземоны. У кого сила, тому и закон, и если ты не можешь постоять за себя и свою жизнь, то законы диктуют тебе. Потому каждая группировка в городе была при оружии. Крупные секты имели свои армии-ополчения, которые во время войн становились грозными полками с неплохим вооружением. Гильдии и братства поменьше использовали в борьбе за жизнь не только оружие, но даже свои профессиональные возможности. Так например трубочисты могли сажей затравить население любого дома, где был хотя бы один дымоход. Золотари вообще считались самыми опасными – две-три косых сажени булькающих нечистот над уровнем мостовой по всему городу могут переубедить даже самых дерзких воинов. Чуток проблемно было существование организаций, члены которых были не настолько сильны и организованы, как у конкурентов. Можно нанять наемников, но те иногда так жадны и прожорливы, что легче было уж пойти в добровольное рабство к трубочистам. Но тут появились эмиссары Легиона с предложением – мы вам даем бойцов-командиров, способных одной мыслю обучить и организовать любую шайку в грозный отряд, способный напугать целый полк янычар. Те соглашались и получали кукловодов-новичков. Командовать ментально поначалу они толком не умели, но сплотить могли против любого врага, да и жрали они меньше толпы наемников. Таким образом всякие ломбардные кружки и братства коробейников получали фору в борьбе за жизнь в городе, а Легион – возможность дешево и эффективно обучить новых офицеров. Сотник Жабокрук занимался вербовкой кукловодов-новичков. Прийти мог каждый, но получить шапку с зеленым камнем было сложно – нужно было быть как минимум довольно сильным и известным на весь город бойцом. Потом уж Жабокрук своим опытным взглядом определял, насколько новобранец умел в командовании (по каким признакам сотник это определял было загадкой). После этого доброволец получал шапку и две бумаги – свидетельство офицера Легиона и право на пошив униформы, предоставляемой галантерейным мастерам. Бумаги солидные, с печатями самых солидных нотариусов города – табуреткоголовых падших ангелов. На столе у сотника лежал кусок книжной обложки, измазанный кровью и корявым почерком с кровью. Это был заказ, принесенный раненным посланцем от Ядерно-Лифтовой конторы, которая занималась ломбардно-страховыми махинациями. По странному стечению обстоятельств конторка начала претерпевать от попыток поглощения соседними фирмами, а также завязала войну с гильдией огненных дворников. Прошение на получение нескольких офицеров для самообороны было разрезанным пальцем написано на книжке, взятой из сотниковой книжной полки. После этого раненный посланец фирмы скоропостижно ушел через окно. Как окровавленная личность в плаще пролезла сквозь колючую решетку, сотника не сильно волновало. Жабокрук мокнул свою клюв в сонную чернильницу и сделал пару пометок на прошении. Перьев и карандашей на столе не было – все съел Васька. Толстый от поглощенной канцелярии фремлян лежал на краю стола и дремал. Жабокрук двумя пальцами опустил кабинетного любимца на пол и пнул в полсилы кованным сапогом. Васька покатился и врезался об шкафчик с книжными полками, откуда на пол свалилась пара недогрызенных фолиантов. «Будет сегодня двое новобранцев»,- подумал Жабокрук. Предсказательская чуйка никогда не подводила старого офицера. Через час появились посетители. Парочка «ночных мотыльков» и дочурка. Про данную семейку сотник слыхал много раз. Куртизанка Валерия и её гермафродитный супруг Ольфиния были вполне уважаемыми работниками краснофонарного квартала, имели пятерых собственно слепленных сыновей и дочь. И если сынульки пошли по стопам предков, то доченька была совсем иным фруктом. Еще с детства она проявляла мальчишеский бойцовский характер, став позднее главным вышибалой на квартале, успокаивая кулаками буйных клиентов и участвуя в уличных войнах. Звали её Чача. Перед глазами сотника она предстала в старом картузе, напяленному до самого носа. На шее был огромный ошейник-шарф, покрывавший плечи и скрывавший пол лица. Ниже сотник удивленно смотрел на оголенный торс, абсолютно лишенный даже намека на грудь (в отличии от увесистых сокровищ родителей), но в тоже время вполне мускулистый, как у молодого парня. Ниже офицер узрел подтянутый животик и вполне широкие и смачные женские бедра в обтягивающих рейтузах. Еще ниже были ноги в клетчатых чулках и поношенных сандалиях. Такую вот Чачу узрел Жабокрук в первый раз. Её родители полчаса дамскими притворными голосами сетовали на нерадивую дочь, удачную только на мордобои. Сотник уже принял для себя решение, но спросил Чачу: «Сколько за ночь берешь, красотка?» Чача сплюнула в кулак скорлупу семени солнечного цветка (целый фунт которых она успела съесть в кабинете) и прогремела: «Работаю днем, беру выбитыми зубами, гы-гы!» Да, именно прогремела. Страшный прокуренный голос, именуемый иногда демонологами «гримуарным», заставил Жабокрука спрятаться за стол. Да, вот оно! Именно таким голосом Адские Бароны направляют свои легионы против небес и такими звуками потрошат ангелов. Да, истинно оно! Бумаги были подписаны, а родители еще полчаса извинялись, мол Чача говорит хоть и резко, но очень редко, предпочитая суровое молчание. Сотник выпроводил всю семейку с глаз долой. Ближе к вечеру пришли новые посетители, еще более знаменитые, чем предыдущие. То был сам Лицехрящ, видный воин и череполом, в рогатом шлеме и сплошной броне и большими наплечниками, украшенными костями и прошлогодними объявлениями. Слава о нем была так велика, что про него даже в Стамбуле романы ужасов печатались. Но Лицехрящ был парень свой в доску, хоть и спиной ни к кому лишний раз не поворачивался. - О, Хрящик, здоров будь! - И тебе не кровоточить! Новобранцев берешь? - Конечно! - Сына моего возьмешь? - Без проблем! На вас так похож. - Я не этого привел, а непутевого... Лицехрящ достал из мешка другого сына, как курицу на продажу. Жабокрук подавился чернилами. То был Юстиниан, он же Юст. Позор всей семьи Хрящей. Нет, воином был неплохим, но иного немного толку. В отличии от всей семьи он любил не тяжелые доспехи и оружие, а больше предпочитал новомодное фехтование с легкими шпагами-бронебойками. Но самое страшное, что Юст в своей семье был самым... женственным. Да, даже его мать и сестры напоминали больше отца, чем он. Полуголый дземон стоял перед сотником, застенчиво спрятав руки за спиной. Слишком милая мордашка контрастировала с густой, как молодая трава, щетиной. Фигура Юста была не слишком женственной, но брутальной мускулатуры отца ему точно не хватало. Но больше всего взгляд приковывали две вещи, которые заставили сотника вспомнить о предыдущих посетителях. Этим двум округлым предметам, уютно возлежавших на грудной клетке, позавидовали бы не только работницы краснофонарного квартала, но даже сестрички из общества молочниц, обеспечивавших своим молоком весь город. Массивные груди были перевязаны ремнем, который в них скорее утопал, чем прикрывал наготу. Ниже был вполне подтянутый мускулистый живот. Потом взгляд сотника перешел ниже пояса... - Гермафродит? - Упаси Хаос, Жабик! Я бы тогда его еще в детстве придушил бы, сейчас уж поздно и сдачи даст. - Мужик просто? - Если бы не сиськи и характер, то был бы мужиком... Юст стоял перед столом и смущенно улыбался. Фремлян Васька храпел на столе, а Жабокрук сидел в кресле и поглаживал усы. - Воевать будешь? -Еее...уммм... конечно, пан Жабокрук! Сотник растаял в кресле. Нет, это не был Глас из Преисподней. Голос был женский... Нет, не женский. Он чрезмерно женственен для лиц сиськогрудого пола. Такой голос способен возбудить даже такую клювастого старого дземона, как Жабокрука. - Урррр! - Жабик! - Бррр, Хрящ, извини... Наваждение нашло. - Вот видишь, Жабик, он так однажды одного бродячего фехтовальщика развел, так тот его своим говнофинтам обучил. Да он своим голосищем кого хочешь закудяблит! - ... - Забираете его себе?! - Хрящик, если бы ты привел ко мне даже собственного плешивого кота, я с радостью его бы взял, ибо в твоей семье даже ложка на столе умеет ломать черепа янычарам. - Ну и отлично! Бумаги подписаны. Перед уходом Лицехрящ врезал Юсту, что тот упал возле книжного шкафчика. Сотник спокойно сидел в кресле и гладил Ваську. Юст спокойно встал и вытер кровь из носа. «Баця всегда меня жалел. Даже сейчас ни одного зуба не выбил», - посмотрел он на кровь и слизал её полосатым языком с ладошки. Одной из загадок Ядрено-Лифтовой конторы было её название. К лифтам организация не имела ни малейшего отношения, а в чем ядреность не знали даже старожил Саранчал и подсвечник Сопель. Зайти в контору можно было только через внутренний дворик, в котором уже который год властвовали дворники в огненно-оранжевых безрукавках. Уже несколько дней клерки и прочий низкорослый сброд, гордо называвший себя «рабочим аппаратом», ютился на третьем этаже корявого здания, темного и пропитанного запахом бумаг и чернил. Кроме самой Я-Л. конторы, в доме селилось еще целая куча группировок, от клуба мумий-библиотекарей до банды дубинщиков-посыльных. С некоторыми конторка дружила, с некоторыми враждовала. Сейчас же Я-Л. была в осаде. Утром, где-то в половину девятого, в дверь постучали. Потом в щель для писем (от которой шла кожаная кишка с железным ящиком на конце) была вложена бумага. Из ящика, по традициям трудовой безопасности, документ достал и проверил Саранчал, тощий жук с очкастой человеческой головой. Старик побродил глазками по строчкам и радостно открыл дверь. В заваленную бумагами комнату вошел офицер в зеленой униформе. Тот молча вошел в комнату, рассматривая спрятавшихся за книжными баррикадами чертей. Через мгновение в дверь кто-то начал активно бить ногами и орать женским голосом. Испуганный Саранчал спрятался за офицерика, спокойно ждавшего нападение вероятного противника. - Проклятые тыщи-н-лет греческие паровозы! Кого здесь защищать?! Офицер открыл дверь. За дверью стояла личность с небритой рожей и женской грудью, но в такой же зеленой униформе. Рожа улыбнулась: - Здравствуйте, господин конкурент! -... - Здравствуйте!! -... -Хм? -ПРЕВЕД! Стены задрожали, и кипы бумаг, подобно горным снежным лавинам, рассыпались, погребя под собой нерадивых писарей. Первая стычка была во дворе с гильдией огненных дворников. Всесжигающее пламя, почитаемое половиной Кроадтии и вызываемое святыми жрецами, для дземонов было не более чем инструментом для превращения разнообразного мусора в милые кучки пепла. А так как гильдия огненных дворников издавна считала «рабочий аппарат» конторки мелким хламом, то сам «хлам» периодически получал ожоги различной степени жгучести. Первая стычка – первое боевое крещение. Огнем. Половина униформы сгорела, как и половина работников конторки. Чуть было не расплавился ко все зеленым ангелам рогатый подсвечник Сопель. Но силой ловкой шпаги Юста и мощной дубины Чачи (сделанной из задубелого органа одного из погибших посетителей борделя) страшные подметатели двора были разогнаны. Старик Саранчал довольно бегал перед своими коллегами, гордо размахивая трофейной метлой. Но он внезапно остановился, кинув грустный взгляд на зеленоформенных защитников: «Ай-я-я-й! Совсем обгорели – ни штанов, ни целой куртки!» В ответ Чача лишь махнула рукой, а Юст своим девичьим голосом смущенно отнекивался. Но от Саранчала так просто не уйдешь – парочка новобранцев-офицериков силой всей конторы была отмыта в ржавой бадье прямо посреди двора, абсолютно не смущаясь любопытных взглядов соседей и просто мимо проходивших вуайеристов. Старая униформа была перешита тонкими руками старого жука и уже успевшего остыть воскового подсвечника Сопля. Под вечер офицеры были расквартированы на комнатке-чулане, предварительно очищенной от пыли и бродячих фремлянов. Помещение обладало одним маленьким недостатком – размером. Данный недостаток был настолько мал, что спать приходилось в жутчайшей тесноте. Особенно неудобства усугублялись пышным бюстом Юста и не менее пышным филеем Чачи. - Ой простите пожалуйста,- начал было в полной темноте Юст, - тут так тесно! В ответ молчание. - Вы боитесь своим голосом навредить мне в столь узком заточении. Молчание. - Ну если вы не хотите говорить, можете показывать жесты руками...Хотя нет, в темноте рук не видно, да и не помашешь особо... Ты лучше коснись меня, так будет понятней. Жилистая рука коснулась небритого личика Юста. - Ой, прости... что сегодня во время поединка тебя случайно толкнул... Вторая рука коснулась Юстового лица. - Ййййя совсем случайно это сделал, да-да... Жилистые руки приблизили небритую голову к молчаливому лицу Чачи. - И-и-извини...Да? - ЕБАААААААААААААААААААААА... Через мгновение весь «рабочий аппарат», разбуженный страшным зовом, столпа у дверей коморки, напряженно прислушиваясь к шорохам и вдохам внутри коморки. Ровно в полдень мирно сопящая парочка была внезапно разбужена. Перепуганный Сопель стоял над оголенными багровыми телами офицеров, держа в руках сложенную униформу: «Беда! Старпом главы гильдии огненных дворников... в нашем дворе!» Разбуженные защитники конторы в мгновение оделись и спустились во двор, сопровождаемые «аппаратом». Уже при свете яркого солнца стало видно, что униформа стала несколько меньше, оголяя почти половину тела. «Обгорела»,- со смущенной улыбкой извинился Саранчал. Во дворе стоял огромный рогатый детина, в бронированном ватнике и огромной метлой, привязанной к хвосту. При виде полуголых офицериков старпом засмеялся, пуская из ноздрей огненные струи. Потом подошел поближе, присел на корточки и заржал пуще прежнего. Но офицеры молчали. И только глазастые зеленые камни на униформе таинственно горели. Внезапно на старпома сзади наскочил весь «рабочий аппарат». Детина был повален и связан цепью. Всего за пять минут. Офицеры в изумлении смотрели на пленника. - Чача, смотри! Мы умеем! Да, умеем управлять камнями! -... - И научились всего за два дня! И отряд нас слушается! А ведь на такое уходят месяцы! -... - Наверно мы сделали что-то... что высвободило энергию камней, а уж потом энергия собрала наших бойцов вместе... Но что? Может, вчерашний поединок? - ЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕ.... - Стой, Чача! Не говори это слово! Я все понял! Понял я! В ответ Чача довольно улыбнулась, рассматривая свой новый отряд головорезов, весело пляшущих на спине связанного старпома главы огненных дворников...