Другой

Джим появляется в его квартире поздно вечером, без приглашения, но весьма предсказуемо. Эндрю чувствует чье-то присутствие, уже когда толкается ключом в замочную скважину второй двери, ему кажется, что почти незаметный поток сквозящего воздуха из щели между дверью и косяком отдает чужим запахом. Когда он уже нащупывает наконец скважину, он еще несколько раз намеренно не попадает в нее, потому что вот именно сейчас на него разом обрушивается скользкий страх, сдерживаемый все эти дни. Проще убеждать себя в безумии, чем столкнуться лицом к лицу со своей галлюцинацией из плоти и крови. Мысли быстро-быстро носятся в голове, как загнанные в угол клетки мыши, но он уже успевает перестать бояться и начать на себя сердиться, потому что Джим, будь он действительно за дверью, наверняка насмешливо ухмыляется , все-все понимая. И за это стыдно. Дверь поддается и Эндрю проходит в квартиру. С первых секунд подозрение обретает еще больше оснований. Чье-то присутствие здесь точно имеется, дома нет ощущения прохладной пустоты, которая заставляет обживать его эту квартиру каждый вечер, раз за разом. Эндрю чувствует напряжение в мышцах, словно готовясь в любую минуту отразить атаку. Но никакой атаки нет, рука тянется к выключателю, и слепящий, бьющий в глаза свет озаряет небольшую прихожую. Разочарование царапнуло где-то внутри, но поспешило скрыться. Он мотает головой, медленно стягивая обувь и куртку, осторожно проходя дальше в квартиру. Если ощущение присутствия на самом деле беспочвенно, то он окончательно рехнулся. Джим обнаруживается на кухне, вертит в руках ложечку и облизывает ее кончик, вскидывая глаза на Эндрю. Тот почти не удивлен, его даже отпустили последние опасения, хотя, если задуматься, не понятно, что в данном случае опаснее – когда причина страха реальна, или нет. К черту, и в том и в другом случае его уже затянуло. Джим пялится на него темными глазами, отчего-то кажущимися гораздо темнее, чем у настоящего обладателя. И молчит. Оба молчат, словно бы никто не хочет начинать партию заведомо провальным ходом. -А ты становишься совсем плох на репетициях, Энди, -замечает Джим хрипловатым голосом, со звоном опуская переставшую его интересовать ложечку в чашку. –Сложно стало применять на себя роли, а? Джим слегка подкалывает его разве что для проформы, обоим ясно, что он здесь не за этим. Поэтому Эндрю пропускает вопрос мимо ушей и порывисто касается запястья Джима, окруженного манжетой дорогой рубашки. Тепло. Глаза Джима смеются. -Крайне материальная галлюцинация, если угодно, -театрально разводит руками он. –А ты ведь не сомневался, что я появлюсь, а, Энди? Если пропустить первую реплику еще не возбранялось, то теперь молчание Эндрю уже перестает забавлять Джима. Он кривит губы и переводит не моргающие глаза на чашку с чаем, делая из нее глоток. -Кто ты? Джим давится чаем и запрокидывает голову, беззвучно смеясь. -Какой ты скучный, Скотт! Право, сколько ж можно? Один и тот же вопрос каждый раз. Тебе что, больше ничего не интересно? Эндрю упрямо дожидается ответа, уже без страха глядя на Джима, осматривая его даже с неким любопытством. -Ты итак все знаешь, -сдается Джим, коротко вздыхая. –Это твоих рук дело, но почему-то ты ждешь откровений от меня. –Все еще пытаешься сплавить ответственность за мое появление на кого-то? Напрасно. -Раз я тебя создал, я и смогу тебя уничтожить, -резко обрывает его Эндрю, складывая руки на груди.Он не совсем верит своим же словам, но стоя напротив Мориарти, у него волей неволей появляется мерзкое ощущение уязвимости. Джим смотрит на него так, будто видит в первый раз. -Но-но-но, мистер Скотт, неувязочка с вашим гениальным планом. Знаешь ли ты, что материализованные связаны со своими создателями? Не знаешь? Жаль. Я же не зря говорил, что я – это ты, а ты – это я. Это больше чем слова, Энди. У нас жизнь на двоих. Попробуешь вонзить мне нож в глотку – сам сдохнешь таким же образом. Джим поднимается из-за стола и танцующе приближается к Эндрю. А у того с каждым его шагом невольно все внутри поджимается, так сумасшедше и дико выглядит стоящая совсем близко с ним его копия. Джим качается на носках, довольный произведенным впечатлением. -Не нужно проверять, -предупреждающим и с легкой ноткой опасного напряжения тоном советует Джим, перехватывая только что пронесшуюся в сознании актера мысль. Эндрю не нравятся новые правила. -Читаешь мысли? –полувопросом констатирует он и хмурится, пытаясь что-то с этим сделать. В голове мелькают какие-то мысли по поводу блокировок, но он поспешно это отметает. Смешно. –Что еще? Джим молчит, тонко-тонко улыбаясь и кажется, упиваясь фактом того, что в этой игре он ознакомлен с правилами гораздо лучше соперника. Нечестно, но он и никогда не собирался раскидываться правдой – это, по мнению Джима, к смерти. -К примеру то, -Джим замирает на носках ботинок, вытянув руку и упираясь пальцами в стену, мягко наклонившись к уху Эндрю, -что ты меня не убьешь. Это самое главное правило, самая главная аксиома, Энди. Влажное дыхание щекочет кожу и актер невольно сглатывает подступившую слюну, прикрывая глаза. -Потому что я ждал тебя.