На круги своя

Клаудия Браун заставила себя стряхнуть навалившееся оцепенение и начать что-нибудь делать. Она уже добрых пятнадцать минут провела, сидя за столиком на кухне и обхватив ладонями кружку с чаем. Если не взять себя в руки, то просидела бы и еще час. Надо жить дальше. Уже почти две недели проведено, как в тумане. Двенадцать дней. С той минуты, как Ник Каттер шагнул в аномалию и не вернулся. И, может, не вернется никогда. Клаудии очень хотелось верить, что он живой — ведь с ним ушли солдаты и Райан. И Хелен, а у нее-то есть опыт выживания за гранью этого мира. Но это могло означать кое-что еще — что Нику будет закрыт обратный путь, пока она же не позволит. А сейчас он — пропавший без вести. Через какое-то время будет считаться погибшим. Но память-то о нем не сможет успокоиться всего лишь «по истечении срока». Клаудия вылила недопитый чай в раковину и сполоснула кружку. Все, список дел на утро закончен. Нужно придумывать следующий. Больше не будет брать выходные. Может, выйти на работу? Есть, правда, опасение, что Лестер отправит к психологу, а там недалеко и до полного отстранения от дел, поскольку адекватным свое состояние она и сама не назвала бы. «И чем заняться? Почитать? Побегать? Покататься на велосипеде? Быть честной с собой и проваляться весь день, глядя в потолок и вспоминая вкус тонких суховатых губ и искорки в глазах Ника Каттера…» Клаудия тяжело вздохнула и приняла решение — поедет в лес, туда, где двенадцать дней назад закрылась аномалия. Там будет слышно голос, там будет его запах, там еще остались ветви на земле, примятые его ногами. Дорога заняла примерно час. По пути обнаружилось, что бензин уже на исходе, пришлось заскочить на заправку, где заодно Клаудия купила яблоко — уж очень заразительной была улыбка у молодого продавца. «Я не флиртую, я просто не смогу теперь плохо относиться ко всем, кто как-то мне его напоминает.» Как бы там ни было, а настроение из мрачно-грустного превратилось в светло-грустное. Такое же, как лес — с воспоминанием о солнечных лучиках, запутавшихся высоко в ветвях. Чистое, прозрачное и тихое. Два дня назад охрану полностью убрали. Об аномалиях все равно уже ни слуху ни духу. Поговаривали, что ребятам удалось что-то сделать, чтобы закрыть их навсегда. Наверное, это хорошо для человечества. Ну что значит для человечества даже не жизнь одного человека, а просто его присутствие в жизни другого? Клаудия немного поплутала между сосен, разыскивая нужное место. Найдя, присела на хвою и стала подробно восстанавливать в мыслях каждую мелочь. Кто где стоял, кто во что был одет, кто что говорил. Укоризненный взгляд Лестера, удивленное лицо Хелен, восторженную ухмылку Коннора — во дает старик! Золотистые искры аномалии — пронизывающие взъерошенные волосы, отражающиеся в бездонных зрачках, окруженных волшебным голубым сиянием, задорно пересчитывающие тоненькие веселые стрелочки в уголках век. Клаудия легла на спину. Высоко-высоко в небе полыхал ярко-оранжевый шар солнца. Если прищурить глаза, то кажется, что он начинает опускаться — и стоит ему достичь земли, все окружающее пропадет и превратится в иной мир. «Где тебя тут же съест динозавр. Отличный способ самоубийства.» Глаза открывать не хотелось. Клаудия неподвижно лежала навзничь, вытянув ноги и чуть раскинув руки в стороны, и будучи не против провести так вечность. Но вечность пройти не успела. Гораздо раньше она вдруг почувствовала, что ее шеи сбоку касаются теплые пальцы… В горящее здание ЦИА Ник бросился без особых раздумий — Хелен, хоть и успела изрядно всем напакостить, все-таки долго была очень родным для него человеком. И сама временами здорово помогала в самых безнадежных ситуациях. Когда-то спасла Клаудию в гольф-клубе… Внутри было дымно и жарко. Ник двинулся вглубь, старательно осматривая завалы вокруг. Хелен нигде не было видно. Но за одной громоздкой обрушившейся конструкцией вдруг засияла знакомая сфера — аномалия! Не надо! Ник вспомнил отчаянный взгляд Дженни, когда она схватила его за рукав перед тем, как он отправился сюда. Сразу подумалось, что Клаудия тоже совсем не хотела, чтобы он уходил — и оказалась права. Ценою собственного существования… Из ослепительного сияния показался чей-то знакомый силуэт. — Каттер! Сюда! Быстрее! — раздался голос Коннора. — Где Хелен? — С Хелен все лучше некуда. Иди сюда! Это важно! Каттер! Ник чуть помедлил, но все же шагнул на этот голос. Коннор крепко ухватил его за плечо и силой втянул к себе. Там было пустынно. Однообразно-серая ровная местность, в которой светились шеренги аномалий. — Черт, главное не перепутать! — Ник Каттер посмотрел на Коннора и сразу же увидел, что он другой — внезапно взрослый, с длинными, по плечи, волосами и черной бородкой — и это отнюдь не жалкая поросль, любовно взращиваемая вчерашним школьником, а небрежная, но элегантная деталь лица настоящего мужчины. Сверкнули зубы — все та же мальчишеская ухмылка, и Коннор обеими руками крепко обхватил Ника и прижал к себе. Потом отпустил, вытер ладонями слезы и заговорил. Каттер внимательно выслушал рассказ о своей гибели, о коварстве Хелен, о команде, которая не сдается и не останавливается на достигнутом никогда, о контролируемых аномалиях… Наскоро обрисовал в мыслях, какие у него теперь могут быть варианты развития событий. После чего спокойным и не терпящим возражения голосом стал говорить: — Коннор, я себе смутно это представляю, но мы, похоже, сейчас устраиваем жуткую вещь — мы зацикливаем время. Если ты спасешь меня, то должен будешь передать нынешнему Коннору, чтобы он в определенное время обязательно вылез в прошлое, чтобы спасти меня. Но ты тогда будешь другим. Такого, как сейчас, тебя уже не будет. И всех, кто остался в твоем мире, не будет. Спасая меня, ты уничтожаешь все. И тебе придется делать это с определенной периодичностью, пока я не погибну именно сейчас по какой-нибудь причине. Не надо. Оставь, как есть. Мне нельзя выживать. У Коннора по лицу текли слезы. — Каттер, все же давай попробуем. Можно не возвращаться, можно уйти сразу в будущее. К нам. — Да ты пойми, будущее будет другим! В нем я не погиб, а исчез в никуда. И не передал тебе артефакт. Ты бы не смог сюда выйти. К чему это приведет — неизвестно. Нет, я возвращаюсь. И Ник шагнул обратно в аномалию, молясь, чтобы не было поздно. Странный предстоит выбор — выжить ему или тому взрослому и мужественному Коннору Темплу, который только что плакал чистыми детскими слезами. В ЦИА по-прежнему полыхали обломки стен и мебели. Хелен нигде не было видно. — Каттер! — снова раздался знакомый голос. Опять Коннор. Молодой. Ник застонал. В прошлый раз его к этому времени уже успела застрелить бывшая супруга? Или ему еще может повезти и пуля ждет впереди? Где Хелен? Коннор был уже совсем рядом. Ник отступил еще дальше, вглубь Центра. Споткнулся о чье-то тело… своего клона. И решение пришло тут же — он сунул артефакт в руки покойника и бросился обратно к аномалии. В последний миг оглянулся — молодой Коннор в отчаянии упал на колени возле трупа, так сильно напоминающего его профессора… За аномалией повзрослевший Коннор пока еще собирался с силами. При виде Каттера его глаза восторженно округлились. — Кажется, все нормально, — произнес Ник. — Свой труп я вам обеспечил. Можно поиграть теперь и в воскрешение. — Эбби обрадуется, — воскликнул Коннор, вытирая остатки слез. — И Беккер. И Лестер. — Сара тоже должна. Это же она раскусила секрет артефакта, да? Коннор вдруг заметно погрустнел. — Сара умерла, — нехотя проговорил он спустя несколько секунд. Каттера будто оглушило, — Сара? Умерла? А Дженни? Ты про нее тоже ничего не сказал. Коннор продолжал неловко молчать. — Коннор! Что с Дженни? — С ней все в порядке, Ник. Она больше у нас не работает. Ушла после того, как… ты погиб. Но у нее все в порядке. Замуж пару лет назад вышла, — последние слова он пробормотал еле слышно. Ник внезапно почувствовал страшную усталость. Он виновато посмотрел на бывшего студента. Прошептал: — Коннор, я все-таки, пожалуй, не пойду. Тут много аномалий, поищу себе другое место. Прости меня. — Он крепко обнял его за плечи и произнес как можно более уверенно, — ты меня все же спас, я тебе очень благодарен. Теперь ты будешь знать, что я где-то живой, можешь сказать об этом Эбби. Другим не говори, так будет спокойнее. Они разошлись в разные аномалии. Ник еще какое-то время повыбирал что-нибудь по своему вкусу, пока не остановился на достаточно тихом и спокойном месте. Он чувствовал, что поступает верно. Он не имеет право мешать Дженни. Она не будет спокойна, пока он рядом, и ее семейная жизнь точно окажется под угрозой. А он не захочет остаться с ней бесповоротно. У него все равно будет теплиться надежда, что где-то по-прежнему существует Клаудия Браун. Два дня прошли довольно однообразно. Выспавшись, Ник обнаружил, что аномалия закрылась. Пытаясь побороть урчание в желудке, погрыз какой-то съедобный на вид стебель, а безуспешно стараясь поймать животное помельче и поспокойнее, пришел к выводу, что выжить здесь — дело не самое простое. На третий день, пробираясь по равнинам, Каттер вышел к смутно знакомому месту. Еще через пару часов место стало совсем знакомым — он нашел присыпанный песком ящик, в котором удалось раскопать твердую, как камень, плитку шоколада, и обветренный скелет рядом. Следующий день он провел в разговорах с тем, кто когда-то был капитаном Райаном… покуда поблизости не засветилась знакомая пульсирующая сфера. Куда он, чуть поколебавшись, все-таки шагнул. По ту сторону был лес. Местами труднопроходимый, местами вроде даже цивилизованный. Какое это время, понять было почти невозможно. Даже профессору. Особенно голодному, уставшему и погруженному в бесконечные мысли о правильности выбранного решения. А память (или вселенная?) иногда очень странно шутит — начинаешь видеть знакомые очертания во всем. А ведь этот лес был совсем другим еще десять лет назад. И будет другим еще через пару лет. И будет похожим на тот самый лес в тот самый день где-то еще сто лет спустя. А глядя на него предвзятым взором, можно придумать все недостающее — вот там стояли коробки с оборудованием, здесь суетились люди. А между теми соснами таинственно мерцала аномалия… на том самом месте, где сейчас лежал человек. Женщина. Стройная, молодая, в черных джинсах и теплой курточке. И в этот раз совсем без макияжа. С длинными темно-рыжими волосами, заплетенными в косичку. С бледным знакомым лицом, которое он видел уже у двух женщин в своей жизни. Ник осторожно приблизился. Женщина не шевелилась и, кажется, не дышала. У Ника защипало в глазах. Он беззвучно опустился рядом с ней на колени и протянул руку, пытаясь нащупать пульс на худенькой, изящной шейке… Клаудия от неожиданности вскрикнула и села. Мужчина рядом с ней резко выдохнул и облегченно засмеялся. У Клаудии перехватило в горле — конечно же, это не может быть явью! Просто уснула и видит то, что так желала увидеть последние дни. Рядом с ней сидел настоящий Ник Каттер — чуть более худой, с чуть более осунувшимся лицом и чуть более жестким взглядом. С отросшими волосами и минимум трехдневной небритостью. С припухшей ссадиной над бровью. В грязной одежде и с вымазанным сажей лицом —, но живой! Потом в глубине глаз промелькнула знакомая искорка, и хриплым голосом Ник произнес: — Клаудия Браун, если мне не изменяет память? Но могу и ошибаться… — Не надо так шутить! Как будто ты не рад… — Клаудия уткнулась лицом ему в плечо и крепко обхватила руками за шею. Ник, мгновение помедлив, тоже положил ладони ей на спину. — Мне нужно знать, где я сейчас и почему ты так счастлива меня видеть. Я серьезно. — Ты… у себя. В 2006 году, в лесу, откуда двенадцать дней назад ушел в аномалию и пропал. Вместе с Райаном и Хелен. — И ты — Клаудия Браун? — Ник! Ну ты что! Конечно же… Хотя, судя по твоему виду, у тебя там прошло не двенадцать дней. Поэтому я не буду удивляться, что ты меня забыл. Ник откинул со лба длинные волосы. — Я тебя помню. Я просто не пришел пока в себя. Спать хочу. И есть. И в душ. В этом мире еще осталось такое место, где это все доступно? — Я отвезу тебя домой. Поехали! Могу пока предложить яблоко… В машине Ник за две минуты умял огромное красное яблоко. Жаль, нужно было следить за дорогой, Клаудия сейчас с огромным удовольствием понаблюдала бы, как он откусывает большой кусок и смачно хрупает его, облизывая губы, совсем не сдерживая довольную улыбку. Потом он просто вырубился. Повис на ремнях и дрых, во сне смешно морща светлые брови и еле заметно улыбаясь. Интересно, сколько прошло времени по его меркам? Когда он уходил, ему не было еще и сорока. Сколько сейчас? Кажется, у него раньше не были так заметны вертикальные морщинки между бровей. Или он раньше не хмурился? Возле дома Клаудия тихонько растолкала Ника. Мелькнула запоздалая мысль — нужно было везти его к себе, дом-то закрыт. Но Ник, особо не задумываясь, сунул руку под горшок с цветами и вытащил ключ. Не так уж плохо у него с памятью, больше притворяется. Только зашел в дом, как сразу привычно направился на кухню, обрадовался нашедшемуся в холодильнике бутерброду, и, запихав в рот сразу половину, зарулил в душ, вытянув по пути из шкафа в комнате чистую футболку. Напоследок успел крикнуть Клаудии: — Прости, я быстро. Можешь пока согреть себе чаю. Клаудия тихонечко прошла в спальню. За дверью душа уютно и умиротворенно журчала вода. Она вдруг резко почувствовала, как устала, как напряжены все мышцы, лихорадочно бьется сердце и дрожат губы. Она присела на кровать, подтянула к себе одну подушку и свернулась калачиком, обхватив ее руками. Ее колотил озноб. Она боялась каждую секунду, что вот-вот проснется и обнаружит, что по-прежнему лежит на земле в лесу. Вода перестала журчать. Через минуту она услышала, как открылась дверь душа, и почти сразу почувствовала, как прогнулся матрас, а ее руки окутало тепло от распаренного в горячей воде мужского тела. Через несколько секунд она открыла глаза. Ник лежал рядом, закинув руки за голову, блаженно улыбаясь и глядя в потолок. — Сколько времени ты провел в аномалии? За двенадцать дней так не обрастешь. — Почти полтора года. — Полтора года?! — Я был не совсем в аномалии. Я был по другую сторону от нее. В обычном мире. Где те же самые люди. Немного не такие же, но это не главное. Оттуда я сбежал три дня назад. Коннор сказал, меня там застрелила Хелен. А ему из будущего удалось проскочить на полминуты раньше и вытащить оттуда. Хелен меня в итоге не застрелила, но мой труп им все же достался. Он говорил все это самым обычным голосом, как будто объяснял само собой разумеющиеся вещи. — И Коннор тоже там был? — Там были все. Почти. Там был ЦИА, мы были не просто кучка волонтеров при министерстве, спасающих человечество, а настоящая бригада. Как охотники за привидениями. Он помолчал. Потом сказал с легкой досадой: — Мне будет чертовски не хватать того Коннора. Я помню здешнего, он тоже очень неплох, но до того ему расти… еще полтора года. Клаудии вдруг стало не по себе. Ее двойник тоже должен был быть в том мире, но Ник ее едва вспомнил, попав сюда. Стало быть, не срослось. Ник вернулся, но уже не тот. И к ней относится совсем по-другому. Ник продолжил: — Еще в том мире была одна катастрофическая несправедливость. Там не было Клаудии Браун. Я думал, с ума сойду, когда выскочил по другую сторону аномалии. На меня и смотрели, как на ненормального. Как на придурка, пытающегося всем доказать существование своего воображаемого друга. — Интересно, что произошло. Может, я просто выбрала что-то другое? Уехала в другой город? — Там сложнее… В один прекрасный день вместо Клаудии Браун в том мире вдруг появилась Дженни Льюис. Когда я смотрел на нее, я видел тебя —, но стоило ей заговорить или начать действовать — и ты терялась. Она была совсем другой. А я видел в ней тебя. Потом или в ней что-то поддалось моим стараниям, или я постепенно пересобрал свои воспоминания — и она все сильнее начинала быть тобой. Меня это расстраивало — тебя бы все равно не получилось, но потерялся бы другой хороший человек. Потому что она тоже была великолепна, хоть и совсем в другом ключе. Я буду скучать по Дженни… — Вы с ней… встречались? — Клаудия ощутила укол ревности. Ник говорил про эту Дженни, как про близкую подругу. Очень близкую. — Нет. Она все-таки не была Клаудией Браун. — Ник улыбался, это было слышно по голосу. — Внешне твоя точная копия, но в остальном… Они еще немного помолчали. Мелкая дрожь, которая пробирала Клаудию, потихонечку отступала. С каждой минутой она все сильнее верила, что это наяву — знакомый голос, шутливые теплые нотки в каждой фразе, небесно-голубой взгляд прищуренных глаз, лукавые складочки в уголках губ. Притягивающая близость стройного худощавого тела, еле заметные веснушки на крепких руках, светлые волоски на животе, просвечивающем между коротковатой футболкой и серыми спортивными брюками. Ей вдруг безумно захотелось провести рукой по мягкой коже этого живота. Обнять Ника, прижаться покрепче и гладить его по спине под футболкой, ощущая ладонями теплую живую поверхность, а губами — такую милую и непосредственную щетину на подбородке. Ее рука уже начала было движение к подолу футболки, когда Ник снова заговорил: — Ты позвонила уже… всем нашим? — Нет. Ждала, когда ты сам сочтешь нужным. — Ты прелесть. Позвонишь сейчас? Команда собралась оперативно — поскольку яблоком и бутербродом зияющая пропасть в желудке Каттера не была заткнута, встретиться было решено в пабе. Пока долгожданный «гость из будущего» поглощал яичницу и картошку с рыбой, все остальные непринужденно потягивали пиво, выслушивая сказку о своей возможной жизни. Стивен, слегка смущенный тем, что профессор первым делом обнял его и прошептал на ухо: — Мне пофиг, что там и когда ты мутил с Хелен, делай, что хочешь, но верить ей опасно, — теперь пытался переварить сообщение о своей героической гибели. Коннор (младше на вид даже того, кто вытащит мертвого Каттера из горящего ЦИА) забавно таращил глаза и восторгался каждой мелочи — они и дальше будут жить с Эбби в одной квартире! Он построит детектор аномалий! Он будет гениальным помощником, и его даже и не подумают вышвырнуть из команды. Эбби покорно вздыхала на каждое из этих сообщений. Лестер изредка многозначительно приподнимал бровь, что-то там вычисляя в уме. Клаудия молча сидела в стороне и мысленно ругала себя. Ей было противно. Противно понимать, что она вовсе не радуется. Еще сегодня утром она была готова на все, что угодно, лишь бы вернулся Каттер. Если бы он оказался покалеченным, слепым, глухим, в беспамятстве — она бы беспрекословно сидела у его постели, отдала бы всю себя, чтобы облегчить ему жизнь. Но он оказался живым, здоровым и… другим. Просто прожившим вдали от нее очень долгое время. Прожившим интересную и сложную жизнь, в которой ему некогда было страдать. И именно это ее задевало. Даже сейчас — ему куда интереснее рассказать Коннору очередную байку про его вундеркиндское будущее, чем узнать, как она прожила эти две недели, считая его безвозвратно потерянным. Наконец Клаудия поднялась и, пробормотав что-то про разболевшуюся голову, двинулась к выходу. Каттер поймал ее на полпути и, заглянув прямо в душу своими широко распахнутыми голубыми глазищами (которые тут же превратились обратно в насмешливые щелочки), пообещал: — Я позвоню тебе завтра. Я очень хочу поговорить — только с тобой, мне многое нужно тебе сказать. На следующий день Клаудия с самого утра пыталась решить сложную задачу — выйти все же на работу или воспользоваться случаем, и догулять свой навязанный начальством отпуск. В итоге, плюнув на все, она решила побездельничать напоследок, и после обеда, не забыв прихватить телефон, отправилась в долгую прогулку по паркам города. Когда позвонит Ник, она будет в каком-нибудь приятном и тихом местечке, куда и позовет его на важную беседу. Гулять по парковым тропинкам через пару часов надоело. С каждой минутой настроение становилось все более тусклым, но Клаудии все же не хотелось так просто сдаваться. Может, у Ника остались неотложные дела — ему же надо снять с себя статус пропавшего без вести, восстановиться на работе, срочно заполнить документы… Когда на город стали опускаться сумерки, Клаудия сидела в кафешке на свежем воздухе и уныло помешивала ложечкой чай. — Приветик, — раздался позади нее голос. Сьюзен, сотрудница из ее офиса. — Я так надеялась передать тебе сегодня кое-какие дела. Лестер сказал, ты завтра выходишь на работу. — Надо было позвонить, если так срочно. — Да я звонила, у тебя телефон выключен. Клаудия поспешно достала из сумочки трубку: — Да нет, нормально все, включен. Сьюзен методично потыкала в кнопки своего телефона и поднесла его к уху: — Вот… Абонент вне зоны… Не ловит твой телефон. Может, вернемся в офис сейчас? — Нет, извини… Я завтра приду. Разберемся, — Клаудия торопливо подхватила сумочку и побежала к выходу из парка. Какая же она оказалась дура! И что теперь делать? Каттер в очередной раз набрал по памяти номер. «Абонент вне зоны действия сети». Когда Клаудия наконец-то включит телефон, у нее появится великолепная возможность подозревать коллегу в самых навязчивых маниях — то ли преследовательских, то ли обсессивно-компульсивных — не может прожить и получаса без попытки позвонить ей. Ник вздохнул. И, опять же в очередной раз, набрал домашний номер. Двадцать гудков, молчание. Не выпуская из рук массивной трубки, прошел в темную кухню. Выпил полстакана холодной воды. Нормальные люди в подобных обстоятельствах напиваются. Но ему не хотелось терять ясность ума. Ему доставлял какое-то жестокое удовольствие тот факт, что в его личной жизни все очень планомерно идет не так. Пожалуй, самое время начинать безутешно страдать по очередной потерянной пассии — может, по Дженни? Как все-таки иронично — сначала он потерял Хелен, терзался восемь лет, но стоило ей вернуться, как стало ясно, что лучше бы ее и не было. Потом он навечно потерял Клаудию. И снова вечность оказалась слишком короткой. В памяти она упорно оставалась такой любимой и любящей, а на деле — кто знает? Наверное, если начать тосковать по Дженни, то когда-нибудь у него снова получится убежать в тот мир… То, что там был другой мир, а не какой-то вариант того, что окружает его, Нику было понятно почти всегда — слишком уж ювелирным искажением казалось то, что в «будущем» не досчитались лишь одного человека. Так не бывает. За сотню тысяч лет даже микронный лазерный укол разъехался бы на километры — другие люди, другая история, а не только лишь Дженни Льюис вместо Клаудии Браун… Куда, интересно, делся тот Ник Каттер, который прыгнул в аномалию из этого их мира? И из какого мира высунулся Коннор Темпл, который спас его от гибели? И так ли уж гарантированна была бы эта гибель? (Дженни смотрела на него сердито и встревоженно — она не хотела его отпускать, она все знала заранее! В глазах у Клаудии было страдание — плохое предчувствие…) И самое главное на данный момент — в каком же мире он сейчас? Каттер сел на пол в коридоре, откинув голову и закрыв глаза. Ладно, третий мир. По крайней мере, ему не нужно будет заучивать третье имя для самой красивой девушки. Раздался стук. Ник усмехнулся, так и не открыв глаза. — Войдите! На пороге возник женский силуэт. Встревоженный голос позвал Ника по имени. — Я здесь, — смиренно отозвался Каттер. Его вдруг будто окатило мягкой и теплой волной воздуха, на сердце стало легко и спокойно. — Я здесь, Клаудия. Женщина сделала несколько шагов по темному холлу и неуверенно замерла. - Ник, ты в порядке? — В абсолютном. Клаудия по-прежнему стояла на месте. — Не бойся. Я не пьяный, не в истерике и не в депрессии. Я просто сижу в темноте. Мне так нравится. — Просто сидишь в темноте, — повторила Клаудия. — И в тишине. И в одиночестве. Тебе так хочется. — Про тишину и одиночество ты додумала сама. Они, скорее, причина, почему мне хочется сидеть в темноте. — Каттер протянул руку и поднял телефонную трубку. Опять набрал номер. Послушал механический голос. — У меня что-то с телефоном, — еле слышно произнесла Клаудия. — Если ты мне звонишь… — Ну да. А еще тебя нет дома. — Прости. Я случайно узнала, что он сломался. И потому пришла. Они помолчали еще с полминуты. Ник продолжал сидеть, Клаудия наконец вздохнула и тоже опустилась напротив него на пол. — О чем ты думал? В темноте? И в тишине? — Об аномалиях. Клаудия не смогла сдержать улыбку. Ник Каттер — единственный в ее жизни мужчина, который ответил бы честно — что думал о работе. И посчитал бы это чертовски романтичным. — И что придумал? — Как ты думаешь, что они представляют из себя? — Порталы во времени? — Не совсем. То есть, конечно, во времени, но не в последовательном. Когда мы что-то меняем в прошлом, то начинается новая ветвь событий. А наша никуда не девается, в нее снова можно вернуться через аномалию. Как пример — если сейчас откроется аномалия в сегодняшнее утро, ты отправишься туда и разобьешь свой телефон, чтобы сразу же знать, что он неисправен, а потом вернешься обратно, то я так же буду сидеть в темноте. А если останешься там, то увидишь, что я дозвонюсь по домашнему и к вечеру мы… окажемся в ресторане… или в постели… или уже успеем поссориться на всю жизнь. А если аномалия даст сбой, то ты сможешь оказаться в той версии мира, где меня просто не существует. Как в тот раз, видимо, и произошло со мной. — А я там оказалась… жертвой «эффекта бабочки»? Кто-то не дал моим предкам встретиться? — Не думаю. Был бы эффект бабочки — за сотни лет цунами от ее крылышка смело бы все к чертям. А оно смело выборочно — в том мире Клаудию Браун, а в этом Дженни Льюис. Ерунда. Малейшее вмешательство в прошлое приведет к тому, что не родится никто из тех, кто еще не был зачат. Смотри сама — я попадаю в прошлое, в тот день, когда тебя зачали. Сталкиваюсь на улице с твоим папой, он приходит домой на две секунды позже, вечером обнимает твою маму на минуту позже, в яйцеклетку с огромной долей вероятности попадает совершенно другой сперматозоид — и вместо Клаудии рождается Кевин. Вместо умника Коннора — другой, толстый, ленивый и туповатый. Вместо Эбби-зоолога — Эбби-музыкант. И на два года позже. — Почему тогда в твоем мире были все, кроме меня? — Наверное, эта ветвь началась уже после того, как все родились. Может быть, что-то случилось, тебя удочерили другие люди, дали тебе другое имя. Например, Дженни Льюис… Он помолчал. Притянуто за уши, пожалуй. Но в целом логично. Потом Каттер виновато улыбнулся: — Мне просто ужасно не хочется быть подобием бога. Менять чью-то судьбу. Чувствовать, что ненароком я мог уничтожить кого-то. Тебя, Дженни, взрослого и чертовски толкового Коннора… — Тогда пусть так и будет, — поспешно согласилась Клаудия. — Мне тоже больше нравится, что где-то в другом мире до сих пор живет Дженни Льюис, которая очень похожа на меня. Пусть с ней все будет в порядке. Глядишь, когда-нибудь и познакомимся… — Голос ее звучал не слишком уверенно. — Лучше не надо, — усмехнулся Каттер. — Дженни, я думаю, обижалась, что я не считаю ее уникальной. К тебе у нее будет предвзятое отношение. «И в этом она, пожалуй, права.» — Ник…, а ты не думал, что ты и сейчас не в своем мире? — Ты гениальна. Именно эта мысль мучила меня перед твоим приходом. — А ты скромен… — она внезапно стала очень серьезной. — Докажи, пожалуйста, что ты в своем мире. Я даже думать не хочу, что тот Ник, который был здесь, до сих пор в беде. У Ника в груди опять толкнулся горячий ком. Милая Клаудия… — Ну, если совпадают некоторые ключевые моменты, то мир можно считать тем же. — Какие? — Например, то, как мы познакомились. — А как мы познакомились? Ник чуть обиженно и испуганно вскинул глаза. Лица девушки в темноте было почти не видно. Ему показалось, что в зрачках у нее блеснула любопытствующая искорка. Через секунду Клаудия мягко сказала: — Я пошутила… Она подвинулась чуть ближе, так, что ее бок почти касался колена Каттера. — Я пошутила, Ник. Я помню. Каттер чуть наклонил голову, чтобы отсвет фонаря за окном падал ему на лицо. Зажмурился и улыбнулся. Клаудия почти восхищенно стала смотреть, как разбегаются от уголков его глаз лучики. Она постарается, чтобы улыбка этого мужчины радовала ее каждый день. У нее просто не получится дальше жить без нее. — Я в твоем мире говорила тебе, что фривольные отношения между сотрудниками будут преследоваться по закону? — Кажется, да. — Забудь, это я погорячилась. Тебе можно все. Ник поднял голову. Лицо его снова было в тени. Близко-близко, совсем рядом с ее лицом. Он видел опущенные ресницы, угадывал в темноте очертания едва подрагивающих от волнения изящных ноздрей. Она чуть прикусила губу, блеснули белоснежные зубы. И Ник не выдержал — сорвал горячий трехсекундный поцелуй. Как когда-то, тоже в полумраке, давным-давно (или совсем недавно?)  — порывисто и нежно. Только на этот раз остался рядом, чтобы спустя секунду продолжить его, теперь уже основательно и неторопливо. Вдыхая полной грудью запах распущенных волос, неспешно изучая кончиками пальцев овал лица, гибкую шею, аккуратные узоры раковин ушей, вслушиваясь в неровное дыхание… На первый поцелуй Клаудия отреагировала так же, как и в прошлый раз — замерла, закрыв глаза. Но дальше, пропустив сквозь себя волну нервной дрожи, ответно шевельнула губами и мягко, но настойчиво, коснулась зубов Каттера языком. Ник рьяно поддержал такое начинание. Его руки скользнули по ее плечам, помогая освободиться от плаща. Клаудия переместилась еще ближе. Просунула ладошку под футболку Ника. Его живот тут же напрягся, раздался короткий приглушенный возглас. Впрочем, причина его тут же была озвучена: — Да у тебя руки ледяные! — Прости, — смутилась Клаудия, попытавшись отдернуть руку, но Ник успел перехватить ее ладонь и еще плотнее прижать к своему теплому животу, — нет-нет, отогревай давай свои лапки! Вторую ее ладонь он поймал другой рукой, расправил пальцы и прижался к ним щекой. Кожа на лице у него была гладкой и мягкой. И Клаудия вдруг обратила внимание, что и прическа у него со вчерашнего дня изменилась — исчезли длинные, висящие по сторонам пряди. В темноте она и не заметила этого сразу — а может, по привычке представляла его таким же, как раньше. Она слегка улыбнулась, представив, как Ник Каттер готовился к свиданию с ней — выкроил время на парикмахера, начисто выбрился. Все-таки освободив вторую руку, Клаудия обхватила голову Ника, запустив пальцы в густые стриженые волосы. Прижалась лбом к его лбу, еще раз страстно поцеловала в губы: — Ник Каттер, ты и не представляешь, насколько ты хорош! — Да ладно, кое в чем я слабая посредственность. Хозяин из меня, к примеру, никудышный. Сразу полез целоваться, даже не спросил, может, ты чего хочешь? Чай, кофе? — Чего я сейчас хочу — так это перебраться куда-нибудь на мягкую горизонтальную поверхность. А то ты себе всю спину обдерешь о жесткий пол. Может, в спальню? — Мм, — в голосе Ника звенело возбуждение и нескрываемое удовольствие, — какое стремительное развитие событий. Ну кто бы мог подумать. Клаудия шутливо треснула его кулачком по груди: — Вообще-то, про то, что все закончится в постели, ты первым упомянул. Ник счастливо рассмеялся, вскочил на ноги и потянул за собой Клаудию. В спальне горел ночник. Теперь им было видно друг друга. Ник залюбовался лицом девушки — вроде вот видел его каждый день в последний год, но теперь понял, что Клаудия и Дженни даже на внешность разные. У Клаудии мягче черты, больше глаза, игривей улыбка. Пожалуй, в это лицо он никогда бы не смог направить ствол пистолета, как тогда, с Дженни… И злиться на эту женщину у него просто не получилось бы. Клаудия тоже разглядывала внешность своего чуть не потерянного друга почти с восторгом. Взъерошенные волосы, в голубых глазах прыгают бесенята. Ему можно даже не улыбаться — достаточно едва прищуриться. Глаза у Ника между тем как раз наоборот — округлились, и вместо бесенят в них появилось смущение и легкая обида. Он вдруг кинулся к столу у окна и стал что-то поспешно искать в ящиках. — Ник? Что-то не так? — Нет, все нормально, — он вдруг расхохотался. — Один! Один-единственный есть! Ну ты подумай! - и, увидев в глазах Клаудии испуг и полное непонимание, показал ей маленький блестящий квадратик. — Я чувствую себя глупым подростком. Перед свиданием с лучшей женщиной в мире я не забыл побриться и постричься, но не купил презервативы. Думал, что дальше обнимашек в подъезде дело не пойдет. Клаудия облегченно заулыбалась, обняла Ника и повалила на кровать, — и правда глупый. Это не главное. — Как это не главное? — деланно возмутился Ник. — Один-то я нашел. Придется теперь держать марку… — Это не главное, — повторила Клаудия. «Главное — ты рядом.» Они еще несколько минут валялись на кровати, целуясь, изучая друг друга, разглядывая и ощупывая. Наконец, Клаудия села на колени и стащила с себя тоненький шерстяной свитер. Ник притих, в тишине протянул руку и начал задумчиво гладить шелковистую кожу на животе и боках. Потом приподнялся, повалил Клаудию на спину и стал освобождать ее от брючек. Взгляд его сделался отрешенным, Клаудия явно ощущала, как звенит в воздухе переполняющее его желание. Тоже протянула руки и помогла ему стащить с себя футболку. Взялась за пряжку ремня на его джинсах. Близость мужского тела сильно ее заводила. Клаудия сейчас и не вспомнила бы, когда ей так страстно хотелось кого-нибудь. В ее жизни были мужчины, и секс с ними был вовсе не так уж плох, но там все было как-то ожидаемо, а сейчас ей впервые в жизни сносило крышу просто от того, что им что-то только предстоит. Не просто дежурные поцелуи в качестве прелюдии. Ник стянул с нее трусики, расстегнул и отбросил бюстгальтер. Начал покрывать все тело легкими поцелуями, задерживаясь на особо трепетных местах — поиграл языком с твердыми темными сосками, прочертил горячим дыханием дорожку вниз, чуть замер, легонечко прижавшись лицом к животу и опустился еще ниже. Клаудию будто пронзило молнией, стоило ей почувствовать, как его влажный язык настойчиво ищет самые нежные точки. Она еле слышно застонала — не притворяясь и не сдерживаясь. Потом Каттер, тоже уже полностью обнаженный, чуть приподнял ее на подушки, раздвинул ей ноги, и, нависнув над ней, уперевшись руками, замер, готовый войти. Клаудия проскользила ладонью по его животу, легонько обхватила пальцами член и направила его внутрь, сама приподнимая тем временем таз и прижимая другую ладонь к ягодицам Ника. От этого, самого первого движения у нее внутри, по ее телу разбежались лучики, предвестники скорого неизбежного оргазма. У Ника с губ тоже сорвался неровный, еле сдерживаемый стон. Еще через секунду он начал плавно раскачиваться, с каждым движением все глубже проникая внутрь тела изнемогающей от желания женщины. Пропустив через себя первый горячий шквал, Клаудия обхватила руками спину Ника и постаралась прижать его как можно крепче к себе. Ей хотелось ощутить всю его тяжесть, всю его мощь. Ник послушно принял горизонтальное положение, прижавшись щекой к подушке и плотно обхватив Клаудию за плечи. Порывисто задышал ей в самое ухо. Клаудия запустила пальцы в волосы на его затылке и изогнулась дугой. Через минуту-другую они, не расцепляя объятий, перекатились — и теперь снизу был Ник. Клаудия разжала его хватку, легонько оттолкнула его на подушки и оседлала сверху. Ник нервно облизал внезапно пересохшие губы — перед его глазами представала великолепная картина. Молоденькая ведьмочка с неистово горящими темными глазами, растрепанными рыжими вихрями волос, круглыми и упругими грудями, крепко сжимала его бока гладкими бедрами, а на ее светлой, идеально чистой, без малейших изъянов, коже поблескивали крохотные капельки пота. Он протянул руки и стал поглаживать ее живот, бока, грудь. Наконец, потянулся к манящим твердым соскам губами — и плавно перетек в сидячее положение. Это движение запустило где-то внутри у Клаудии лавину, она негромко вскрикнула и постаралась стать еще ближе к нему. Ник тут же подхватил ее порыв, его движения стали чуть более резкими и напористыми. Клаудия напряглась всем телом, лавина внутри становилась все больше, все мощнее, пока не достигла критической точки, и ей не осталось только обмякнуть и медленно начать скатываться к состоянию покоя. На полпути вниз она ощутила внутри себя горячий толчок. Ник тоже достиг вершины блаженства. От этого маленького взрыва она опять взлетела к небесам, и снова стала медленно опускаться — теперь уже окончательно. Ник повалился на подушки, не отпуская Клаудию ни на мгновение. Его пальцы продолжали задумчиво скользить по ее спине, пока они оба окончательно не расслабились. И тогда Ник прошептал: — Я люблю тебя, Клаудия Браун. — А я тебя, Ник Каттер. После душа они забрались под одеяло, прижавшись друг к другу. — У меня уже глаза слипаются, — пожаловался Ник. — Не обижайся, если я вдруг захраплю. — Так и должно быть, — ответила Клаудия. — Это нормальная реакция мужского организма. Я бы, наоборот, заподозрила неладное, если бы ты не захотел спать. — Ну, просто обычно женщин это задевает. Им хочется поговорить о чем-нибудь откровенном. — Угу, позадавать волнующие их вопросы. — Типа «откуда у мужчины, который ни с кем не встречается, дома презервативы»? — Ага, или «откуда ему известно, что обычно хочется женщинам после секса». Да мало ли. На самом деле — меня интересует, как давно у тебя это было? — Что, все совсем уж мрачно? — усмехнулся Ник. — Да нет, наоборот. Как тебе удается сохранять такую прыть и техничность? — В этом времяисчислении — полгода назад. Мы еще не успели с тобой познакомиться. Не буду отнекиваться — целибата я совсем не придерживался. В смысле, после исчезновения Хелен. Просто старался не заводить отношений. — Девушки на одну ночь? — Ну да, на пару-тройку. На самом деле, это совсем несложно. Многие так и липнут к одинокому и отрешенному профессору-вдовцу. Правда, я придерживался некоторых правил. Не затевал ничего с теми, с кем придется вести совместную деятельность. Сразу отпадали преподаватели, студентки моих курсов, лаборантки. В итоге получалось не так уж часто. — Ладно, а если не только в этом времяисчислении. — Тогда на полтора года больше, — хмыкнул Ник. — В том мире я был девственным и даже нецелованным. Но у меня есть тому хорошее объяснение — туда я сразу же попал безнадежно влюбленным. И выбрался оттуда таким же. Клаудия примолкла на минуту. Вот, собственно, и все, что ее хоть капельку свербило — с той женщиной, с Дженни, у Ника не было абсолютно ничего. — А если бы… — начала она новый вопрос. Но Ник Каттер уже спал. Тихо и безмятежно, чуть улыбаясь во сне. И казался помолодевшим лет на десять, даже морщинки между бровей совершенно разгладились. Клаудия осторожно выбралась из-под одеяла, покопавшись в куче тряпья на стульях, разыскала рубашку Ника, накинула ее на плечи и пошла на кухню. Была бы она курящей — самое время затянуться. А так — придется варить кофе. Она включила кофеварку, дождалась, пока накапает на маленькую чашку, села за стол и задумалась. «А если бы…» И что она собиралась спрашивать? «А если бы характер Дженни был похож на мой?» Или «А если бы Дженни звали Клаудией?» А если бы вчера в лесу она встретила мужчину, как две капли воды похожего на Ника Каттера, но совершенно с другими привычками и взглядами на мир? Как много времени понадобилось бы ей, чтобы в него влюбиться? Одно из двух. Или эта самая Дженни совсем уж непохожа на нее, раз за полтора года даже не постаралась сблизиться с тем, кто с первых секунд знакомства так очаровал ее, Клаудию. Или Ник действительно ненормальный, раз у него получалось любить некий образ, когда поблизости ходила точная копия. Безнадежно влюбленный. В нее. В Клаудию. В этом весь Ник. И не верить ему не получается. Клаудия допила кофе, поняла окончательно, что вполне может считать себя самой счастливой женщиной сразу в нескольких ветвях эволюции, безмятежно улыбнулась и отправилась в ванную комнату, чтобы поискать, нет ли где у Ника еще и запаса новых зубных щеток.