Последняя капля человечности

Deine Lakaien - Over and done

- Том, у тебя уже три хоркрукса, осталось в тебе хоть что-нибудь человеческое? – ты не уверен: произносишь это вслух или думаешь. Он в любом случае услышит. Узнав, что он природный легилимент, ты старался контролировать себя даже в мыслях, но сегодня почему-то тебя это не волнует. Тот, кого Дамблдор на празднике в конце учебного года прилюдно окрестил чудовищем (хоть и не назвав имени), смеется. Глядя в его темные глаза, ты и сам иногда не уверен, человек ли перед тобой. Ведь не может человек так легко повелевать тварями вроде василиска, с человеческих рук не слетают с такой легкостью смертельные заклинания. И человеческие ли пальцы плетут эти сложные чары, заставляющие саму суть мироздания переворачиваться? - Что, Мартин, боишься? Ты ведь сам хотел ещё один хоркрукс. Нет места более подходящего. Но если ты передумал… - Нет! Пусть будет, прежний кажется мне… неправильным. - Вот как. И снова вы идете по этому непонятному пустырю. Куда же Риддл тебя ведет? Может там устроил себе жилище один из - как там они называются? – бомжей. Вы останавливаетесь на краю леса, Том оборачивается к тебе. - Том? Что мы тут делаем? - Мартин, - его голос звучит так торжественно, - сегодня ты станешь мне самым близким, самым доверенным другом. И ты бы порадовался, если бы не пугающий ледяной застывший взгляд и палочка, скользнувшая в его руку. - О чем ты? - Ты ведь хотел, я знаю, не отпирайся, хотел бы стать моим, всегда быть рядом. - Да, но… - Умри, Мартин. Чтобы стать моим, - иногда он удивительно немногословен. Зеленый луч неминуемо настигает тебя, он несет пелену тишины, наполненную обрывочными воспоминаниями: ...Вскакиваешь, готовый любым способом остановить того, кто попытается выйти из гостиной. Ведь Том сказал – нельзя. Лишь на краю сознания мелькает мысль: "Когда его запрет стал считаться настолько важным? Жизненно важным."... ...- Нет, мы никому не расскажем, Том будет против. - Мартин, давно ли ты за него так уверенно говоришь? – возмущается Норман. - Вот Том то порадуется, если узнает, - ехидно добавляет Альвиан. Ты смотришь на них с вызовом, хотя и понимаешь, что они правы: Риддл точно будет зол, если ему расскажут, что ты "решаешь" за него. - Узнал, - звучит вечно холодный - теперь - голос от двери. – И действительно рад, что один из вас знает меня достаточно, чтобы без слов понять, чего я жду, как будет лучше для всех, что хотя бы одному из тех, на кого я полагаюсь, хватает мужества принять правильное решение и отстоять его. И так тепло, необъяснимо тепло становится от этих его слов.... Вот ты снова на земле, ощущаешь собственное тело, кажется, снова жив. Рядом на коленях стоит Том, держит на ладони твое покореженное кольцо - именно так, по-твоему, должны выглядеть обломки взорванного снаряда. Риддл тяжело опускается на землю рядом с тобой и кладет голову на твое плечо. - С возвращением, Мартин. Ты хотел знать, осталось ли во мне что-то человеческое? - он говорит медленно, восстанавливая сбившееся дыхание, произносит слова размеренно, чтоб не дать голосу сорваться, а может ему действительно уже всё равно. - Теперь нет. Ты был последней каплей. Ты слушаешь спокойный голос, чувствуешь тяжесть головы на плече, дыхание на шее, травяной запах волос. А твоего лица и пустоты в груди нежно касается холодное-холодное солнце.