Сплетая собственную нить

Проснувшись, он понял — что-то изменилось. Перемены не являются чем-то необычным. Стабильность лишь иллюзия, порождаемая нашим умом, стремящимся жить в предсказуемом мире. Однако мир никогда не бывает одним и тем же — если и есть в нем что-то постоянное, так это перемены. Он знал, когда это началось. Или, скорее, знал, что можно считать точкой отсчета. Паук. Маленькая фигурка паука, сделанная из необычного серебристого металла, странно тяжелая. Сначала он думал, что нашел ее случайно — но теперь знал, что едва ли это было случайностью. Впервые взяв ее в руки, он удивился весу паука, а также тому, что фигурка была неожиданно холодной — несмотря на то, что было только утро, день был солнечный и теплый, а нашел он предмет посреди дороги. Рядом не было никого, кто мог бы потерять странное украшение (а чем еще это могло быть?), так что он сунул руку с пауком в карман и пошел дальше, неосознанно продолжая сжимать фигурку в руке, пока предмет внезапно не обжег руку холодом. Сейчас он уже не помнил, какое объяснение придумал сам себе по этому поводу, да это и не особо важно — при достаточном усердии человек может для собственного успокоения придумать что угодно и поверить в это. Вторым звонком стали изменившиеся глаза. У него не было много друзей или даже знакомых, так что об этом он узнал в тот день от продавщицы в магазине по пути на работу, удивившейся вслух разному цвету его глаз. Кое-как сумев не выдать собственного изумления, он отговорился тем, что у него гетерохромия, а сам нервно пошел искать ближайшее зеркало или любую другую отражающую поверхность и, найдя, убедился, что глаза действительно стали разного цвета — зеленого и голубого. Совпадение было слишком очевидным, чтобы его не заметить. Но он решил, что и фигурка, и разный цвет глаз вполне могут подождать своей разгадки, а пока же у него было еще достаточно дел, первым среди которых была работа, на которую он изначально шел. Там пришлось тоже объяснять про глаза и, поскольку вряд ли бы кто-то поверил во внезапно проявившуюся гетерохромию, он говорил, что решил попробовать линзы, но пришли почему-то разного цвета, а он заметил уже слишком поздно, чтобы снимать. Коллеги посмеялись, и на этом тема была исчерпана. Позже он, экспериментируя с предметом, обнаружил, что если продолжительное время не касаться фигурки, то глаза возвращают свой цвет. Правда, к тому времени цвет глаз не казался ему чем-то важным. Потому что он уже видел паутину. Впервые увидел он ее ближе к обеду того дня. Это не была именно реальная, материальная паутина — нет, он видел словно бы те связи обстоятельств, которые никогда не замечал ранее. Нити связывали все вокруг, особенно плотно сходясь вокруг людей, напоминавших коконы, которые пауки делают из тех, кто попадает к ним в сети. Сначала он решил, что сходит с ума. Это был вполне логичный вывод, который прекрасно объяснял все происходящее. Все, кроме того, что произошло, когда он впервые попробовал немного «потянуть» за нить — и коллега, который всегда уходил на обед строго по расписанию, в этот раз задержался. Осторожные эксперименты подтвердили то, что он увидел в первый раз — паутина обстоятельств существовала, и он действительно мог влиять на нее. Это не было всезнанием или всемогуществом, как он понял потом — он был ограничен своими действиями, а чем глобальнее нужно было изменить обстоятельства, тем за большее количество нитей ему нужно было тянуть. И это было сложно, потому что паутина постоянно менялась сама по себе. Но паук давал ему интуитивное понимание того, как следует вносить коррективы в эти изменения. С каждым днем он видел все больший охват паутины. Ощущал, как происходящее вокруг влияет на все дальние, как по расстоянию, так и по времени, события. В какой-то момент он осознал коварство предмета — играясь с событиями, подстраивая случайности так, чтобы удовлетворить свои желания, он изменялся сам, становясь все эгоистичнее, начиная считать других людей не более, чем пешками в его руках. Он вспомнил где-то прочитанные слова, что никто так не презирает толпу, как возвысившийся над ней зауряд. Фигурка посредством его собственных желаний превращала его самого в паука. В тот момент он был как никогда близок к тому, чтобы выбросить фигурку куда подальше и никогда не вспоминать о ней. Его остановили две мысли: первая — что, выбросив предмет, он продолжит быть такой же игрушкой в руках обстоятельств, как и все остальные. Это было не особо и страшно — он был уверен, что сумеет в конце концов убедить себя, что так живут все, и что это нормально, продолжит жить, как жил, разве что иногда жалея об упущенных возможностях. Вторая мысль была страшнее. Потому что говорила следующее — фигурку кто-то найдет. Рано или поздно, куда бы он ее не спрятал, но она будет найдена. Найдет и будет играть с человеческими жизнями, в том числе и его жизнью. У него не было иллюзий, что предмет попадет в руки человека, который употребит полученную силу только на благо. Слишком большим искушением это было. Уничтожить предмет нельзя — пара экспериментов это ясно показала, чем бы ни был материал, из которого был изготовлен паук, он был до безумия прочным, и любые старания не оставляли на нем и царапины. Можно было сделать так, что предмет не нашли бы очень и очень долго — скажем, выкинув за пределы планеты и придав ускорение в сторону Солнца. Даже если фигурка не сгорит в его пламени, то все равно едва ли кто-то в ближайшем будущем сумеет достать ее, так что свою жизнь он точно проживет не марионеткой в руках нового хозяина паука. Но мысль, что рано или поздно предмет все равно вернется в руки человека, не желала покидать его. К тому же, как он временами подозревал, сам предмет тоже вполне мог быть далеко не пассивным дарителем силы и стремиться оказаться в руках человека, словно Кольцо Всевластья. Впрочем, кольцо из знаменитой трилогии и рядом не стояло с серебристым украшением — оно давало власть лишь над остальными кольцами, а паук давал власть над всем миром. Власть, которая никак не должна была попасть не в те руки. Иногда он даже сожалел о том, что обладает этим пониманием. Именно оно не давало пойти ему по легкому пути. Именно из-за этого понимания он, способный ныне изменить судьбу любого человека, не мог изменить собственную, оказавшись в сетях из своих желаний, страхов и убеждений. Паука паутина держит не менее крепко, нежели других ее жертв — просто другими нитями. У него был только один выход — изменить мир так, чтобы его страхи никогда не стали реальностью. Сделать мир лучше. Либо самому, либо, если он не справится сам, подготовив того, кому это будет по силам. Он уже ощущал первые из тех нитей, за которые должен будет потянуть, чтобы изменить рисунок паутины на нужный. И даже этих, самых первых нитей, были сотни и тысячи. Он знал, что нужно будет приложить безумное количество сил. Знал, что, скорее всего, придется ломать судьбы других людей. Знал, что у него будут враги, желающие его уничтожить, кто-то из-за страха быть марионеткой в его руках, кто-то — желая получить его силу для своих целей. Знал, что, вероятно, на реализацию задуманного уйдет вся его жизнь, и что своими глазами результат ему будет не дано увидеть. Знал, что на пути его будут подстерегать соблазны окончательно самому стать пауком, рассматривающим других только как пешки и забывшим собственную цель. Знал все это — и старался избежать окончательного решения изо всех сил, прогоняя прочь все мысли, которые возвращались снова и снова. Пока сегодня, проснувшись, не понял — что-то изменилось. Не было ясно до конца, изменился он сам или окружающий мир, пришла ли подсказка от фигурки, или просто он наконец нашел в себе мужество принять нужное решение. Но было ясно, что больше он не станет бежать от себя самого. Нельзя бегать вечно — потому что это будет лишь приближать тот исход, которого он так боится и от которого бежит. Сегодня он начнет плести собственную нить.