My soul to take

Маленький Киллиан, совсем еще мальчик, стоит на коленях у окна своей детской спальни, и лунный свет выхватывает распятие на стене и очертания самого Киллиана, создает на полу тень. Now I lay me down to sleep Маленький Киллиан стоит на коленях с закрытыми глазами и шепчет. Он не хочет ничего видеть, ему кажется, что за ним ходит демон. I pray the Lord my soul to keep Демон смеется и говорит, что Киллиан всё равно придет к нему сам, и больше всего мальчик боится того, что демон окажется прав, потому что с каждым днем он всё больше привыкает к этому шепоту за спиной. If I should die before I wake, I pray the Lord my soul to take. — Не бойся, капитан, этой ночью ты не умрешь, — тихо шепчет демон позади него. Киллиан ненавидит это прозвище, ненавидит то, как демон всегда уверен в том, что говорит, то, что вообще способен что-то ненавидеть. Но больше всего Киллиан ненавидит то, что демон исчезает, прежде чем молитва будет закончена. Amen. Киллиан не знает, почему, но абсолютно уверен в том, что демон чего-то ждет. И в том, что демон придет и завтра. И послезавтра. И так далее. И в одну из ночей, когда демон не приходит, Киллиан чувствует себя несчастным. ----- Киллиан подросток. Он хочет посвятить свою жизнь мореплаванью — за последние годы он прочитал чертовски много книг не о вере, а о кораблях. Он почти чувствует то, как порывы воздуха ерошат его волосы, а морской ветер оставляет след на его губах, обжигая. И каждое мгновение, когда Киллиан думает об этом, он почти слышит тот забытый уже смех за спиной. Но демон не приходит, а отец настаивает на том, что Киллиан должен посвятить всю свою жизнь служению Богу, и это не вопрос выбора. Завтра Киллиан должен приступить к новым занятиям при церкви, он должен относиться ко всему серьезнее, так ему говорят. Но по старой памяти он встает у окна на колени и шепчет старую детскую молитву, забытую слишком давно. If I should die before I wake, I pray the Lord my soul to take. — Не сегодня, — смеясь, отвечает голос, который Киллиан не слышал уже долгие годы. И он не решается закончить молитву, потому что он слишком желал услышать этот смех. И вместо старого детского стишка он вновь начинает молитву, громче, чтобы слышал отец. Pater noster, qui es in caelis ------ Киллиану двадцать, и он проходит обучение, он должен стать священником уже через пять лет или около того. Он знает, что это правильно и что того хочет его отец, но он не знает, хочет ли того сам. И тогда он, кажется, всё же делает то, о чем слышал всё свое детство. — Демон, я знаю, ты здесь… ты ведь всегда здесь… — говорить такие вещи страшно, а Киллиану страшно вдвойне, он хотел бы взять свои слова назад, но из тени в углу проступает едва различимый силуэт. — Я ведь говорил, что ты сам придешь ко мне, — шепот со смехом, и призрак словно обретает плоть — хитрая улыбка, острые черты, русые волосы, и эти глаза, что смотрят прямо в душу, в существовании которой у себя Киллиан начинает сомневаться. — Но почему… — Киллиан не знает, как сформулировать свою мысль, он прижимает к груди Священную Книгу, как если бы она одна могла защитить его даже теперь. — Потому что, капитан, так было предначертано. Ты всегда был моим. Еще со дня, когда должен был умереть, но не пошёл за мной в Неверлэнд… — Но ведь ты говорил «не сегодня», — с непониманием отвечал Киллиан, закрыв глаза, как в детстве, лишь бы не видеть, не поддаваться ни одному соблазну на свете. — Как может умереть тот, кто уже мертв, капитан? — горячее дыхание обжигает ухо, пропуская электрический импульс с головы до ног. Киллиан старается стоять смирно, но чувствует себя маленькой девочкой, когда его колени предательски подгибаются от чрезмерной близости демона. Он так старался сдерживать все свои желания эти двадцать лет, но демоны для того и созданы, чтобы подрывать самую крепкую веру, даже такую, как его. — Почему ты зовешь меня так, демон? — нерешительно спрашивает Киллиан, сжимая книгу в руках до побелевших костяшек. — А почему ты думаешь, что я — демон, капитан? — хрупкий и тонкий, демон оказывается слишком силен, хотя, быть может, дело больше в слабости Киллиана. Но демон поворачивает своего капитана и впивается в его губы яростным, злым поцелуем, разрывая на нем черную рубашку, застегнутую до конца, заставляя пуговицы лететь по полу, разбиваясь на половины и четвертинки. — Зачем? — спрашивает Капитан, машинально облизывая губы с ранами от укусов демона. — Потому что ты мой. И ты ждал меня, звал меня, желал меня, — демон щурится, прежде чем снять через голову футболку — слишком простую для такого демонического создания. Киллиану страшно смотреть в глаза демону, в основном из-за кровавого пятна у радужки, а не от чего-то мистического. Киллиан смотрит на Священную Книгу, которую уронил к своим ногам, и понимает, что должен поднять её, но вместо этого делает шаг вперед, перенимая инициативу и толкая демона к стене. Киллиан никогда не замечал этого, но демон ниже него, по крайней мере, сейчас, потому что для нового поцелуя ему приходится наклониться, а демон словно издевается, не обнаруживая никакого интереса к такому проявлению чувств. Киллиан не знает, что творит, но он привычно уже встает на колени — больше не перед окном, а перед тем, кого должен был избегать, и, подняв взгляд на демона, видит, как тот скалится с самой довольной физиономией, которую только можно представить. Киллиан никогда не позволял себе лишних фантазий или идей, но он словно повинуется любому желанию, что демон формирует в своем испорченном сознании. Поэтому, должно быть, Киллиан уверенно одним движением снимает брюки демона с нижним бельем, освобождая эрегированный член. Демону нравится то, с какой странной преданностью и невинностью Киллиан заглядывает в его глаза, стоя перед ним на коленях, как все десятки и сотни раз, что он стоял на коленях перед окном, когда шептал молитвы, которые уже никому из них не помогут. Киллиан не знает, что делать, ему самому хочется просто коснуться себя там, ниже живота, потому что ему уже сейчас становится больно от того, насколько оно сильно, — его пошлое, неугодное Богу желание. Но Киллиан игнорирует свою жажду, всё так же подчиняясь безмолвной воле демона. Обхватив изящными пальцами основание члена, он неуверенно проводит языком по всей длине, обхватывая губами головку. Демон готов чертыхаться и молиться сам, потому что от этих ощущений и от того, как потрясающе похабно смотрится его капитан, он готов сходить с ума. Его единственными точками опоры становятся лопатки и затылок, которыми он вжимается в холодную стену. Пальцы путаются в черных, как ночь, волосах Киллиана, заставляя того заглатывать глубже, пока он не начинает кашлять. Тогда демон великодушно отпускает голову капитана, пытаясь хоть немного успокоить свое желание. К счастью, даже сам Киллиан понимает, что демон уже на грани, а вернуться к прежней жизни он не сможет никогда, а потому он просто делает то, что, как ему кажется, должно быть приятно его демону. В конце концов, если переходишь на сторону чего-то столь опасного, нужно всё же задобрить существо, которое имеет такую власть. Киллиан наклоняется ниже, вбирая в рот сперва одно, а затем другое яичко, осторожно посасывая и одновременно проводя ладонью по члену. Демон стонет, даже, скорее, скулит, но находит в себе силы остановиться, заставляя Киллиана снова подняться на ноги. Он портит очередную часть одежды своего капитана, ломая в ладони ремень и разрывая ширинку на брюках несчастного набожного — еще полчаса назад — мужчины. Демон снова впивается в губы Киллиана, почти трахая его языком, обхватывая ладонью оба члена — свой и бедного капитана — и ведет то вниз, то вверх, в рваном, дерганном ритме, до тех пор, пока Киллиан не обхватывает его ладонь своей и они не сливаются воедино окончательно. Разрядка приходит к ним почти одновременно, пачкая ладони и не слишком низко опущенные брюки Киллиана. Капитан не может нормально стоять на ногах и упирается лбом в стену за демоном, прижимаясь совсем вплотную. А демон достает свою ладонь и пошло, отвратительно и притягательно слизывает с пальцев и ладони смешавшееся семя — своё и Киллиана. Горячее дыхание, громкое сердцебиение, стоны — вот и всё, что мешает этой ночью сну людей в этом доме. Поутру Киллиана найдут мертвым в собственной постели. «Умер во сне, не мучился», — так будет говорить врач, утешая родителей. А сам капитан найдет свое место, наконец пойдя за своим демоном. В море. Где морской ветер обжигает и без того искусанные губы.