Чтобы знать точно

Кагеяма спросил, целовался ли он с девушками. А потом добавил с самым угрюмым видом, на какой только был способен: - Сначала нужно попробовать с ними. Чтобы знать точно. Поправил сумку на плече и свернул за угол. Исчез из поля зрения. Хината, конечно, мог его догнать и отвесить пару хороших подзатыльников за такие слова. Но с девушками он, правда, не целовался. Он вообще ни с кем не целовался. А вот Кагеяма – да. Точнее, как – да. Его поцеловали. Девушка из параллельного класса. Еще в средней школе. Кагеяма сам рассказал, с некоторым отвращением на лице. Так ведь и есть, девушкам всегда нравились высокие спортивные парни, каким Кагеяма и был. А еще он был весь из себя мрачный и таинственный – большущий бонус. Хината не сомневался, девичьи сердца пели и трепетали, стоило Кагеяме появиться на горизонте. Не зря же у него с завидной регулярностью в шкафчике появлялись белые конверты, изрисованные сердечками. И шоколад – много шоколада, который в итоге частенько доставался самому Хинате. Только вот Кагеяме девушки не нравились. Совсем. Это он тоже сам сказал. И пусть Кагеяма признался первым. Но это Хината уже давным давно знал, что его собственное сердце ничуть не уступает девичьим. Бьется быстро-быстро и дрожит, когда Кагеяма рядом. Чем больше рядом, тем больше дрожит. Хорошо, пусть это сначала было из-за единения во время игры. Из-за побед и удачных пасов, которые становились все лучше, делали его сильнее, и переставал играть какую-либо роль его недостаток в росте. С Кагеямой Хината мог взлетать. Да, пусть именно это ощущение кружило голову. Тогда. И сейчас. Но сейчас рамки гораздо шире. И голова кружится даже далеко за границами площадки. Когда Кагеяма идет с ним плечом к плечу. Когда улыбается уголками губ, задумавшись о чем-то и чуть опустив голову. Когда волосы влажные после душа, и он все смахивает и смахивает их, потому что лезут в глаза. Еще – когда он ведет велосипед Хинаты, пока тот доедает булочку, которую Кагеяма же ему и купил, признавая поражение в очередном споре. Тогда, уже садясь за руль, Хината не может не обращать внимания на ощущение: ручки, теплые от ладоней Кагеямы, греют его чуть озябшие пальцы. И это особенное чувство. Еще более особенное чувство – когда Хината, убедившись, что никого нет поблизости, шепчет себе под нос: «Тобио. Тобио. Тобио». Имя Кагеямы само по себе похоже на ласку. И совсем не подходит такому злючему придурку. Но Хинате нравится. Резкое – Кагеяма. И округлое мягкое – Тобио. Как будто, если копнуть чуть глубже, пробиться через стену упрямства и грубости, можно наткнуться на очень теплое нутро. Иногда он даже представляет, как это мог бы произносить Кагеяма. «Шоё». Обычно он представляет это перед сном. И сны потом – жаркие, душные. И очень стыдные. И вот – Кагеяма признался ему. Сказал как бы между прочим. «Ты мне нравишься. Как парень». Надевая чистую футболку и даже не смотря в его сторону. Спокойно и уверенно. Как будто это только у Хинаты случился микроинфаркт. Как будто это только он чуть не сошел с ума от волнения и оказался на несколько секунд оглушен. Бессердечный, бесчувственный Тупогеяма. Ох, как Хината разозлился! Не так он хотел получить свое первое признание – тем более от человека, который сам заставляет сбиваться его дыхание в самые неподходящие и неожиданные моменты. Он бы даже не ответил, честное слово, если бы Кагеяма не повернулся, не посмотрел на него, и взгляд у него при этом не оказался совершенно пустой, а общий вид - поникший и какой-то безнадежный. Как будто этот мрачный придурок добровольно прыгнул в пропасть без парашюта и страховки. Это был такой взгляд, что заставил заныть живот Хинаты – тупой глубокой болью. И ведь Хината ответил! И взгляд поменялся. И они шли домой вместе. И Кагеяма тоже как бы между делом признался, что девушки его не привлекают. И никогда не привлекали. А вот Хината – да, Хината ему нравится. И Хината даже решился на этот неловкий вопрос. «Так мы теперь встречаемся?». Даже смог пережить, когда ощутил, как удушливо краснеют щеки и горит шея. Не отвел взгляд. А Кагеяма ответил. «Ты же не целовался с девушками? Сначала нужно попробовать с ними. Чтобы знать точно». И все испортил. Придурок. Ну какой же придурок, на самом-то деле! Оставил его одного – с этой растерянностью и обидой. Как будто Хината пятилетка, который сам не может решить, с кем ему хочется целоваться, а с кем – нет! Как будто Кагеяма сам не хочет его целовать, только находит такие глупые, глупые отговорки! И не будет он с ним встречаться! Вот сейчас догонит и скажет, что шел бы Кагеяма куда подальше со всеми его поцелуями, объятьями, взглядами украдкой и пасами! Вот сейчас завернет за этот злополучный угол – и дальше по прямой. И пусть этот ненормальный сам целуется со своими девчонками, а он будет прикасаться только к нему, к Кагеяме! «К Тобио, теперь можно», - шепчет внутренний голос, и Хината, правда, срывается с места.