Эрики

Зимит сидел в полупустом кабинете с бежевыми стенами, унылой доской на стене и стульями, составленными в круг по центру. Он уже был уверен в том, что совершил огромную ошибку, придя сюда, потому что, в конце концов, он взрослый и серьёзный человек, прекрасный преподаватель, и ему просто не место в этом странном обществе. Да что уж там, среди тех, кто сидел в этом кругу, едва ли была хотя бы пара настоящих человек без каких-либо отклонений. По правую руку от Эрика сидел человек с металлическим шлемом на голове, чей вид уже был достаточной причиной для уверенности в том, что задерживаться здесь — просто верх идиотизма. Сразу за ним располагался самовлюбленный, кажется, блондин, ну или же просто крайне неприятный в своей самоуверенности, что сквозила в каждом его взгляде и развязном движении, с красноватыми разводами где-то на шее, которые могли бы быть следом пореза. Далее сидел некто, Зимит не мог даже быть до конца уверен в том, что это человек, поскольку всё лицо его было скрыто белой маской и краями ворота плаща. К величайшему сожалению наблюдателя, тот, кто был позади замаскированного существа, вовсе не скрывал своей внешности: Эрика немало озадачивали его татуировки, пирсинг, отсутствующий зуб и несколько шрамов. Наконец, по левую руку от Зимита сидел темнокожий мужчина крайне серьёзного вида с толстой папкой. Кажется, именно он и был главой этого кружка. Спустя несколько минут, проведённых в тишине, этот человек хлопнул в ладоши и встал, привлекая к себе внимание. — Добрый день! — решительно обратился ко всем мужчина. — Как вы все знаете, меня зовут Эрик Форман, и сегодня именно я занимаюсь организацией нашего собрания. После этих слов все сидящие вокруг лениво изобразили аплодисменты, которых, судя по выдержанной паузе, только и ждал Форман. И снова Зимит убеждался в том, что его вера в адекватность хотя бы этого мужчины оказалась напрасной. — Как вы видите, сегодня доктор Селвиг не может присутствовать на собрании, — судя по смешкам, которые раздались со стороны блондина и человека с цветной кастрюлей на голове, причина отсутствия доктора была довольно эффектной, и, если честно, Зимиту даже стало немного интересно, в чём конкретно дело. Однако он никогда и ни за что не признал бы того, что заинтересован хоть в чём-то, происходящем здесь. — Поэтому придётся мне самому вести всё собрание. Извините, если что-то будет не по протоколу. Форман снова ненадолго умолк, на этот раз, чтобы взять в руки папку, которая содержала в себе, по-видимому, слишком много информации, как о тех, кто был здесь уже довольно давно, так и о том, что не имело ни малейшего отношения к этому сборищу. — Сегодня среди нас есть новенький, так что прошу минуточку внимания. Эрик, расскажете о себе? — Форман наконец сел на место, рукой подавая знак, что новый гость может начать свою речь. — Здравствуйте, — Зимит поднялся со своего места и снова понял, насколько глупой была идея прийти на собрание общества, участники которого были объединены только общим именем. — Меня зовут Эрик Зимит, я преподаватель философии из Джакарты, и, — Эрик на секунду замолк, будто пытаясь решить, намерен ли он говорить хоть что-то ещё этим людям, — думаю, это всё, что вам следует знать на данном этапе. После этой, пожалуй, слишком короткой речи он сел на место под слабые аплодисменты, даже более ленивые и неохотные, чем раньше. Только, кажется, самовлюбленный блондин, раскачивавшийся на стуле, как-то особенно широко и звонко хлопал ладонями, и вид у него был самым наглым на свете. Всё в его образе, даже эта особенность, могло, пожалуй, вызывать неприязнь с первого взгляда в достаточной мере, чтобы кулаки начинали чесаться. И всё же Зимит держался, хотя бы потому, что это не было рационально — гораздо проще было бы встать и уйти вовсе. Но нет, он почему-то оставался, хотя в этом не было ничего, даже минимально напоминающего разумное поведение человека в подобной ситуации. — Итак, сегодня, как и в предыдущие, — Форман, снова поднявшийся на ноги, сверился с записями, — семь встреч, мы будем обсуждать недооцененность Эриков в мире. К счастью для всех, Зимит не знал, что у этого кружка было всего восемь встреч, одна из которых просто сорвалась. А значит, не знал и того, что все они не имели никаких других целей и решительно никакого смысла. Для него это было просто огромное количество встреч, на протяжении лишь нескольких из которых люди ноют о своих неудачах: именно так Эрик видел возможное положение вещей. И, честно признаться, это не было так уж далеко от правды, а если уж совсем точно, то это было истиной, как она есть. Первым «выступил» тот упырь в наколках и железках, выругавшись от души и поднявшись на ноги так резко, что стул опрокинулся вовсе, а после ещё и сложился в плоскую конструкцию, при этом жалобно звякнув своими деталями. В очередной раз подумывавший уйти, Зимит не решился даже встать после того, как уродец хлопнул за собой дверью на прощание. — Что ж, теперь, раз недовольные устранились, предлагаю начать новичкам… — Форман посмотрел на Зимита с какой-то почти ощутимой надеждой. Возможно, остальные просто не были достаточно решительными, или, быть может, их рассказы уже наскучили окружающим, но, так или иначе, герой этой истории обреченно заговорил, поднимаясь на ноги. Зимит уже устал говорить о себе, даже при том, что до этого ему пришлось привлечь к себе внимание лишь раз. Однако, судя по всему, у него не было огромного выбора. Так что он просто приготовился к сеансу беседы в режиме «пять минут позора», после которого мог бы понять, что в его жизни всё не так плохо, как могло бы быть, будь он кем-то из этих людей. — Я уже говорил, что я учитель из Джакарты, и, — Эрик сделал глубокий вдох, пытаясь заставить себя сказать о причине того, что побудило его прийти в такое странное место, — и моя девушка сбежала от меня с каким-то убогим молокососом, несмотря на то, что могла бы остаться. Зимит не знал, действовала ли на него так выпитая ранее в холле вода, а вернее не был вполне уверен, не подмешали ли туда что-нибудь. Или же не повлиял ли какой-нибудь другой новый и неожиданный фактор, потому что подобное поведение не было ему свойственно. Ну или это просто подозрительное общество пробудило в нем спящего собственника и редчайшего идиота, однако это происходило наяву. — О, поверь, ты не одинок, — прикладывая ладонь к лицу, тихо проговорил Форман, как бы ожидая скорой реакции, которая может не понравиться не только ему. — Моя девушка даже не верит, что она моя, чего уж там, — закинув ногу на ногу, сообщил самовлюбленный блондин с каким-то особенным придыханием, свойственным людям подобного типажа, возможно, мысленно добавляя что-нибудь вроде «но я её всё равно добьюсь». Хотя только дурак не заметил бы, что таким, как этот малый, не перепадает от девушек, чьи запросы превышают отношения на одну ночь. — Очень вас понимаю, — неожиданно оживился человек в маске, чей голос оказался куда нормальнее образа внешнего. — Я знал Кристин с её малых лет, а она отплатила мне таким предательством… Философ не знал куда и деться. С одной стороны от него был человек, настолько уверенный в себе внешне, что почти не понимал своего горя. С другой же сидело это существо, с драматизмом которого вообще сложно было спорить, даже будь сам Зимит не меньше чем принцем датским. — Рауль, какой-то мальчишка! Зачем он ей, когда я мог предложить ей всё, я был бы для неё всем! Повисла неловкая пауза. Никто не решался ни приободрить этого человека, ни как-либо ещё обратить внимание на его состояние духа и отношения с миром. Наверное, тишина оставалась бы с ними и дальше, если бы последний молчавший не оглядел окружающих, подняв для этого голову и тем самым явив обществу отверстие для лица в своей кастрюле. — А мне просто не хотят помочь уничтожать человечество и уговаривают на мир… Какой вообще к чёрту мир… Не то чтобы эти слова были сказаны громко или грозно, но от них стало ещё более не по себе даже тем, кто едва мог походить на людей. В едином порыве они поднялись с мест и покинули здание, распрощавшись как можно скорее. В тот день Эрик Зимит понял две важные для него вещи. Первая — он не умеет ладить с настоящими психопатами, а вторая — он далеко не так безнадёжен.