О веревках и насилии..

— Ну, как разведка? — Да ничего… все обстоит так, как Наш думает, вот ведь шельма, хоть бы раз сплоховал и ошибся! — Держи карман шире, умный он больно… Во всем бы так… — Какие дела у вас? — Да все такие же. Наш чудит, а чо ему станется? Планов громадье, один ненормальнее другого. Одно слово — умник... — А как малой? — Младший и любимый? — Ну… — Тоскует. Зачах совсем. Сохнет… Прямо жаль мне его. — И Наш че ентого до сих пор не видит? — Мож и видит. Кто его разберет? Вот тока он гранит гранитом. Мда… жалко мне мальчонку. Наш-то сам кашу заварил энту, а теперячи от пацана нос воротит. — Эх… А ты чего теряешься? Давно бы взял и надоумил мальца, как к Нашему Благородству подступиться. — Это как же? — Да хоть, как Рене со своим зазнатышем, али не помнишь? Связал и отодрал. А в итоге что? Все довольны. — Та ты че… Прибьет Наш малого за такие шутки! — А вот и нет, еще спасибо апосля нам скажет, за такую ягодку. *** Ричард, озираясь по сторонам, крался в палатку своего эра. Внутри у него все содрогалось даже от одной мысли о том, что он собирался сотворить. Ужас, да и только. Однако, как говорят знающие люди (в нашем случае особо приближенные к эру адуаны) маршал давно хотел чего-то в этом роде, но гордость не позволяла герцогу признать свое отношение к почти законному младшему и любимому мужу. Ричард тяжело вздохнул. Ворон, казалось, напрочь забыл о том случае в бакранском селении, когда ему самолично пришлось драться за своего оруженосца с огромным и страшным дикарем. Развлекся, прикончил жаждущего молодого герцогского тела варвара и забыл… Но вот Дикон забыть не мог. Все ждал у моря погоды и заинтересованной благосклонности от своего бешеного и испорченного эра. Ведь говорил же эр Август, грозил растлением и прочими ужасами… Да и Катарина предупреждала, волновалась… И где?! Обозвал прилюдно мужем и в кусты? Нареченный младший муж с тех самых пор не находил себе места от постыдных, одолевавших его и днем и ночью: мыслей, желаний, навязчивых хотений. Ричард по ночам печально пялился в потолок своей палатки мечтая о том… Впрочем, о чем он мечтал, похоже уже ни для кого не было секретом, если уж к нему адуаны с сочувствием и советами лезут, будь они не ладны, сами-то почти дикари, а туда же… Дикон поморщился, а потом вдруг подумал, что таможенники, пожалуй, единственные, кто его жалеет, вон даже план действия предложили, да уму-разуму научили, не то, что синеглазая бесчувственная глыба льда. Думая о том, что ему предстояло сделать, Дик замер у входа в маршальскую палатку, все еще колеблясь, а потом, решившись и набрав в легкие побольше воздуха, легкой тенью шмыгнул внутрь. Эр Рокэ спал. Крепко. После очередных посиделок со своими генералами и «Кровью». Все складывалось более чем удачно. И все же Ричард нерешительно замялся у входа. Страшно. Даже думать жутко о том, что советчики могли ошибаться, а уж о том, что может сотворить с ним после эр Рокэ, вообще лучше не думать. Но… Охота пуще неволи. Ричард выудил из-за пояса заготовленную заранее веревку и шагнул к кровати Алвы. Подойдя к монсеньору, на расстояние вытянутой руки, Ричард довольно громко позвал: «Монсеньор!». Ответа не последовало, тогда Дик позвал громче: «Эр Рокэ…». Уж на это Ворон просто обязан был среагировать, вредный Окделл всегда использовал этот запрещенный прием, если нужно было срочно привлечь к себе внимание эра — срабатывало безотказно. Всегда. Сейчас же Рокэ не шелохнулся. Значит спит. Пьяно и крепко. Ричард, слегка успокоившись, зажег стоящую на столе масляную коптилку. Тусклый, едва различимый свет, озарил палатку и Дикон замер, любуясь спящим герцогом, своим… эром, да и просто своим, что бы там монсеньор себе не воображал. Отчего-то сейчас, в этом дрожащем неверном свете, Рокэ Ричарду виделся особенно прекрасным. Спокойное, расслабленное лицо маршала, не тронутое обычной насмешливой гримасой, казалось мраморным на фоне разметавшейся по подушке густой копной черных волос. Ричард поймал себя на мысли о том, что он мог бы простоять так целую вечность, однако, он не для того сюда притащился. Пришла пора действовать. Все оказалось не столь легко, как могло показаться Ричарду в самом начале. Руки его дрожали и плохо слушались, а руки Рокэ оказались куда тяжелее, чем Дик мог себе вообразить. Связать их морским узлом, которому Окделла еще в Лаик обучил Альберто, на всякий случай (хэх, знал бы однокорытник, что за случай Дику представится!), получилось лишь с третьего раза. Ричард сопел от усердия, удивляясь, каким чудом монсеньор до сих пор не пробудился. Однако все обошлось и спустя какое-то время, стянутые запястья Рокэ были надежно привязаны к стоящему у изголовья постели маршала дорожному сундуку. Тяжелому сундуку, надо признать, Ричард проверил вес этой нехитрой утвари накануне, когда приносил маршалу записку от генерала… впрочем, не важно, главное — сундучок с кованными красивыми ручками было не сдвинуть, и он вполне годился, чтобы удержать Рокэ на месте. И не позволить ему… кх… удавить Ричарда сразу же. Когда приготовления были закончены, пришло время переходить к самому важному. Но хватит ли у Ричарда духу? Колебаться было совестно — все давно решено, обдуманно и изучено в теории (дай Создатель здоровья диким, но добрым адуанам), а значит — отступить невозможно. Герцог он или нет? Как там родовой девиз звучит? Тверд и незыблем? Вот, то-то… Ричард вздохнул, зажмурился и приготовился к… насилию над Первым маршалом Талига, осторожно пробуя на вкус, до сих пор пахнущие вином, губы Рокэ. Сначала робко, потом смелее и входя во вкус. А что? Муж он или не муж? Рокэ сам это сказал. Кто Алву за язык тянул? Мог бы просто пулю в лоб тому наследнику влепить, а не совращать своего оруженосца обещаниями, которые, как оказалось, коварный маршал и не собирался выполнять. Ричард, раззадоренный собственной правотой, слегка, во всяком случае, ему так показалось, прикусил губу Алвы. Тот вздрогнул и резко открыл глаза. Синие, бездонные, удивленные. — Юноша? Дикон не успел толком отодвинуться. Он не ожидал, что эр Рокэ очнется так скоро. А тот вдруг изменился в лице и дернулся, обнаружив, что его руки связаны. — Карьярра! — Рыкнул Алва, еще раз дергаясь, — Ричард, что… Договорить он не успел, так как перепуганный Ричард, не нашел ничего более уместного, как заткнуть монсеньора поцелуем. Тот удивленно замычал, попытался дернуться еще раз, но, похоже, передумал и расслабился, отвечая на поцелуй. В глазах Дикона потемнело, а в его рот ворвался горячий язык, подвижный и любопытный, как и его обладатель. Когда же Ричард, почти задохнувшись, отстранился, на него уставились все еще удивленные, но уже привычно насмешливые глаза. — Веревки, я так понимаю, это ваших рук дело? Дикон кивнул, краснея и размышляя, отчего же его эр не столь пьян, как ожидалось, судя по времени, проведенному Рокэ в палатке у Савиньяка. — Хм, интересно… И что вы собираетесь теперь делать, юноша? — То, — фыркнул обиженно Дикон, — что вы должны были сделать уже давным-давно… Рокэ снова удивился и даже приподнял одну бровь. — Вот как? И что же это? О чем я мог так бессовестно позабыть? — Ворон расплылся в кошечьей наглой улыбке. — Как что? — Теперь удивиться настала очередь Дика. Он что издевается, что ли? — Мне едва ли не с первого дня, как я состою у вас на службе, обещали, что вы меня совратите. И что вместо этого я получил? Да ничего стоящего: походные трудности, войну, козопасов и рысканье по горным деревням… Кстати, тогда в деревне, вы сказали вождю, что я ваш муж, любимый, между прочим… Я все помню, эр Рокэ! — О, — Рокэ едва сдерживал смех, — простите, ради Создателя, что ценой дурацкой выдумки я уберег вашу… кх.. ну в общем, вас, от похотливых претензий того громилы. Это больше не повторится, Окделл, я… Договорить маршалу снова не дали. Злой и обиженный Дикон, вспомнив о том, чему его учили адуаны, решил немедленно от теории перейти к практике. По словам Коннера, у каждого человека есть набор точек, воздействуя на которые можно… Ричард всегда учился прилежно. Он усвоил урок, добавив в него кое-что от себя. Молодой герцог склонился и легко провел языком по шее своего монсеньора. Вверх, от дрогнувшего кадыка, до левого уха, чувствуя, как солоноватая кожа Рокэ покрывается мурашками. Добравшись до уха, его зубы довольно чувствительно прикусили мочку, срывая с губ Алвы глухой стон. Вот так-то, господин маршал… Реакция Рокэ Дикону понравилась, даже очень. И он продолжил ласкать языком ухо, а рука Повелителя Скал отправилась изучать другие точки, о которых говорил таможенник. Для начала она отыскала затвердевшие и выразительно торчавшие соски маршала. Ага… Пальцы юркнули в широкий, расстегнутый ворот рубахи и словно невзначай задели сначала один сосок, потом другой. Алва дернулся и выгнулся… — Освободи руки, — хрипло потребовал пленник юного экспериментатора. От звучания голоса Рокэ, Ричард сам едва не застонал. Надо признаться, он уже был порядком возбужден, но… сейчас у него было дело куда важнее, чем забота о собственном распирающем штаны хозяйстве. Главное — совратить эра Рокэ, ну или, во всяком случае, показать тому, как это делается. А потому ответ был однозначный. — Нет! — Ричард! — Если я вас освобожу, монсеньор, — продолжая теребить один из сосков Рокэ, сбивчиво ответил Дикон, — вы меня убьете, а я еще не закончил. Так что придется вам потерпеть. Рокэ охнул. То ли от наглости Дика, то ли от того, что мальчишка слишком чувствительно сжал пальцы… Ричард довольно улыбался. Чем закончится эта авантюра он не знал, но то, что маршал реагировал на него вполне себе прилично, несомненно радовало. Для проверки этого факта, Дикон скользнул рукой под пояс Алвы и коснулся возбужденного и горячего естества. Рокэ взвыл и снова дернулся. «Точно прибьет!» — почти без страха подумал Ричард, бойко поглаживая раздобытое сокровище и ловко извлекая его из штанов Ворона. Зрелище было отменное. Ричард залюбовался, вспоминая лекцию Коннера, ту ее часть, что касалась именно этого предмета. Все было вроде бы ясно, в теории. А что на практике? Рокэ молчал, и, прикрыв горящие желанием глаза, покорно ожидал продолжения этого сумасшествия, а потом вдруг обволакивающим шепотом произнес: — Кто бы мог подумать, что у вас имеются подобные навыки, юноша. — Имеются, — согласился Ричард, осторожно проводя большим пальцем по сочащейся головке, — я достаточно просвещен в этой области. — Вот как? — сдерживая стон, выдавил из себя Рокэ, — позвольте узнать, кто же вас так просветил? Надеюсь, Леворукий упаси, не наш ненаглядный кансильер? Ричард, на миг забыв о своей игрушке, недоуменно уставился на монсеньора: — Нет, конечно, как вы могли так подумать, — он чуть не рассмеялся, представив на месте Коннера эра Августа, а потом наклонился и прежде чем обхватить губами головку, совершенно спокойно и безмятежно добавил, — это был один из ваших генералов. Все получилось именно так, как он и ожидал. Дикон был хорошим учеником и вполне мог, обладая теорией, справиться с практикой. Рокэ излился с громкими проклятиями на кэнналийском, бешено пытаясь освободить руки. Когда же маршал слегка пришел в себя, то первое, что он смог произнести достаточно связанно, было: — Имя! Назови имя того генерала… — Не могу, эр Рокэ, — ответил Дикон, облизывая губы, — я пообещал сохранить его в тайне. Дал честное герцогское слово. — Ты хоть понимаешь, что натворил? — Рокэ обреченно закрыл глаза и пожаловался, — Наша армия теперь имеет риск остаться без генералов, Дикон, совсем. Пожалуй только Вейзель может рассчитывать на амнистию, да и то только по тому, что он до безумия любит свою жену, а остальные… О, создатель, мало мне было одного Феншо… — А что Феншо? — поинтересовался Дикон, развязывая своему эру руки, уже без опаски, точно зная, что эти самые руки, освободившись, не оторвут его русую головушку. Теперь не оторвут, он это видел по легкой улыбке Рокэ — тот был доволен. Все получилось лучше не придумаешь. Вполне можно считать, что Ворон все же исполнил свой долг и развратил его, хотя на деле вышло все совсем наоборот, ну да это уже мелочи… И все было бы чудесно, если бы не один вопрос: причем тут Феншо?