Вампир по имени Костя

      — … области задержан предполагаемый террорист-смертник…       Я открыл глаза и со стоном уткнулся в подушку. Мама предпочитала встречать новый день свежим выпуском новостей. Убийства, скандалы, политика — что может быть более бодрящим?       — Вставай, а не то опоздаешь в школу! — прокричала она из кухни.       Филя, поддерживающий маму во всем, запрыгнул на одеяло, прошелся по спине и уселся между лопаток. Вскоре его громкое урчание окончательно развеяло остатки сна.       Нащупав мобильник под подушкой, я по привычке проверил время и убедился, что пора вставать. Не то, чтобы я сильно сомневался — утренний распорядок не менялся уже много лет, кроме периодических отъездов мамы на семейную ферму, но смутная надежда на отсрочку все равно теплилась в душе.       — Я уже подогрела твой завтрак, — мама зашла в комнату, забрала Филю и скинула с меня одеяло. — Будешь жить отдельно — хоть весь день валяйся, но пока мы живем вместе, будь добр, соблюдай правила.       Она раздвинула шторы и дождалась, пока я встану.       На кухонном столе остывал мой завтрак — супница, наполненная кровью. Свиной разумеется, мы цивилизованные вампиры. Еще кормление человеческой кровью было связано с рядом сложностей пополнения запасов, а также хранения. Отец с мамой часто дискутировали на эту тему, потому что отец вырос в более традиционной семье, с действующими договорами с людьми, культурой и ценностями. Мама же росла сорняком и выжила лишь благодаря сообразительности и терпению.       Позавтракав, скинув с колен развалившегося там Филю, я привел себя в более приличный вид и отправился в школу.       Организм мой окончательно просыпался ближе к полудню, поэтому только после второго урока, я стал вменяемо отвечать на вопросы и принимать участие в разговорах.       Кирилл рассказывал, как его достали идиоты в онлайн-игрушке, Игорь слушал со скучающим видом и краем глаза наблюдал за Катей, протирающей доску для следующего урока. Спустя несколько минут Кирилл понял, что увлекся и тут же изменил тему разговора.       — Ты уже прочел свою эпопею? — он дернул меня за плечо, привлекая внимание.       — Я на втором томе, — и уже изрядно разочаровался в сюжете, но пока рано об этом говорить.       — Ты весь в кошачьей шерсти, — хмыкнул Игорь. — Не думал обрить своего монстра?       — Чтобы он потом жестоко отомстил?       — Ты пытался его удержать? — хохотнул Кирилл и взмахнул руками, изображая когти. — А я его купал, спасибо, Кость.       Я знал этих двоих с детского сада, поэтому они уже давно привыкли к моим странностям. При них я позволял себе расслабиться. Ну, почти.       — Придете на вписку к Сане?       Рядом с партой остановилась Катя, и, судя по всему, сердце Игоря тоже остановилось. Вид у него был как у ослепленного светом фар оленя. Жаль, любовь Игоря была безответна — Катя встречалась с Саней.       — Кто еще будет? — спросил Кирилл.       — Его друзья из секции. Девушки тоже, если тебя это интересует, — Катя откинула на спину прядь волос, развернулась и ушла.       Игорь рухнул на парту и гнусаво загудел.       — Смирись, друг, она не твоего поля ягода, — Кирилл похлопал его по плечу.       — Ты сейчас звучишь, как моя бабушка. — проворчал Игорь, но голову поднял и протяжно вздохнул. — Это смерть для моей самооценки.       — Новые девушки — новые горизонты.       — Я бы предпочел холмы. Или горы, — Игорь потянулся. — А ты, Кость, что предпочитаешь?       Я пожал плечами.       — Внешность не главное.       — Сказал лиственник. Все вы такие, — Кирилл, как имевший опыт, считал себя более зрелым и, следовательно, способным давать советы, человеком. — Внешность — это то, за что тебя покупают.       Игорь не спорил, а я тем более.       У вампиров не было бушующих гормонов, страстного желания утолить сексуальный голод, а возбуждение было очень редким гостем.       По рассказам мамы, когда она маленькому мне пыталась объяснить, почему все кругом влюбляются, а я – нет, она сама любила лишь дважды — моего отца и мальчика в начальной школе. Разной любовью, но тем не менее. Вампиры холодны, и это факт. ~       Когда человеческое окружение начинает действовать на нервы, вампир идет в специальные клубы.       В нашем городке их было всего два, и тех казалось даже многовато. Популярностью пользовался лишь один из них, а другой едва держался на плаву. Во второй я и ходил изредка, чтобы пообщаться с уставшим от такой жизни Стасом, попить сильно разбавленную кровь, в очередной раз увидеть мрачные лица местных вампиров и с чувством выполненного долга уйти домой.       — Какие гости, — сидевшая за барной стойкой Василиса подняла бокал, — привет, сладкий. Замучили злые человечишки?       — Здравствуйте, было настроение зайти, — я сел на соседний стул. — Привет, Стас.       Он кивнул и молча поставил передо мной наполненный бокал. Плохой день, раз не тянет поговорить.       — Нашел пару? — Василиса взболтнула содержимое бокала и отставила его. — Или пока развлекаешься?       — Нет, — я огляделся, подметив парочку новых лиц, очевидно, проезжих.       — Заметил, да? Пришли по-отдельности, — Василиса закусила губу. — Неразговорчивые.       Первый, сидящий в самом темном углу бара, за угловым столиком, едва тянул на двадцатилетнего и был одет как бродяга. Второй сидел недалеко от входа и неспешно попивал кровь, развалившись на диванчике. Небрежная прическа, легкая небритость и солнечные очки на глазах. Амплуа крутого. Всегда забавляли подобные.       Среди вампиров выделялись две категории: те, кто хотел смешаться с людьми, а также те, кто считал вампиров высшими созданиями. Оглушенные чувством превосходства, они совершали глупости, и тогда наступала неминуемая расплата.       — Гриша за ними приглядит, — Василиса упомянула имя бывшего мужа и скривилась.       Об их разрыве до сих пор ходили слухи в вампирских кругах. Редко, когда сформировавшиеся пары расходятся, но Гриша полюбил другую, человека с детьми. Так уважаемый вампир стал «извращенцем», и теперь, чтобы поддерживать репутацию на плаву, следил за порядком.       Чтобы стать отщепенцем в вампирском сообществе достаточно было иметь какое-то отклонение. Любовь к людям, например. Или же…       Я глотнул еще крови, опустошил бокал и поднялся.       — Мне пора, — небрежно взмахнул рукой, кивнул, встретившись взглядом со Стасом. — До встречи. ~       Я планировал идти домой — событий было предостаточно, но, заметив знакомую сгорбленную фигуру на скамейке у одного из подъездов, передумал. Точнее, у меня не осталось выбора.       Отправив маме смс, я сел рядом с ним и дождался приветствия:       — Ты долго.       Дима медленно перевалился на спину и свесил голову, открывая длинную неприкрытую шею. На нем была лишь футболка и темные джинсы, что никак не соответствовало прохладной осенней погоде.       — В городе новенькие.       — Так у нас есть Гриша, — Дима лениво пожал плечами и скосил на меня взгляд. — Боишься?       — Чего?       — Того, что тебя съедят? — Дима поиграл бровями и ухмыльнулся. — Вдруг среди них есть такие, как я. Всеядные.       — Вряд ли.       Дима перекати-поле. Он редко покидал город, имел постоянную приличную работу, но в остальное время был неуловим. Пропадал в клубах, скитался по таким местам, которые считались давно заброшенными. Однажды он заблудился в лесу, и его искало пол города, но нашел я.       А еще он был «извращенцем». Только любил не людей, а кровь вампиров.       В больших городах, я слышал, иначе. В нашем же действовали строгие правила, за нарушение которых жестоко расплачивались. Вампир пьет кровь другого вампира только во младенчестве, до одного года. Кормление сверх осуждалось — исследования показали, что кровь сородичей постепенно сводит с ума, вызывает подобие зависимости, сокращает срок жизни. Мне бы хотелось верить, что это ложь, но я своими глазами видел безумие. Иногда взрослые действительно знают, о чем говорят.       Я смотрел на Диму изучающе, отыскивал в нем малейшие признаки начавшихся необратимых изменений.       — Что, думаешь, у меня уже поехала крыша? — Дима растер лицо руками.       — Нет, я так не думаю.       Я облегченно перевел дыхание.       — О, мой судья дал добро. Надо за это выпить! — Дима подскочил и пошел в сторону бара.       — Стой, — я тоже поднялся. — Ты же не просто так здесь появился, верно?       — Играем в детектива? — несмотря на насмешливый тон голоса, лицо Димы выдавало его волнение и неловкость.       Иногда Дима невозможно тупил. Вот как прям сейчас.       Я молча смотрел в его глаза ждал, пока ему надоест ломать комедию. Мы много раз говорили на эту тему, но Дима продолжал творить глупости.       — Ладно, хорошо, убедил. Ты такой зануда, — Дима отвел взгляд и сгорбился. – Да, я хочу есть.       — Так бы сразу и сказал, идиот, — я сделал шаг в сторону, и Дима вздрогнул. — Пойдем.       Не смотри на меня так, придурок, мне самому становится неловко.       Дима прошел мимо консьержки — сурового вида женщины с ярко-красными губами, нажал на кнопку лифта. Молча. После моих слов он не издал ни звука. Как будто в первый раз. Мое спокойствие расшатывалось из-за его очевидной нервозности, взявшейся из ниоткуда. Мы знали друг друга целую вечность, но порой поведение Димы было необъяснимо.       Когда дверь квартиры за нами захлопнулась, я невозмутимо разулся, повесил куртку и прошел в гостиную.       — Что тебя беспокоит?       Дима застыл посреди прихожей со сложным выражением на лице. Будто проглотил что-то кислое.       — Что случилось? Ты должен мне сказать.       Я был близок к тому, чтобы хорошенько его встряхнуть, но Дима глубоко вздохнул и припечатал:       — Нам надо серьезно поговорить.       Обычно после этих слов происходит нечто плохое. Поэтому я присел на пол у журнального столика перед диваном и приготовился слушать. ~       Не замечал ранее за Димой излишней драматичности, но теперь поменял свое мнение. Дима был королевой драмы. Примадонной.       Потому что он сказал вот что:       — Я плохо на тебя влияю.       Мне бы рассмеяться ему в лицо, но я слишком удивился, поэтому попытался передать свое недоумение мимикой.       — Это не шутка.       Продолжил Дима говорить чепуху.       Я взял себя в руки. Хоть для меня все это и казалось смешным, но Дима для себя что-то решил и собирался прекратить нашу многолетнюю дружбу.       — Почему? — спросил я.       — Я пью кровь вампиров.       — Мою кровь.       — Твою кровь, — кивнул Дима, будто это являлось дополнительным аргументом. — Ты считаешь, что никто не знает, но ошибаешься. От меня несет твоей кровью после… кормежки. Она пахнет иначе, чем человеческая или свиная, запах не пропадает после душа. Я превращаю тебя в еду и когда-нибудь сойду с ума, или сделаю тебя таким же как я. Твои родители знают. Думаешь, почему они запрещают нам общаться? Почему мы никогда не встречаемся в общественных местах, среди других вампиров? Ты становишься таким же изгоем, как я. Так нельзя. Давно пора было поговорить.       — Я знаю.       Дима вздрогнул и медленно поднял глаза, наконец-то встречаясь со мной взглядом.       — Я здесь, — спокойствие вернулось. Дима действительно иногда невозможно тупил, ничего не изменилось. — Я не слепой, Дима, и знаю все риски и возможные неприятности. Я готов к ним.       Дима откинулся на руки и прикрыл глаза.       — Правда? — нерешительная улыбка наползла на его губы.       — Правда. Ты что, ребенок?       Он обмяк и лег на пол, провел руками по пушистому ковру.       — Иди сюда.       Сказал он, мягко улыбаясь. ~       Звание «друг детства» не даруется просто так. Оно зарабатывается кровью и потом, синяками и нелепыми обидами, мелкими радостями и большими бедами. Бед почему-то случилось больше.       Я старался не вспоминать только плохое, потому что оно всегда шло под руку с хорошим. Хорошее перевешивало все, но однажды произошло то, что навсегда изменило Диму, а, значит, и меня.       В тринадцать лет я стал свидетелем преступления. На моего друга напал вампир. Вампир может напасть на человека, но не на другого вампира, так я считал. Потому застыл и открыл рот, чтобы закричать.       Но ни звука не вырвалось из моего горла. Следом за шоком пришла ярость. Словно сработал переключатель. Вот я стою безмолвным изваянием, а вот я уже замахиваюсь куском арматуры и без малейшего сомнения бью им врага по голове. Незнакомец упал, лишившись сознания или умерев, мне было все равно.       В тринадцать лет я стал участником преступления. Мой друг лежал на асфальте, из уголков его губ стекала чужая кровь, а глаза бессмысленно уставились в пространство между нами. На некоторое мое зрение смазалось, и я понял, что плачу. Нападавший еще не пришел в себя, а мне хотелось его добить. Хотелось, чтобы вся его кровь вытекла на асфальт и смешалась с грязью. Я еще не знал точно, что произошло, но ощущение непоправимого разрывало меня на части.       Но я не добил его, о чем изредка сожалею. Я позвал родителей.       Дима забыл все. События, произошедшие на одной улице, плохо освещаемой фонарями, начисто стерлись из его памяти.       В тринадцать лет я из младшего товарища по играм — ведь Дима всегда смотрел на меня с высоты своего возраста — превратился в того, кто заботится.       Иногда ты просто не можешь прекратить заботиться, вот что. ~       Пить кровь можно по-разному: сцедить ее куда-нибудь или пить из источника.       Дима всегда пил напрямую.       Я перебирал его волосы, пока он прижимался губами к моему запястью. Дима слушал мое сердцебиение, закрыв глаза и едва дыша.       Наше привычное положение — я лежу, он устраивает голову у меня на животе и хватает ту руку, которая больше приглянулась. Хотя это немного затрудняет дыхание, я не сопротивляюсь, потому что приятно.       После такой вот медитации Дима взял скальпель, потому что мы не варвары и заботимся друг о друге, сделал неглубокий надрез и начал пить.       С точки зрения вампира это странно, когда кто-то пьет твою кровь. И становится еще страннее, когда по телу пробегает волна удовольствия.       Лизнув напоследок, Дима отстранился. Ему необходимо совсем чуть-чуть вампирской крови, чтобы не чувствовать голода. В остальное время свиная вполне годится.       В этот раз что-то переменилось, Дима смутился, когда взглянул на мое лицо. Судя по ощущениям, я тоже покраснел.       — Что? — спросил Дима, вытирая лицо салфеткой.       Ему бы сходить умыться, а не ерундой заниматься.       — Выбираю между намеком и прямым действием, — ответил я. — Иди почисти зубы.       Когда Дима вышел из ванной, я подошел к нему, притянул совсем близко и поцеловал.       Потому что из нас двоих решительнее всегда был я.       Дима изумленно втянул воздух.       И ответил.