* * *
— Эй, парни. Ойкава отвернулся от окна, за которым мимо проносился Токио: старый и новый, серебристый и черный, стеклянный и бетонный. — Да? — обратился он к Даичи. — Где мы встречаемся с Куроо и Бокуто? — поинтересовался Даичи. — На станции или где-то еще? — Станция довольно большая, — заметил Ойкава. — Мы с Ива-чаном чуть не потерялись в попытке найти туалет в прошлый раз. — Ты что, потерпеть не мог? Ойкава с Даичи повернулись к Ушиджиме, который сидел у прохода. Последний час он вел себя довольно тихо и, судя по всему, просто слушал музыку в наушниках — они предполагали, что он заснул, ведь он уже полчаса как сидел с закрытыми глазами, ни разу не шевельнувшись. — Не у всех стальные мочевые пузыри, как у тебя, Ушивака-чан, — парировал Ойкава. — Нет у меня стального мочевого пузыря, — ответил Ушиджима. — Я просто заранее планирую, когда и по сколько пить, чтобы контролировать свои почки и писать только в удобное время. Даичи с Ойкавой одарили его неверящими взглядами. — Это была шутка. Мгновение спустя, Даичи вежливо усмехнулся. Ойкава же продолжал пялиться на него. — Не понимаю я твоих шуток, Ушивака-чан, — сказал он. Ушиджима пожал плечами. — Вероятно, ты просто не понимаешь сарказма. — Чего?! — выпалил Ойкава. — Чтоб ты знал, я заработал девяносто пять баллов на экзамене по современной литературе! И я… — Парни, — прервал их Даичи. — Поезд уже тормозит. А я до сих пор понятия не имею, где нас встречают Бокуто с Куроо. — Они будут ждать в центральной части станции, — проинформировал его Ушиджима, встав, чтобы достать рюкзак с багажной полки. — Ох, — Даичи потянулся за своей сумкой, но остановился. — Погоди. А откуда ты это знаешь, а я нет? — В групповом чате посмотрел, — Ушиджима снял сумку Даичи и подал ее ему. — Ох, — повторил Даичи. — Спасибо. — Эй, Даичи, — внезапно позвал Ойкава, показывая на последний пролетающий мимо телефонный столб за окном, и тут поезд заехал под землю и начал ускоряться по темному тоннелю по направлению к центру. — Как думаешь, это Токийская Башня? Лицо Даичи помрачнело. — Знаешь, я впечатлен, что Иваизуми не бьет тебя по десять раз за день. — Ива-чан меня обожает, — с довольной ухмылкой заявил Ойкава, настолько громко и долго протягивая «обожает», что остальные пассажиры недоумевающе повернулись к нему. Даичи с Ушиджимой направились к дверям в попытке притвориться, что они с ним не знакомы. Ойкава театрально ахнул и поспешил за ними, врезаясь в сиденья и нескольких раздраженных пассажиров. Три капитана дошли до конца вагона как раз, когда показалась платформа и яркие флуоресцентные рекламы на колоннах. — Телефоны не забыли? — спросил Даичи, когда они ухватились за перила для равновесия. — Кошельки? Бутылки с водой? Закуски? Зарядки? Запасные носки? Ушиджима на каждый вопрос кивал. Ойкава просто вздохнул. — Ты то же самое выдал и когда мы еще заходили в поезд. — Важно помнить о всех своих личных вещах, — ответил Даичи. — Когда мы отправляемся на игры, Карасуно каждый раз что-то теряют. Хотя, я сумел опустить среднее значение от десяти вещей до четырех за последний год, — добавил он, гордо выпятив грудь. — С каждым разговором с тобой я все лучше понимаю, почему остальные называют тебя папой, — сказал ему Ушиджима. Ойкава подавил смешок. — И что бы это значило? Не успел Ушиджима ответить, как поезд остановился, и двери открылись. — Станция Токио, — приятным голосом произнес сотрудник. — Будьте осторожны при выходе из поезда на платформу. Доступные линии: Кейо… Три капитана выгрузились, шагая на чуть дрожащих после долгих посиделок ногах, и последовали за потоком людей с платформы к главному терминалу. Судя по всему, субботнее утро было одним из самых час-пиков: пока они приближались к центру станции, люди окружали их отовсюду, пихаясь и толкаясь до такой степени, что продвигаться было практически невозможно. На полу была белая плитка, а из громкоговорителей доносилась какая-то инструментальная музыка, но точно сказать было сложно. Яркие знаки над головами указывали направления к разным платформам, ресторанам и магазинам, но в этой какофонии тел им это мало помогало. — И как мы должны их найти? — спросил Даичи Ушиджиму, когда они прошли мимо очередного знака улицы Кейо. Ушиджима пожал плечами. — Куроо сказал просто в центре. Ойкава состроил мину. — Но по-моему, тут два центра — ну, вроде как два главных крыла? Не знаю, дайте, я напишу ему. 11:36 красокава ✌: ГДЕ вы там вообще шляетесь Ответ пришел тридцать секунд и два вздоха спустя. 11:37 твой любимый лолкот: газетный киоск — Он говорит, что они у газетного киоска, — отчитался Ойкава. Трое капитанов остановились и завертелись на месте в поисках газет и высоких волейбольных игроков с нелепыми прическами прямо из постели или до нелепого громкими голосами. Миссия была сложной, и в ее ходе они заработали несколько брошенных «Прошу прощения» от прохожих, которым они мешали. — Ты что-нибудь видишь, Ушиджима? — спросил Даичи. — Ты… выше. Ушиджима не дергался и не ходил туда-сюда, но его глаза быстро мелькали по станции, выдавая его легкое волнение. — Деревенские не предназначены для таких больших городов. Катящийся чемодан уклонился от Ойкавы, зато попал прямо в живот Даичи. — Тут ты прав. Ойкава покачал головой, сочувствующе цыкая языком. — Вы двое жалкие. Нам нужно просто осмотреться и… эй! В том магазине есть постеры и не только! Интересно, есть ли у них что-то по Секретным Материала… — Ойкава, заткнись, — осадил его Даичи. — Ты не помогаешь. После еще нескольких секунд тщетных поисков, толпа будто чуть рассеялась — достаточно, чтобы они уже четче видели свое окружение. К несчастью, улучшенная видимость никак не помогла их среднему топографическому кретинизму. Завибрировал телефон Ойкавы. 11:45 твой любимый лолкот: да где ВЫ там шляетесь парни — Это нам не поможет, — заметил Даичи. — А ты думал, он что-то дельное напишет? — ответил Ойкава. Даичи минутку пораздумал, а потом вытащил свой телефон. К счастью для уже расшатанных нервов Даичи, Бокуто взял трубку после третьего гудка. — Хей-хей-хей! — прокричал он. — Даичи! Чем обязан такому приятному сюрпризу! — Вы где? — спросил Даичи. — Так ведь Куроо же вам сказал — у газетного киоска. Даичи быстренько оглянулся, чтобы удостовериться, что глаза его не обманывают, а потом сказал: — Бокуто, да я отсюда вижу их штук десять. — Ох. Какое-то время стояла пауза, а потом голос сменился. — Так, вы сейчас где? — поинтересовался Куроо. Даичи вытянул телефон в руке и посмотрел на Ойкаву с Ушиджимой. — Он спрашивает, где мы. — Да я не больше тебя знаю! — воскликнул Ойкава. — Ну, если мы не поймем, где мы, то как тогда найдем Куроо с Бокуто? — Может, мы никогда не найдем Куроо с Бокуто! — Не говори так! — Вот и скажу! Что, если мы никогда не найдем их? Что, если мы никогда не найдем наш поезд до дома? Что, если нам придется остаться здесь навсегда? А что, если нас похитят пришельцы, которые живут в древних тоннелях под станцией, и мы вынуждены будем стать их подопытными? Вообще-то, это было бы даже круто, но тогда я больше никогда не увижу Ива-чана, а вот это уже… — Тут магазин с растением на вывеске, — сказал Ушиджима. — Понял, спасибо, — сказал ему Даичи и снова прижал телефон к уху. — Тут магазин с растением на вывеске? Если это вам поможет? — На самом деле, поможет, — ответил Куроо. — Там кактус, дерево, или нечто, похожее на марихуану? Даичи в замешательстве уставился на своих друзей. — Как выглядит марихуана? Ойкава усмехнулся. — Ты не знаешь? — Да, я не знаю, как выглядит марихуана, — оправдывался Даичи. — И это к лучшему. — Вот так и выглядит, — проинформировал его Ушиджима, указывая на вывеску. Даичи с облегчением выдохнул. — Марихуана, — сказал он Куроо. — Значит, вы недалеко, — подтвердил Куроо. — Просто пройдите еще пару-тройку вывесок, потом поверните налево у кофейни и ищите киоск рядом с… рядом со странным магазином с кучей костюмов в стиле Лолиты. — И вы стоите там? — уточнил Даичи. — Там. Вы мимо нас не пройдете, — что-то в тоне его голоса прозвучало подозрительно довольно, но Даичи испытывал слишком сильное облегчение в связи с наличием конкретных направлений, чтобы задаться вопросом, а почему же. Даичи, Ойкава и Ушиджима прошли три вывески, повернули налево у кофейни, а потом направились к странному магазину с кучей костюмов в стиле Лолиты мимо нескольких банкоматов и женщины, которая, судя по всему, пыталась срочно продиктовать кому-то email, в то же время нанося помаду и шагая быстрее их троих, вместе взятых. Тут-то значение слов Куроо их и постигло. В центре станции Токио стояли Куроо с Бокуто, держа в руках картонную табличку с написанным вручную объявлением: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НАЦИОНАЛЬНАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ ГОРЯЧИХ ПАПАШ». Они стояли в центре станции Токио — в общественном месте с богатой историей, которое посещали тысячи и тысячи людей ежедневно — с табличкой, огромной табличкой, с громадными жирными ярко-розовыми буквами, с надписью: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НАЦИОНАЛЬНАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ ГОРЯЧИХ ПАПАШ». И будто этого им было мало, у них была коляска. Настоящая полноразмерная коляска. Тут недавние приезжие уже не были бы удивлены, если бы Куроо достал живого ребенка из рюкзака. Куроо их заметил и чуть надул щеки, пытаясь не рассмеяться. Даичи изо всех сил старался не взорваться на месте. Ойкава расхохотался, а Ушиджима достал телефон. — ХЕЙ-ХЕЙ-ХЕЙ! — завопил Бокуто, когда Куроо пихнул его и указал на приближающуюся к ним группу. — А ВОТ И МОИ БРО! — он зашагал вперед, приветственно раскинув руки. — Вы, — начал Даичи. Замолк. Попытался снова. — Вы сделали… это? В общественном месте? Куроо ухмыльнулся. — Да, на нас многие странно поглядывали. Мы подумали, что они не понимали, где же наши дети, поэтому стащили вот это, — он толкнул коляску в порядке эксперимента. Одно колесо у нее было наполовину отломано. — Вы стащили это, — повторил Даичи. — Ага, из бюро находок. — Вы стащили это из бюро находок. — Так, все уже поняли, что мы с Куроо — гении и вообще лучший приветственный комитет в мире, — встрял Бокуто. — А теперь можно мне всех вас обнять, пока у меня руки не отсохли? — он чуть затряс руками, тепло улыбаясь. Даичи уставился на него с интересной комбинацией шока и отцовского разочарования, а Ойкава по-прежнему слишком сильно хихикал, чтобы сдвинуться с места, но Ушиджима подошел и обнял более низкого капитана. Их объятие было теплым, сильным и уютным, как у двух воссоединившихся медведей после долгой зимней спячки. — У тебя обалденные обнимашки, чувак, — сказал ему Бокуто и похлопал его по спине. — Как у тебя, — ответил Ушиджима, неловко похлопав Бокуто по плечу в ответ. К тому времени Даичи уже более-менее оправился от своего ужаса и тоже обнялся с Бокуто. Потом он обнялся с Куроо, чтобы было все по-честному, потом Ушиджима обнял Куроо, а потом Бокуто обнял Куроо, да просто так. Со всем этим прилюдным платоническим обменом любезностями они не сразу заметили, что Ойкаву нигде не было видно. Ну, скорее, почти не было видно — пару секунд помотав головами, они заметили, как их энтузиаст по пришельцам активно удалялся в направлении туалетов. На лице Даичи отразилась решительность. — Так, вы все знаете, что делать, верно? — Разумеется, — сказал Куроо, а Бокуто с Ушиджимой в унисон кивнули. — Отлично. Тогда по моей команде: три, два, один… Забудьте про общественные приличия, забудьте о самообладании — все следы того, что их хоть как-то волновало мнение других посетителей станции Токио, испарились бесследно, когда четыре капитана ринулись в погоню за пятым, вопя во все горло. При них была мощь, скорость и грубая сила, а более того, у них был дух — решительность не сдаваться даже тогда, когда все казалось потерянным, и сражаться за своих друзей до последнего. У Ойкавы не было ни единого шанса.* * *
— А ведь знаете, мне реально нужно было в туалет, — сказал Ойкава, наконец, выпутавшись из группового объятия и приводя в порядок свою прическу. — Ты сходил на поезде буквально за пятнадцать минут до прибытия, — напомнил ему Даичи. Ойкава надул губы. — Ну, маленький у меня мочевой пузырь, что теперь! — Ближе к нашему выходу есть туалет побольше, — сказал ему Куроо. — Можешь воспользоваться им, если так надо. Ойкава мельком глянул на кроссовки и что-то невнятно пробормотал. — Чего-чего? — переспросил Куроо. — Я сказал, что мне не так уж и нужно. Куроо усмехнулся. — Так я и думал. Пятеро собравшихся капитанов направились к выходу следом за Куроо. — А ты тут и впрямь все знаешь, — заметил Даичи, когда они срезали через один из меньших терминалов. Куроо пожал плечами. — Ну, да. Я по этому месту делал проект для истории искусства как-то раз. Круто было. — История искусства? — повторил Ойкава, подавляя смешок. — Ага, — Куроо оглянулся на него и изогнул бровь. — В моей старшей школе были крутые элективы. Даже не знаю, на какие ходил ты — наверное, туда, где учат быть жутким засранцем. — Так, чтоб вы знали, я ходил на астрономию. — Все понятно. Курс по пришельцам. После целой минуты того, как Ойкава чересчур эмоционально перечислял все свои аргументы в счет того, что пришельцы реальны, которые они все, если честно, уже слышали, Куроо снова заговорил. — Забавный факт: дизайн этого здания изначально поручили европейскому архитектору. И он подумал: большое японское здание, важное для национального единства, оно должно выглядеть как-то по-японски, верно? И он спроектировал японское здание, показал его правительству Мейдзи или кому-то там еще, и они такие: «Не, чувак, это слишком по-японски». И они его уволили. А прикол в чем: они перепоручили это японскому чуваку, Татсуно, который спроектировал более западное на вид здание. По-моему, это просто умора. Но в то же время это весьма круто, потому что… — Куроо, никому не нужны твои факты про архитектуру, — сказал ему Ойкава. Куроо замолк и оглядел остальных, хмурясь, как кот, у которого отобрали его любимое место под солнцем. — Никому? Серьезно? — Я хочу послушать факты про архитектуру, — сказал Ушиджима. Куроо ухмыльнулся. — Пойдем со мной, — он взял Ушиджиму под руку, хоть того это несколько сконфузило, и они снова двинулись с места. — Я знал, что мы не просто так держали тебя поблизости, Ушивака. — И пока мы еще не ушли, — вставил Даичи, — нам надо заглянуть в бюро находок и вернуть эту коляску. — А мы не можем ее оста… — Нет.* * *
Они вышли, тут же погружаясь в шум центра Токио, уже без коляски, и чуть заморгали от солнечного света. Куроо направился к крошечному сектору парковки. — Наш транспорт… Даичи, ты это куда? Даичи уверенно шел через переход. — Савамура, ты же только приехал, ты не можешь уже уйти! — позвал его Бокуто. — Блин, что он творит? — спросил он нормальным голосом у остальных. — Ох, — сказал Ойкава, — он увидел собаку. Тут все понимающе вздохнули, и остальные четверо капитанов отошли чуть в сторону, наблюдая за Даичи. — Можно его погладить? — спросил Даичи явно удивленную владелицу стройной черной гончей, высокую женщину с короткой черной стрижкой, явно под бритву. — Э, конечно, — сказала она, и Даичи присел напротив собаки, почесывая ее бока и уши. Собака прильнула к его руке, и Даичи издал тихий восторженный звук. — Как его зовут? — Эм, Кевин. — Отличное имя. Отличное имя для отличной собаки. Еще несколько секунд Даичи гладил Кевина — который действительно был во всех отношениях превосходной собакой, — а потом встал с мягкой улыбкой на лице. — Спасибо, — сказал он владелице пса и направился обратно через улицу, где… Ему и впрямь стоило ожидать подобного в свое отсутствие. Куроо с Бокуто воспользовались возможностью вспомнить шутку про Конференцию Папаш и напялили одинаковые солнцезащитные очки. Не просто обычные, а чуть загнутые вовнутрь и с большими стеклами, которые нужно рекламировать примерно подобным образом: «Папаше больше не хватает обычных шуток? Возможно, он испытывает необходимость доказать, что он больше, чем просто обычный папа — он крутой папа?» — Парни, табличка была смешная, признаю, — мямлил Ойкава в ладони, когда Даичи подходил к ним. — Но это уже просто стыд-позор. — Понятия не имею, о чем ты, — ответил Куроо. Он забросил голову назад и поставил руки на бедра, ухмыляясь, как довольный пятидесятипятилетний, который выдал совершенно несмешной каламбур. — Да! — добавил Бокуто, лучезарно улыбаясь в своих очках. Он подрулил к Куроо, и сымитировал его позу, только поднял одну руку и тыкнул пальцем в небо. Ойкава закатил глаза и молча попросил у богов прощения за то, что он, вероятно, натворил в прошлой жизни. Ушиджима, похоже, шарился в телефоне на безопасном расстоянии. — Не вижу проблемы, — сказал Даичи, приближаясь к остальным. — Ну, у меня такие же есть, — он немного покопался в своем рюкзаке, а потом достал пару крупных очков, как у Куроо с Бокуто, только чуть более потрепанных. — Они очень долговечные, — добавил он, надевая их, — и с головы их стрясти нелегко. Классно же. Куроо с Бокуто обменялись взглядами и расхохотались. — Что? — спросил Даичи. — Что я сделал? — Это лучший день в моей жизни, — сказал Ушиджима Ойкаве. Тот посмотрел на него. — Это была шутка, да? Ушиджима покачал головой. — Нет. Ойкава несколько секунд пялился на него — примерно столько, сколько ушло бы на подачу. — Я никогда тебя не пойму, — наконец, сказал он. Тем временем, Куроо с Бокуто худо-бедно пришли в себя, чтобы более-менее изложить свои мысли в словесной форме. — Ты… крутой… парень… Савамура Даичи, — выдавил Бокуто, по-прежнему ухмыляясь. Куроо кивнул и ахнул. — И именно поэтому ты идеальный человек для нашей мопедной банды. Ойкава побледнел. — Мопедной.. банды? — Да, — подтвердил Куроо. Он поправил очки, а затем указал на пару скутеров, нелегально припаркованных у тротуара. — Хоть и маленькой. Мы решили, что будет проще ездить на мопедах, а не ходить везде пешком, но у нас только три: мой, Бокуто и одолженный у Кая, моего вице-капитана. Даичи отнесся к этой затее скептически. — Кто-то одолжил тебе мопед? Куроо криво ему усмехнулся. — Знаешь, я на самом деле заслуживаю доверия. — Я бы доверил тебе свою жизнь, бро! — Бокуто поскакал к неоновому желтому мопеду, взял шлем и налепил его на свои остро зачесанные серые волосы. Куроо более умеренно последовал за ним. — Знаю, бро, знаю, — он остановился рядом с красным мопедом и повертел ключ на пальце, а потом ругнулся и дернулся за ним, когда тот слетел. — Итак, — продолжил он, достав ключ и встав обратно, — одному из вас придется сесть за руль. Даичи нахмурился. — У меня нет моих прав на мопед. — Да не проблема, — сказал ему Куроо, раздавая запасные шлемы. — Еще какая. А что насчет тебя, Ойкава? — Я… — Ойкава ерзал. Остальные притихли и уставились на него. — Я могу повезти, если вам нужно. — Ты как-то нервничаешь, — заметил Куроо. — Ничего я не нервничаю. Это же как на велике, да? — Ойкава, у тебя есть права? — спросил Даичи. — Да! — огрызнулся Ойкава. — Показать можешь? — спросил Куроо с хитрым блеском в глазах. — У-у меня ее при себе нет, понятно… она у меня есть, просто не с… — Ойкава не умеет водить? — Бокуто склонил голову набок, и его шлем тоже чуть сполз. — Умею, — настаивал Ойкава. Он скрестил руки на груди, будто обороняясь. — Просто не хочу, ладно? — Ладно, — согласился Даичи. Тут вмешался Ушиджима: — У меня с собой права на мопед. Ойкава нахмурился. — И с каких это пор у тебя есть нечто настолько полезное? — Я обнаружил, что это весьма удобно в поездках на заграничные турниры, — пояснил Ушиджима. Мысль о торжественно разъезжающем по Нью-Йорку на мопеде Ушиджиме Вакатоши была слишком странной, чтобы на ней останавливаться, и все быстро выбросили ее из головы. — В таком случае, Ойкава, — приторно сладким голосом протянул Куроо, — у тебя есть три варианта. Поездка со мной, с Ушивакой или с Бокуто. Ойкава одарил его взглядом, обычно предназначающимся для еды в закромах холодильника, поросшей плесенью. — И все три ужасны. Бокуто надул губы. — Оу, бро, я отличный водитель. — Разумеется, — сказал Ойкава. — Значит, Куроо или Ушивака, — Ушиджима, уже забравшийся на серебристый мопед, приподнял голову на звук своего имени, а потом продолжил изучать панель управления. Куроо изогнул бровь. — Ты еще думаешь обжиматься с кем-то, кроме меня? Это глубоко меня ранит. Ойкава подошел к мопеду Ушиджимы и молча перекинул ногу через сиденье. — Оу, не надо так, — в глазах Куроо мелькало озорство. — Я тебе нравлюсь, помнишь? — Я не признаю себя виновным, так как находился в состоянии аффекта и эмоционального принуждения, — беспечно ответил Ойкава, и тут Ушиджима вдавил педаль и отъехал. — Как хочешь, — сказал Куроо туда, где недавно стоял мопед Ушиджимы, и повернулся к Даичи. — А что насчет тебя, Савамура? Либо я, либо Бокуто. — Э-э… — Даичи глядел то на одного, то на другого. Бокуто будто заработал косоглазие, пытаясь затянуть ремень шлема у подбородка. Куроо пытался беззаботно облокотиться об мопед, но тот был недостаточно тяжелый, чтобы выдержать его вес, и его руки тряслись в попытке поддержать неловкую позу. Свою жизнь он ни одному из них не доверил бы. — Я хороший водитель! — настаивал Бокуто и тут вскрикнул, защемив палец застежкой. — Я нормально вожу, — добавил Куроо. Его ободряющий тон голоса успокоил нервы Даичи, и он решительно кивнул. — Ладно, тогда ты.* * *
Куроо и впрямь умел хорошо водить. Даичи был совершенно уверен, что Куроо был способен на безопасную, разумную езду. А вот станет ли Куроо нормально водить — почему-то этим вопросом он вовремя не задался. Даичи вообще жалел, что о многом не подумал заранее. — Ты можешь хотя бы перестать скакать по рядам? — спросил он у спины Куроо, и тон у него был явно слишком уж умоляющий. Куроо мгновение поразмыслил над этим, а потом выдал радостное «нет» в ответ. От гневного ответа Даичи его спас зеленый свет, и мопед снова наклонился вперед. Даичи ухватился за его талию, уткнулся лицом в слегка потную футболку Куроо и смирился с неизбежностью смерти. Рядом с ними плавно, умеренно катился Бокуто. Он аккуратно включал сигнал поворота и оглядывался через плечо, плавно сменяя ряды, и буквально на мгновение перехватил пораженный взгляд Савамуры, чтобы радостно ему помахать. Мопед с Ушиджимой и Ойкавой нигде не было видно. После нескольких донельзя опасных маневров и прошептанных Даичи извинений злым гудкам вокруг, они начали медленно останавливаться. Слишком медленно. — Ты тут слишком медленно остановился, — как-то безнадежно сказал Даичи. Послушный Куроо на следующем светофоре дождался буквально последней секунды, а потом резко надавил на тормоза на фоне воплей Даичи. Мопед со скрипом остановился буквально в сантиметре от белой линии. Куроо старался скрыть это, но Даичи видел, как растянулись в улыбке его щеки. — Тебе все это только в радость, — обвинил его он. — Да, — согласился Куроо. — И как оно, Даичи? — поинтересовался Бокуто, остановившись рядом. Даичи в ответ застонал, а Куроо рассмеялся. — И почему только я не поехал с тобой, Бокуто? — жалобно спросил Даичи. — А я говорил, что я хороший водитель, бро! Даичи заморгал. Вот зараза, и правда говорил же. — Ну… Тут Куроо ринулся с места, и его аж наклонило в сторону, но он покрепче сжал своими мощными бедрами сиденье мопеда. Усаживаясь поудобнее, он заметил что-то впереди. Даичи выглянул из-за спины Куроо, чтобы как следует рассмотреть, к чему они приближались, и действительно… Глаза Даичи распахнулись, и он закричал в ухо Куроо: — СТОЙ!* * *
Ойкава провел на мопеде буквально долю секунды, и его инстинкты тут же завопили: слезай. К сожалению, мопед уже ехал, проворно объезжая машины. Обычно Ойкава против скорости ничего не имел — он был быстр по жизни, быстро одерживал победы — но что-то в том, как он мчался по суетному городу на хрупком куске металла и пластика с одним из своих самых нелюбимых людей в мире, явно не соответствовало его ожиданиям к этой субботе. — Ты в порядке? — с искренним беспокойством спросил Ушиджима через плечо. — Да пошел ты, — радостно ответил Ойкава, а потом вцепился руками в талию Ушиджимы и закричал ему в лопатки. Токио пролетал мимо в пятне ветра и звуков, машинных гудков, сирен и кричащих детей. С закрытыми глазами все казалось Ойкаве еще громче, будто он ехал в грозу — только вместо грома, молний и ливня у него был ревущий мопед, растрепывающий волосы ветер и его заклятый враг, удивительно ровно сидящий перед ним. Ойкава на мгновение вообразил, будто на самом деле он держался за Иваизуми, и это он крепко сидел перед ним, пока город пролетал мимо — но тут он осознал, что начал обнимать своего водителя крепче, и резко выпрямился, распахнув от удивления глаза. — Ты там как? — снова спросил Ушиджима. — Нормально, я нормально, все нормально, — настаивал Ойкава. Он собирался снова зажмуриться, но глаза не желали закрываться пред этим нездоровым восхищением, и он начал смотреть по сторонам: на здания, рекламу и людей; их было так много, они ходили настолько быстрее и решительнее, чем люди в его городе. Он оглядел кучу машин и велосипедов в поисках двух других мопедов — Куроо явно будет несложно заметить, с его ярко-красным, а Бокуто, скорее всего, будет что-то вопить… Но сколько бы Ойкава ни смотрел, ни кошмара парикмахера, ни ухукающего нигде видно не было. Что хуже — Даичи, единственный оплот здравого смысла в их компании, тоже был потерян. И что Ойкаве теперь делать, поговорить с Ушиджимой? Ну да. Конечно. — Прекрати ерзать, — попросил Ушиджима. Мопед остановился на светофоре, и водитель развернулся, чтобы посмотреть на Ойкаву. Тот из принципа начал ерзать сильнее. — Ты видишь Куроо с Даичи? Или Бокуто? Я их потерял. — Я ехал за Куроо, — ответил Ушиджима. — Но кажется, он повернул несколько перекрестков назад, не знаю, где. Ойкава силой воли подавил вскрик. — И как ты говоришь мне это с таким олимпийским спокойствием? — потребовал ответа он. — Ты вообще знаешь, где мы? Загорелся зеленый свет, и Ушиджима газанул вперед, будто они не были совсем одни в центре Токио. — Мы на префектурной трассе 407. — Ладно, а едем куда? — Полагаю, дальше по трассе 407. Токийская башня там, — Ушиджима махнул вдоль дороги, по которой они ехали. — Ты уверен? Ушиджима пожал плечами. От его движений мопед буквально немного дернулся, и Ойкава невольно поморщился. Тут Ушиджима добавил: — Я могу остановиться, чтобы мы посмотрели на карту, если хочешь. — Э-э, — инстинкты Ойкавы вопили: «Нет, пошел ты, ничего мне от тебя не нужно, если мы из-за тебя потеряемся, я тебя просто прибью». — Если ты не против, — сказал он вместо этого. — Нет. И вот так просто Ушиджима повернул налево на следующем светофоре, заехал в переулок и припарковал мопед у бордюра. Он подождал, пока слез Ойкава, ноги которого странно подрагивали, а потом сошел сам. Ушиджима присел на бордюр и достал бутылку воды попить. — Пить вовремя важно, — пояснил он, поймав на себе взгляд Ойкавы. — Я… я знаю, — со странной злобой в голосе ответил Ойкава. На улице, с которой они только что съехали, загудела машина. Кто-то выкрикнул ругательство. — Ойкава, — позвал Ушиджима. — Да? — Почему тебе со мной так некомфортно? Ойкава начал было отрицать это — приготовился на ходу стряпать оправдания и аргументы — но, посмотрев на Ушиджиму, все его креативные выдумки испарились, как усталость после победы. Ойкава всегда гордился своей способностью разгадывать стратегии других команд, оставаться на шаг впереди, но Ушиджима был настолько прямолинеен и честен, что он до сих пор этого толком не понимал. — Ты меня одолел, — осторожно начал Ойкава, — вот уже столько раз. Восемь, и это только в официальных матчах. А были еще товарищеские, непрямые победы, психологическое противостояние, да еще и эти твои настояния о том, что я должен был пойти в Шираторизаву, будто это вот так охрененно просто, и… — Я не осознавал, что тебя это так беспокоило, — Ушиджима глотнул еще воды и поставил бутылку рядом на бордюр. Он смотрел прямо на здания через дорогу — квартирные дома, прачечную, крошечный магазин. — Разумеется, беспокоило! — Ойкава старался не кричать, но его голос все равно эхом отозвался от бетонных стен. — Я усиленно работал! Я так усиленно работал! Я хотел поехать на Национальные, как ты! Ушиджима пожал плечами. — Поездки на Национальные не так уж и хороши. Все команды очень, очень умелые. Матчи очень утомительные. Ойкава развернулся лицом к Ушиджиме и злобно тыкнул в него указательным пальцем. — Ты лжешь. Ты обожал ездить на Национальные. Мгновение спустя Ушиджима признался: — Да, — он вытянул ноги перед собой. — Но я никогда не понимал, почему ты считал, что тоже сможешь поехать. Сейджо никогда не были сильнейшими. — Дело не… дело не всегда в том, чтобы быть сильнейшим, — Ойкава сделал глубокий вдох и выдох, начал расхаживать по переулку. — Нужно сделать себя сильнейшим. Продолжать пытаться, даже если знаешь, что ты не на том уровне. Иначе как, по-твоему, Карасуно вас одолели? — Полагаю, ты прав, — уступил Ушиджима. — Карасуно достигли того, чего я от них совсем не ожидал. Возможно, я и впрямь был нечестен по отношению к тебе. Ойкава хотел было что-то сказать с довольной, победной ухмылкой, но Ушиджима еще не закончил. — Но за все те годы, что мы друг друга знаем, я говорил тебе лишь то, во что я сам верил. Я не понимаю, почему ты ненавидишь меня и отстраняешься. — Мы были соперниками! — воскликнул Ойкава. — Соперниками? — А ты другого мнения? — У меня нет соперников, — честно сказал Ушиджима. — Есть люди, против которых я играю, и с которыми я играю. Иногда они одни и те же. Иногда нет. На главной улице загудела машина. Пара детей выбежали из магазина наперегонки. Первая девочка добежала до угла, остановилась, а потом потянула за собой подругу. — Я, — начал Ойкава, перестав ходить туда-сюда и глядя прямо на Ушиджиму. — Я. Извиняюсь, если я был. Несправедлив. Наверное… я всегда больше ненавидел твои способности, чем тебя самого. Ушиджима кивнул, а потом ответил: — Я действительно тобой восхищаюсь. Щеки Ойкавы покраснели. — Это… это шутка такая? — Нет, — Ушиджима покачал головой. — Ты усиленно трудишься. В волейболе, школе, общении с людьми — во всем. Я и не знал, сколько ты времени проводил за тренировками — даже больше меня. — И ты… осознал это? — Иваизуми мне рассказал. — Ива-чан, — глаза Ойкавы распахнулись, как у пришельца из мультиков. — Ты беседуешь с Ива-чаном? Ушиджима пожал плечами. — Иногда. Мы беседовали пару-тройку раз по Скайпу. В основном про волейбол. Это была его идея. Ойкава присел на бордюр рядом с Ушиджимой, и их колени почти соприкасались. — Он слишком хорош для меня, правда, — тихо признал он. — Не знаю, что я буду без него делать в следующем году. Ушиджима снова кивнул и сказал: — Поговори со мной об этом. И Ойкава заговорил: легко и просто, как открывшаяся плотина или как сформировавшаяся быстрая атака. Он рассказывал о том, как Иваизуми писал ему сообщения, чтобы тот не забыл сделать домашнюю, хотя они оба предположительно были ответственными третьегодками. Он вспоминал о том, как Иваизуми день за днем задерживался с ним после тренировок, как они отрабатывали быстрые, атаки и подачи, пока не натирали руки в пух и прах. Он говорил, как они с Иваизуми ходили за покупками для командных вечеринок и спорили, сколько пакетиков чипсов купить, и смеялись, когда по радио играли ужасные песни. Он признавался, как Иваизуми говорил ему именно то, что ему нужно было услышать, даже когда сам он того не осознавал. Он изливал, как скучал по Иваизуми — как будет скучать по нему в следующем году, как он уже скучает по нему каждую секунду, что они не проводят вместе, скучает по нему, даже когда он рядом. Он шептал, как толком не мог представить свою жизнь без Иваизуми — без того, кто всегда поддержит, всегда будет рядом и поможет подняться после каждого его падения. Спустя какое-то время Ойкава замолчал, совсем затерявшись в своих мыслях. Ушиджима тоже молча сидел рядом. Ойкава уже хотел было рассказать Ушиджиме о том, что Иваизуми сказал ему на прошлом дне святого Валентина, ведь обещания до сих пор звенели у него в ушах, и тут… — Я знаю дорогу к Токийской башне, — выдал Ушиджима. — Что? — недоумевающе спросил Ойкава. Ушиджима поднял телефон. — Гугл карты. Укажут путь. — Ох. Ушиджима встал, и Ойкава пошел за ним. Они забрались обратно на мопед и уселись в те же позы, будто ничего и не было. Но буквально перед тем, как завести двигатель, Ушиджима позвал: — Ойкава. — Да? — Думаю, у вас с Иваизуми все будет в порядке. Ойкава не ответил, и остаток поездки прошел тише и спокойнее. Помимо шума окружающего их города они слышали только гугл карты, и достаточно скоро заехали на маленькую парковку в тени огромной Токийской башни. Как оказалось, она была не так уж и далеко от них. — Просто найди их мопеды и припаркуйся рядом, — скомандовал Ойкава, когда они заехали на стоянку. Проявив необыкновенную благожелательность, он прислонился щекой к спине Ушиджимы и закрыл глаза. Эмоциональное напряжение слишком утомило его, чтобы волноваться по этому поводу. — Ладно, — сказал Ушиджима. Прошло несколько минут. — Ушивака, ты снова потерялся? — Нет, — ответил Ушиджима. — Тогда почему мы катаемся по этой маленькой парковке вот уже… — Ойкава приподнял голову, чтобы посмотреть на часы. — Двенадцать минут? — Тут нет мопедов, — сказал Ушиджима. — Что? Ну-ка притормози. Ушиджима повиновался, и Ойкава слез с мопеда, вытянул руки над головой и потряс ногами, приводя конечности в чувство. Он огляделся. Вокруг стояли машины и велосипеды, но не было ни следа Куроо, Бокуто и Даичи. Ойкава нахмурился. — Думаешь, они поднялись без нас? — тут ему в голову пришел еще худший вариант развития событий. — Думаешь, они уже поднялись, спустились и ушли? — Возможно, — ответил Ушиджима, не сходя с мопеда. — Что?! Серьезно? — Нет. — Агх, — беззлобно протянул Ойкава. Он плюхнулся на редкую траву на краю парковки и прищурился, глядя на солнце. — Ушивака, мы попали. — М-м. — Нам придется отправиться на поиски укрытия и пропитания, — он задумчиво, глубоко вздохнул. — Мы навсегда застряли в лабиринтах Токио, потому что единственные ориентирующиеся здесь люди бросили нас на съедение. — Ты мог бы написать сообщение в группу. — …ох. 13:08 красокава ✌: парни вы где красокава ✌: решили бросить меня с ушивакой твой любимый лолкот: это ВЫ где красокава ✌: у токийской башни??? твой любимый лолкот: долго же вы добирались красокава ✌: ок куроо-чан вы-то ДО СИХ ПОР не здесь так что твой любимый лолкот: нам э твой любимый лолкот: пришлось остановиться красокава ✌: из-за твоих дерьмовых водительских навыков? твой любимый лолкот: НЕТ красокава ✌: тогда почему??? твой любимый лолкот: эм — О боже, он так радуется. Лабрадор-ретривер скакал вокруг ног Даичи, прижимаясь к знаменитым бедрам и запутываясь в своем поводке, и судя по всему, вся эта какофония доставляла ему немало удовольствия. Несмотря на темные круги под глазами, бледного подростка с поводком в руках слова Даичи, похоже, тоже порадовали. — Спасибо. Тот еще хулиган, но он того стоит. — Не сомневаюсь! — Даичи хотел погладить пса по голове, но в итоге ему в ладонь уткнулся холодный, влажный нос, весело трущийся об его пальцы. Он заулыбался, как идиот. — Как его зовут? — Радиация, — ответил мальчик. — Отличное имя, — пробормотал Даичи. — А ты отличный пес, ты в курсе? — Даичи, — сказал Куроо, стоя в сторонке рядом с Бокуто, — тебе нужна помощь, у тебя серьезная проблема. — Единственная проблема тут — это то, что ты не гладишь собаку со мной, — ответил ему Даичи, не отворачиваясь от собаки. — Какой хороший пес… — Я поглажу с тобой собаку, бро! — Бокуто подошел к ним и присел, протянул руку Радиации, и черный пес радостно ее лизнул. — Блин, гадость какая! — он усмехнулся, и собака зализала его с еще большим энтузиазмом. — Ты ведь понимаешь, что этот язык скорее всего у него и на заднице был, — сказал Куроо, чуть сморщив нос. — Ты многое упускаешь, бро, такая отличная собака. — Бокуто прав, — вставил Даичи, который уже совершенно запутался в поводке Радиации и улыбался от уха до уха. Куроо просто покачал головой и достал телефон, чтобы ответить остальным. 13:13 твой любимый лолкот: даичи увидел собаку и заставил меня остановиться твой любимый лолкот: а теперь он и бокуто затащил гладить ее красокава ✌: ох твой любимый лолкот: мы уже скоро будем, ждите нас пока твой любимый лолкот: вы с ушивакой можете поиграть в правду или желание или что-нибудь такое красокава ✌: ха ха, как смешно. отличная шутка. аж по полу катаюсь.* * *
— Правда, — с уверенностью сказал Ойкава. — Давай, срази меня. Ушиджима на мгновение задумался. — Э-э… у тебя есть для меня совет по нападению? Ойкава заморгал. — Что? — У тебя есть для меня совет по нападению? — повторил Ушиджима. — Что-то, над чем я мог бы поработать? Ойкава раздраженно фыркнул. — Ушивака, в правду или желание не так играют. — Но мне хотелось бы знать, — продолжил Ушиджима. — И мы больше не будем играть друг против друга каждый год, так что это никоим образом негативно на тебе не скажется. — Нет, это дело принципа, — возразил Ойкава. — Ты многое знаешь о моем стиле игры, — подталкивал его Ушиджима. — И у тебя на такие вещи острый глаз. — П… правда? Подожди, нет, нельзя льстить мне и заставлять выдавать секреты! — Ты же сказал, что цель игры в том, что выдавать секреты, — укоризненно сказал Ушиджима. К счастью, быстро ухудшающееся положение дел спасло прибытие двух мопедов, заехавших на стоянку. Ойкава с Ушиджимой встали на ноги, и Ойкава помахал Куроо, чтобы тот подходил. Куроо с Бокуто припарковали свои скутеры, и Даичи то ли сполз, то ли рухнул с сиденья Куроо, сдергивая с себя шлем и проходя вперед на некрепких ногах. Ойкава задумчиво посмотрел на него. — Даичи, ты в порядке? — Водитель из него никудышный, — сказал Даичи, показывая большим пальцем на Куроо, который выглядел больно самодовольным. — Все это вовлекало собаку, так что ладно, но я думал, что мы все помрем. — Не умерли же, — зачем-то вставил Бокуто. — Уверен, все прошло прекрасно, — сказал Ойкава Даичи. — Пошли уже? — Да, да, пошли.* * *
Не успели они дойти до лифтов, как Ушиджима заметил магазин One Piece и спросил Даичи, не могли бы они остановиться и купить сувениров. Даичи согласился, отправил Бокуто с Ойкавой в очередь за билетами, а сам подождал у входа Ушиджиму и Куроо, который поплелся за ним. — Куплю что-нибудь для Сатори. Он любит One Piece, — пояснил Ушиджима Куроо, присев на колени у полки с брелками. — Да, ты говорил, — Куроо, который был немного не в своей тарелке, прислонился к стенду с томиками манги, а потом резко дернулся и едва успел поймать картонную табличку, которая начала падать под его весом. Ушиджима посмотрел на него и непонимающе нахмурился. — Когда это? — Во время того звонка по скайпу перед выпуском, — Куроо осторожно поправил табличку и тут же ударил ее локтем, сбив несколько томиков на пол. Он со вздохом присел и начал их подбирать. — Ох, — ответил Ушиджима. — А я и не помню, — он выбрал брелок с Чоппером и пошел к кассе, где Даичи стоял в очереди с желтой соломенной шляпой с красной ленточкой. — Не знал, что ты любитель One Piece, Даичи. Даичи покачал головой. — Если честно, я вообще не понимаю предназначения товаров этого магазина. Но у них была кучка этих шляп, и по-моему, мне идет, что думаешь? — спросил он, напялив шляпу на голову. — Очень сильно, — согласился Ушиджима.* * *
Даичи нахмурился, глядя на билеты из-под полей своей соломенной шляпы. — Значит… тут есть главная палуба, а потом еще специальная, которая намного выше, и мы посетим обе? — Ага! — радостно ответил Бокуто. — Ладно, — Даичи раздал каждому по билету. — Только не потеряйте. И держитесь вместе, не хочу, чтобы кто-нибудь потерялся. — Заметано, — в унисон сказали Куроо с Ойкавой. Они с удивлением уставились друг на друга: у одного было умиленное и довольное выражение лица, в другом же отражался животный ужас. — Ребята, пошли, — вмешался Даичи. — Наша очередь. Куроо за спиной Даичи обеспокоенно приподнял бровь, глядя на Бокуто, и тот ободряюще ему улыбнулся. Ойкава одарил их любопытным взглядом, но ничего не сказал, пока они заходили вниз.* * *
Десять минут спустя Ойкава выяснил причину беспокойства Куроо. Бокуто старался на пушечный выстрел не подходить к стеклянному полу, и не заметить это было трудно. — Так, — сказал Ойкава, стоя рядом с ним, пока трое других капитанов с нездоровым восхищением уставились вниз через стеклянный пол, — ты запланировал наш подъем на Токийскую башню, а сам боишься высоты? — Я подумал, что вам понравится, — пробормотал Бокуто. Ушиджима перед ними присел на стеклянный пол, чтобы получше что-то рассмотреть. Бокуто словно с каждой секундой становилось все более не по себе. — У меня это с детства. Ойкава потрепал его по руке. — Все нормально. Тут ведь всего лишь метров сто пятьдесят? Бокуто издал звук умирающего павлина. Даичи осторожно ступал по стеклу, в восторге глядя себе под ноги. — Мы так высоко… — Испугался, Савамура? — спросил Куроо с той же улыбкой, с которой они чересчур дружелюбно пожимали друг другу руки перед матчами, будто в попытке сломать их. Даичи закатил глаза. — Еще чего. А вот за тебя я бы не ручался. — Ерунда, — пропел Куроо. — Да? А так сможешь? — Даичи усиленно затопал по стеклу и ободрительно что-то пробормотал самому себе за храбрость. Ушиджима уже вообще лежал, пытаясь как можно лучше разглядеть город. Куроо ухмыльнулся. — Это вызов? — встав покрепче, он довольно-таки высоко подпрыгнул и с громким стуком приземлился. Бокуто спрятал лицо в рукаве куртки Ойкавы и чуть захныкал. — Когда вы, парни, закончите меряться писюнами, — позвал их Ойкава, — нам надо еще на следующую палубу сходить. — Точно. Извини, — Даичи выглядел чуть пристыженным, но все равно еще раз топнул по стеклу. Куроо в ответ пихнул его в плечо. Ушиджима поднялся и стряхнул пыль с коленей, а потом заметил Бокуто. — Он в порядке? — Высоты боится, — объяснил Куроо, подходя поближе. Даичи выглядел тревожно. — Бокуто, ты тут протянешь? Мы можем спуститься, если хочешь. Я серьезно. — Все путем, — донесся приглушенный голос Бокуто через свитер Ойкавы. Его глубоко печальный тон голоса говорил об обратном. — А ведь внизу сказал, что с ним все будет нормально, — пробормотал Куроо. — Тупая сова. — Ему было бы легче, если бы вы трое не прыгали по стеклянному полу, — с солнечной улыбкой проинформировал их Ойкава. Они и впрямь сконфузились. Бокуто выглянул из-за рукава Ойкавы, его лицо было уже не такое бледное. — Серьезно, парни, я справлюсь! Просто к краю подходить не буду и все. — Если ты уверен, — сказал Даичи, которого его слова, судя по всему, нисколько не убедили.* * *
Несмотря на сомнения Даичи, Бокуто слово держал. На верхней палубе он держался поближе к центру, а остальные обходили периметр, и все было нормально. — Это так круто, — прошептал Даичи, когда они вчетвером притормозили у перил и уставились на запад. — Согласен, — прошептал в ответ Куроо. — Почему мы шепчемся? — театральным шепотом спросил Ушиджима, раз в десять громче своих друзей. — Не знаю, чувак, атмосфера, — еще тише прошептал Куроо. — Ладно, — ответил Ушиджима. — Вы можете хоть на минуту заткнуться? — нормальным голосом спросил Ойкава, который вертел в руках телефон. — Я пытаюсь сделать нормальный снимок для инстаграма. Под ними простирался Токио, здания которого поблескивали в солнечном свете. Это был город серебра и стекла, множества небоскребов, протягивающихся к небу, как тысячи маленьких гигантов, желающих коснуться солнца. На трассах роились машины, над крышами гремели самолеты, а по улицам шли люди — слишком маленькие, чтобы их можно было разглядеть с трех сотен метров, но они были где-то там и шли по своим делам, встречались друг с другом, учились, смеялись, дарили подарки, росли вместе. — Эй, я отсюда мой дом вижу! — воскликнул Куроо, указывая на один из пригородов на западе. Даичи добрых секунд десять пытался проследить за его пальцем, прежде чем понял, что Куроо шутил. Он нахмурился, глядя на него, но Куроо слишком радостно улыбнулся ему в ответ, чтобы злиться на него. — А где ты живешь, Куроо? — спросил Ушиджима. — Да там ничего особенного, — пожал плечами Куроо. — Дом маленький — один этаж, четыре комнаты, как раз для нас с мамой. Блин, а вот по своей кровати я буду скучать. Она намного больше и уютнее того дерьма, что предоставляют в университете. — А где ты будешь учиться? — поинтересовался Ойкава, убирая телефон в карман и подходя к своим друзьям у окна. — А я тебе не говорил? — Он поступает в университет Кейо! — крикнул Бокуто из центра комнаты. Куроо повернулся. — Бро, уверен, что не хочешь подойти? — спросил он. — Да не, все нормально! Вы там беседуйте! Ойкава покачал головой — энтузиазм Бокуто, нисколько не умалявшийся расстоянием, его умилял. — Кейо, серьезно? — спросил он, поворачиваясь обратно к Куроо. — Там же у них вроде научная школа. — Да, так и есть. — А что насчет твоего… — Ойкава притих, Куроо одарил его непонимающим взглядом. — Моего чего? — Твоего… не знаю. Шекспира. И архитектурных фактов. Я думал, ты пойдешь куда-нибудь в литературу или что-то подобное. — Ну, я бы с удовольствием, — признал Куроо. Он выдохнул на стекло, а потом нарисовал силуэт небоскреба пальцем. — Я хотел бы стать учителем, пойти куда-то в этом направлении. Но в программу, куда я очень хотел попасть, меня не приняли, а Кейо дали мне хорошую стипендию, и не знаю, мне химия тоже всегда казалось крутой, так что, — он пожал плечами и опустил руку, а рисунок померк так же быстро, как он его нарисовал. — У меня все сложится. Мгновение спустя Ойкава кивнул. — Коты всегда приземляются на лапы, верно? — Именно, — ухмыльнулся Куроо. — А что насчет тебя? Куда направишься? — Тсукуба, — ответил Ойкава. — Наверное, на юриста. Но меня пригласили. — Пригласили? Серьезно? Чувак, это круто, — Куроо протянул руку, чтобы стукнуться кулаками. Ойкава ответил на жест, ухмыляясь в ответ. — Ива-чан остается поближе к дому, и это стремно, но я уже весь в нетерпении. У них там сейчас есть связующий, входящий в десятку сильнейших в стране, но в следующем году он уже будет третьекурсником, так что я точно займу его место. — Определенно, — согласился Куроо. — Только себя не угробь в процессе. — Эй, меня тоже пригласили! — крикнул Бокуто. — Да вся округа и их коты знают, что тебя пригласили! — гаркнул в ответ Куроо. — Университет Чуо, лучший в стране, уничтожает другие университеты своей потрясностью… — О да! Ойкава крутанулся на месте. — Погоди, тебя пригласили в Чуо? Черт побери. — А то! — ответил Бокуто, лучезарно улыбаясь. Он подошел поближе к остальным, но по-прежнему осторожно избегал окон. Куроо закатил глаза. — Не подкармливай его эго. — Я буду подкармливать эго, кому захочу. — А как насчет моего? — спросил Ушиджима, возвращаясь с другой стороны палубы, где он рассматривал восточный пейзаж. Ойкава просто одарил его пронизывающим взглядом. — Разве твое эго еще нужно подкармливать, Ушивака? — спросил Бокуто. — Хотя, погоди… это была шутка. Ушиджима кивнул, и Бокуто зашелся восторгом. — Но ему и впрямь этого не требуется, — надул губы Ойкава. — Его пригласили в Джунтендо в качестве нового игрока первого состава. А он еще там даже не был! — Чувак! — воскликнул Бокуто. — Это же в Токио? Ушиджима в раздумьях наклонил голову набок. — Полагаю, что да. Бокуто широко ухмыльнулся и указал на себя. — Я буду учиться в Токио! — Класс, — сказал Ойкава, скрестив руки на груди. — Все будут учиться в Токио. Всех пригласили в качестве доигровщиков. Все такие крутые. — Тебя тоже пригласили, — сказал ему Ушиджима. — А я потерял свое место в Чуо, когда Шираторизава в прошлом году не попала на Национальные. — Ох, — сказал Ойкава. Бокуто поморщился. Ушиджима попросту выглянул в окно, глядя на безоблачное синее небо. — И все же, Джунтендо — это отлично, — чуть повысив голос, сказал Куроо. — У всех есть модные волейбольные стипендии, кроме меня и Даичи… Погодите, а где Даичи? — Он там, — указал Ушиджима. — Собак ищет или что-то такое. Они посмотрели в указанном направлении — разумеется, Даичи стоял и прижимался лицом к стеклу, внимательно оглядывая парк в трех сотнях метров под ними. — Ты отсюда собак не разглядишь, — сказал Ойкава, когда они подошли к нему. — С таким настроем, может, и не разглядел бы, — ответил Даичи, не отводя взгляда. — Даичи, ты своим глазам навредишь, — сказал Куроо. Ушиджима шагнул вперед, на несколько секунд прижал лицо к окну, а затем показал куда-то: — Вон одна. Даичи посмотрел туда, а потом издал нечто вроде тихого вскрика. — Да! Вон она! Какая хорошая собака! — По-моему, у лифта выдают бинокли, — сказал ему Ушиджима. Шестьдесят секунд спустя Ушиджима с Даичи разглядывали собаку через пару одолженных биноклей. — Ну, привет, — вслух сказал до нелепого довольный Даичи. Собака сидела рядом со своим улыбающимся седым владельцем, который внимательно и серьезно наблюдал за двумя малышами (вероятно, его внуками), играющими на площадке. — Кажется, это ротвейлер, — сказал Ушиджима. Собака была черная с желто-коричневыми пятнами. Она явно держала ухо востро, и пока они за ней наблюдали, она встала и подбежала к двум детям, решительно отпихивая их от большой игровой зоны-джунглей и сопровождая обратно к песочнице. — О-о-ох, — счастливо протянул Даичи. — Очень хорошая собака. — Можно мне посмотреть? — попросил Ушиджима, и Даичи передал ему бинокль. Пока Ушиджима осматривал собаку, Даичи укоризненно обратился к Куроо с Бокуто. — Поверить не могу, что вы не сказали мне, как много в Токио хороших собак. Если бы я знал, уже давно приехал бы. — Но теперь у тебя есть причина проведать меня с Ушивакой в следующем году! — воскликнул Бокуто. Даичи оторвал-таки взгляд от собаки и перевел его на Бокуто. — Ты в следующем году еще будешь в Токио? — Да, в университете Чуо. Меня пригласили! На волейбол! И Ушиваку тоже! — Бокуто, это невероятно! Молодец! Бокуто ухмыльнулся, чуть выпрямившись. Куроо практически чувствовал, как его эго распухло раза в два, и раздраженно закатил глаза, тем самым маскируя гордость, которую он испытывал за достижение своего друга. — Даичи, а где ты будешь учиться? — спросил он. Даичи повернулся обратно к окну. — Ох, я поступаю в университет Мияги — вы, наверное, о нем не слышали, это просто муниципальный университет нашей префектуры. Но у них там хороший факультет по бизнесу, и если я буду работать все четыре года, и летом тоже, тогда смогу себе это позволить. К тому же, Суга поступает туда же на педагогику, и мы планируем вместе снимать квартиру… Все остальные замолчали. Даичи повернулся к друзьям — они все осторожно избегали его взгляда, будто это были плохо запланированные прятки. — Ну что? — спросил он, поставив руки на пояс. — Неужто поступление в муниципальный университет так постыдно? Я знаю, что не такой хороший спортсмен, как вы, парни, но… — Нет, дело не в этом, — покачал головой Бокуто. — Тогда… в чем? Какое-то мгновение все молчали. На другой стороне палубы закричал ребенок о том, как высоко они забрались. — Мы тебе завидуем, — признался Ойкава. — Завидуете? — непонимающе повторил Даичи. — С чего вам… — Ты не уезжаешь далеко от дома, — пояснил Куроо. — От своей школы. — Ты сможешь приходить на матчи твоей команды, — добавил Бокуто, и тут подключился даже Ушиджима: — Ты будешь делить квартиру с Сугой, — он с нечитаемым выражением лица дергал брелок с Чоппером. — Ох, — беспомощно ответил Даичи. — Но я… я не поступлю в очень престижный университет, не буду играть в национальной сборной или… Ушиджима поднял голову и встретился взглядом с Даичи. — Это не всегда самое важное. — Жить со своим парнем… — мечтательно протянул Ойкава и затих. — Ты хоть представляешь, как классно это звучит? Вероятно, пройдут годы, прежде чем мы с Ива-чаном сможем себе это позволить. Даичи потер заднюю сторону шеи. — Не знаю, моих родителей это беспокоит. Они считают, что это не даст мне заводить друзей в колледже и еще что-то такое. Ойкава покачал головой. — Ерунда. — Да, — согласился Бокуто. — Полная. Ерунда. — Бро, но ты ведь остаешься с Акааши в одном городе? — уточнил Куроо. — Ты ведь не переезжаешь через полстраны. — Да, но все будет уже не так, — Бокуто повысил голос, как по переключателю. — Он сказал, что мы все равно сможем тренироваться вместе, но я буду стараться не отставать по урокам, а ему надо будет руководить командой, подавать заявления в университеты и… Что, если без него я не такой уж и хороший игрок? Не знаю, что, если меня затянет в мою хандру, и я не смогу из нее выкарабкаться? Или я буду ужасным асом для новой команды? А что, если… — Бро. Бро, — прервал его Куроо. — Иди сюда, — он похлопал по ближайшим перилам, и глаза Бокуто распахнулись. Он инстинктивно шагнул назад. — Что? — его голос источал панику. — Ты знаешь, что я… то есть, я в порядке, в порядке, но… Куроо покачал головой. — Иди сюда, — повторил он. Бокуто уставился на Куроо, а потом на окно. Его глаза были очень широко распахнуты. — Все нормально, — заверил его Даичи. — Стекло не сломается. Ойкава ухмыльнулся. — Серьезно, оно могло бы одолеть Ива-чана в армрестлинге, а ничто не может одолеть Ива-чана в армрестлинге. Бокуто сделал нерешительный шаг вперед и замер, будто парализованный. — Ты не обязан, если совсем не хочешь, — добавил Куроо, — но я хочу тебе кое-что показать. Ушиджима протянул ему руку. Бокуто взялся за нее. Он медленно зашагал вперед. Шаг. Два. Три. Двадцать — и вот уже Бокуто стоял у края, глядя под ноги и сжимая руку Ушиджимы в смертельной хватке, а потом медленно поднял лицо к стеклу. Его друзья обрадовались — Ойкава вскрикнул, Даичи захлопал, а Куроо похлопал лучшего друга по спине в потоке восторженных поздравлений. Даже Ушиджима пробормотал тихое: «Молодец». — Ладно, — сказал Бокуто, делая глубокий, дрожащий вдох и выдох. — Ладно. Что ты хотел мне показать? — Смотри, — сказал Куроо, указывая на окно. — Куда конкретно? — Смотри. И Бокуто посмотрел — на небоскребы под ними, миниатюрные деревья, парки размером с почтовую марку и бескрайнее синее небо, простиравшееся над всем этим. — Так… много всего, — сказал он. Куроо прочистил горло. — Когда-то Токио был самым большим городом в мире — в период Токугава. Ну, тогда он был еще Эдо, но тут жили миллион человек… — Куроо, никому не нужны твои дурацкие факты ботана, — сладко напомнил ему Ойкава. — Точно, — Куроо повернулся обратно к Бокуто, а потом указал на улицы в трехстах метрах от них. — К чему это я. Посмотри на всех этих людей. Бокуто на мгновение закрыл глаза, вдохнул, сжал руку Ушиджимы покрепче, а потом последовал указаниям. — Хорошо. Я… я смотрю. — Однажды, — сказал ему Куроо, — они все будут знать, кто ты такой. Бокуто прислонился к перилам, наблюдая, как крошечные люди внизу бегали по улицам. — Ты уверен? — Разумеется, уверен. Я тебе хоть когда-нибудь врал? — Да. Бро, вчера ты сказал… — Я тебе хоть когда-нибудь врал о чем-то важном? — Чувак, Fruit Ninja — это очень важно. Куроо одарил его многозначительным взглядом. — Ладно, нет, — сдался Бокуто. — И сейчас я не лгу, — сказал Куроо. — Ты будешь знаменит. Новая сенсация со времен чулок до бедер. Бокуто уставился на своего друга, а потом захихикал. — Чувак, ты такой гей. Куроо аж покраснел. — Ок, да, но не в этом… — Он прав, Бокуто, — вставил Ойкава. — Твои хэй-хэй-хэй однажды будут на каждом канале по телевизору. — И звуки твоих добивающих мяч до пола атак, — добавил Даичи, не желая отставать от остальных. Ушиджима кивнул, сжимая руку Бокуто. — Нас ждут самые большие в мире площадки. Бокуто по очереди оглядел всех своих друзей — а потом его лицо приняло несколько удивительное выражение, будто он и не осознавал, какое большое у него было сердце. — Я буду знаменит, — прошептал он. Бокуто сделал шаг к окну и прижал лоб к стеклу, а по его лицу расплылась веселая ухмылка. — Знаменит, парни. Даичи с улыбкой подошел поближе. — Мы все будем знамениты. — Знамениты и обалденно сексуальны, — сказал Куроо, встав рядом с Даичи. — Знамениты и непобедимы, — добавил Ушиджима, подходя к Бокуто с другой стороны. Ойкава завершил их ряд. — Нам все в ноги кланяться будут, — объявил он, раскинув руки в стороны с каким-то зловещим восторгом. Все косо на него посмотрели. Ойкава опустил руки. — Перебор? — Перебор, — подтвердил Даичи. Ойкава наклонился вперед, прижал лицо к стеклу и закрыл глаза. — Они не будут этого ожидать, но мы всех покорим, — прошептал он. Пятеро капитанов крепко стояли на вершине Токио — вершине мира — и смотрели на машины, поезда, людей и на город, гудящий под ними, как спящий дракон, практически готовый пробудиться. Несколько секунд, минут, часов прошли в молчании слишком важном для слов, а разговоры остальных туристов поблекли в фоновый шум. Наконец, желудок Бокуто разрушил всю атмосферу своим громким, требовательным урчанием. — Парни, — слезно позвал он. Те медленно вернулись с небес на землю, возвращаясь к реальности. Даичи первым отошел от окна и повернулся к друзьям. — Пора поесть? — спросил он. Все усиленно закивали.* * *
Столик был для них явно слишком маленький. Куроо, Бокуто и Ойкава теснились с одной стороны, а Даичи с Ушиджимой с другой. Ойкава был зажат между Куроо и углом их будки, и они были поглощены тихой, но яростной войной, заключавшейся в пихании друг друга локтями, с того момента, как сели. Ноги боролись за место под столом, руки чуть не сбивали стаканы с водой каждые пять секунд. Официантка раза три уже останавливалась и спрашивала, не хотели ли бы они пересесть за столик побольше, но те упорно настаивали, что все нормально. Когда Бокуто сбил бутылку соевого соуса на чистую белую скатерть, она просто вздохнула и молча добавила к их счету пять долларов. И будто одного их количества было недостаточно, капитаны были самой шумной компанией в ресторане. Они вскрикивали, собачились, а в какие-то моменты громко радовались. Никого вокруг даже не интересовало, по какому поводу. Оставив их на несколько минут, чтобы они изучили меню (и кроме Даичи этим никто не занялся), официантка снова подошла к ним, вытягивая из фартука карандаш с блокнотом и беспокойно оглядывая стол шумных подростков. — Итак, чего желаете? — спросила она, чуть повысив голос, чтобы ее услышали. — Парни, — позвал Даичи. — Парни! — Чувак, ты что, не видишь, у нас тут жизненно важный матч по армрестлингу! — сказал Бокуто. Ушиджима кивнул, даже не отвлекаясь от процесса: они с Бокуто испытывали друг друга. Тем временем Ойкава с Куроо позабыли про свою локтевую войну в углу и с каким-то странным рвением занялись раскрашиванием детского меню, которое кто-то оставил на их столе. — Так нельзя, облака надо оставить белыми, — настаивал Ойкава. — А что, если я хочу красные облака? — ответил Куроо. — На кой черт тебе сдались красные облака? Даичи посмотрел на официантку. Та пожала плечами. — Я могу подойти попозже, если что. — Не думаю, что это поможет, — ответил Даичи. — Давайте я… — он взял меню, быстро оглядел его и сказал: — Мы возьмем три порции пельменей, роллы с тунцом, калифорнию, миску эдамаме и пять мисок рамена — один с курицей, два со свининой, один с говядиной и один с креветками. Ох, и еще суп вонтон на всех. Официантка все записала и кивнула: — Займет около двадцати минут. — Хорошо. Спасибо, — с ловкостью, которой мог обладать только натренированный в приемах человек, Даичи собрал все меню с поглощенного хаосом стола и передал их официантке. Та отправилась на кухню, а остальные четверо капитанов уставились на Даичи. — Что? — Ты только что… заказал все за нас? — медленно спросил Ойкава. — Вас не дождешься, — ответил Даичи. Он откинулся назад и достал телефон — надо было ответить на сообщения Суги.* * *
— Так, нам надо оставить большие чаевые, — объявил Даичи. Весь стол был в грязной посуде: чашки из-под риса засунули в миски из-под рамена, а те поставили на тарелки из-под суши. Когда-то в них явно была еда, но вот куда она делась, сказать было сложно. Возможно, пятеро парней за столом провернули фокус исчезновения. Возможно, у них были бездонные желудки, с которыми они могли есть только раз в пять лет. А может быть, они были просто невероятно голодны. Нет, это слишком неправдоподобно. — Большие чаевые? — переспросил Ойкава. Даичи кивнул. — Большие чаевые. А вообще-то, не просто большие — огромные. — Как мои бицепсы? — спросил Бокуто. Даичи показал ему свое лучшее конкурентоспособное выражение лица. — Больше. — Но почему? — хотелось знать Куроо. — Неужели мы были грубыми посетителями? На ресторан опустились тучи. Послышались раскаты грома. Где-то поблизости затрещала молния. Хотя, подождите — все это просто отражалось на лице Даичи. Ойкава пискнул. Бокуто вскрикнул. Куроо попытался отъехать на стуле подальше, но вспомнил, что было некуда, а потому сполз по сиденью так, что над столом было видно только верхушку его головы. — Мы оставим огромные чаевые, — повторил Даичи. — Даичи, так вот что первогодки и второгодки Карасуно называют твоим режимом пугающего капитана? — спросил Ушиджима, едва отрывая взгляд от телефона. — Да, — сказал Даичи, достаточно удивленный, чтобы на мгновение выйти из этого своего режима. — А откуда ты знаешь? Ушиджима пожал плечами. — Я много чего знаю. — С этим не поспоришь, — Даичи потянулся за кошельком и тут заметил, как Куроо, Бокуто и Ойкава попытались смыться через другой вход. — Эй! Засранцы! А ну-ка возвращайтесь! — закричал он. — А ты нас заставь! — парировал Ойкава. Бокуто показал ему язык. Даичи одарил их злобным взглядом, а потом поднял руку с растопыренными пальцами. — Я сосчитаю от пяти, — сказал он. — И когда я скажу «один», мне нужно, чтобы вы трое стояли напротив с раскрытыми кошельками, готовые вложить минимум пятьсот йен в чаевые. Пять. Четыре. Три… Чаевые в итоге составили примерно семьдесят процентов от суммы их счета. Все работники ресторана, которые участвовали в их обслуживании, сочли такой расклад более-менее справедливым. И вот, несколько минут (и походов в туалет) спустя, капитаны вышли навстречу длинным солнечным лучам позднего дня; еда уже приятно осела в их желудках, а кошельки были значительно легче, чем с утра. — Куда теперь? — спросил Ойкава. Все посмотрели на Куроо. — И почему все сразу на меня стрелки переводят? — поинтересовался он. — Я вам не карта ходячая, просто парень, который знает кое-что о Токио. И истории искусства. Все продолжали смотреть на Куроо. — … вообще-то, тут есть рядом крутой мемориал, — признал он. — С маленьким парком. Возможно, там есть… еще собаки. Бокуто ухмыльнулся и похлопал друга по спине. — Я знал, что мы можем на тебя рассчитывать, бро. — Веди, — беззаботно сказал Ойкава, и Куроо повел.* * *
— Что это за здание такое? – спросил Даичи. — Не знаю, но выглядит чертовски круто, — ответил Бокуто. — Он не тебя спрашивал, — добавил Ушиджима. Капитаны стояли в начале бетонной аллеи, которая вела к фасаду здания, выглядевшего так, будто кто-то взял буддистский храм, растянул его и добавил еще несколько ступ сверху. У него было несколько светло-зеленых крыш: первая была низко и закручивалась, как усы, две следующие были поострее, построенные друг на друге. По бокам от входа стояли прямоугольные колонны и маленькие статуи. А позади здания цвела роща сакуры, ветви которой виднелись даже издалека. — Ох, как круто, — сказал Куроо. — Я тут уже давно не был — с тех пор, как только узнал про это место, — он радостно направился ко входу. Бокуто с Ойкавой помедленнее следовали за ним. Ушиджима склонил голову, осматривая здания. — Немного на лицо похоже, — поделился своими наблюдениями он. — Не вижу, — сказал Даичи. — Смотри, — указал Ушиджима. — Вон глаза, а это нос, а это очень большие усы. Даичи наклонил голову и вернул ее в нормально положение. — Кажется, понял. Злое какое-то лицо. — Парни! — крикнул Куроо около лестницы, ведущей ко входу. — Пошли! Даичи с Ушиджимой еще несколько секунд смотрели на строгое лицо здания, а потом поспешили за остальными. — Это, — сказал Куроо, распростав руки, — мемориал землетрясения Канто. Вы ведь знаете, что это за землетрясение Канто, верно? — Огромное землетрясение в Токио в двадцатых годах, послужило причиной множества пожаров, погибли миллионы людей, — будто наизусть проскандировал Ойкава. — Все о нем знают. Куроо кивнул. — Просто хотел удостовериться. — Ты считаешь нас необразованными? — потребовал ответа Даичи. — Возможно, — пожал плечами Куроо и продолжил. — Очевидно, это мемориал землетрясения. Он построен на месте старого склада, куда пошли куча людей, считая, что это спасет их от пожаров — они ошибались. Мемориал в их память был построен Ито Чутой, очень крутым архитектором того времени. Он изучал архитектуру Восточной Азии — японскую, китайскую, индийскую и прочую — и сделал это здание как бы не репликой, а имитацией буддистских храмов в Японии: об этом говорят те крыши и еще пагода. Вот только здание построено на мощном бетоне, а не из дерева, как храмы. Бетон был необходим для устойчивости против землетрясений. Представляете, если бы землетрясение уничтожило мемориал в память жертв землетрясения? Не очень-то хорошо для рекламы. А вот что круто — по крайней мере, я так считаю, — это то, что план этого здания также основан на готическом кафедральном… Куроо хотел жестами подтвердить свои слова и внезапно осознал, что его аудитория его покинула. Он повернулся и в последний момент заметил, как Ушиджима заходил в мемориал. — Никто в эти дни не ценит гуманитарные науки, — пробормотал он, а потом прыжками преодолел ступеньки и вошел внутрь. Там мемориал кардинальным образом отличался от своего внешнего образа: колонны были толще и округлее, пол был выложен плиткой, а освещение выглядело так, будто принадлежало какому-то европейскому городку периода индустриальной революции. Но никто из остальных капитанов внимание на это не обращал — они все собрались у брошюры, которую Даичи приобрел у гида. — Думаю, мы можем либо пойти в музей или погулять снаружи, — говорил он. Ойкава поднял голову, заметил Куроо и позвал его. — Эй! Ты ошибся! Тут написано, что это мемориал жертвам бомбежек Второй мировой войны! Куроо нахмурился. — Мемориал может служить нескольким событиям. Ойкава пожал плечами. — Неважно. Давай сюда и помоги нам решить, что делать. — Мы могли бы сходить в музей, а потом погулять, если станет скучно, — предложил Бокуто. — Музеи информативные, а не скучные, — сказал Ушиджима. — Они информативные, а еще скучные, — поправил его Бокуто. Ушиджима подумал, а затем кивнул. — Ладно. Тогда сейчас в музей, потом на улицу. — Я не против, если мы потом сможем увидеть собак, — согласился Даичи. — Парни, это ведь такое крутое здание, — практически заныл Куроо. Даичи уставился на него. — Но что же насчет… собак. Куроо подавил желание удариться головой о колонну. — Подожди. Куроо, — Ойкава так резко остановился на выходе из комнаты, что Бокуто врезался в него. — Да? — Что… это? — «Что» что? Ойкава показал, куда надо. Куроо прищурился, глядя в направлении его пальца — там было что-то над входом, откуда они пришли. Какой-то маленький огонек, вот только это был не просто огонек. Его держало во рту какое-то каменное… создание. — Похоже на маленькое животное, — сказал Бокуто. — Вроде совы. Думаешь, это сова? — Это определенно не сова, — ответил Даичи. — Жаль, у нас уже нет с собой бинокля. Ушиджима поднял телефон, сфотографировал животное и увеличил картинку. Остальные ждали, затаив дыхание, пока он закончит свой осмотр. — Это трубкозуб, — наконец, объявил он. — Чего? — одновременно спросили четыре голоса. — Трубкозуб. Млекопитающее. По-моему, в Африке живет. Мы как-то про него читали на истории. Не помню, зачем. Ойкава посмотрел на Куроо. — Итак, наш эксперт по архитектуре, какого хрена трубкозуб забыл в мемориале жертвам великого землетрясения Канто? — Ну, думаю… — начал Куроо, и все обратили взгляды на него. — Думаю. Эм. Я думаю, — он провел руками по волосам, еще больше испортив свою прическу. — Вообще нахер понятия не имею. — Да! — обрадовался Бокуто. — Давайте просто… пойдем в музей, — сказал Даичи.* * *
Музей был не такой скучный, как они боялись, но и особо развлекательным тоже не был. Почему-то капитаны сразу не осознали, что мемориал был посвящен жертвам великого землетрясения Канто и налетам на Токио, а это значило мемориал тысячам людей, которые погибли при жутких, трагических обстоятельствах. Они вышли обратно в уже не такой яркий солнечный свет отчасти полные ужаса, отчасти опечаленные, а отчасти готовые что-нибудь ударить. А в случае Бокуто — готовые что-то с этим делать. Безо всякого предупреждения он закричал: — Эй, парни, зацените! Бокуто было пробежал по каменной аллее, резко остановился у газона и рухнул на спину. Куроо подбежал к нему. — Бро, ты в порядке? Бокуто усмехнулся ему. — Все путем. Я тут просто. Лежу на земле. Протягиваю ноги к небу. — Никуда ты свои ноги не протягиваешь, — сказал ему Куроо. Бокуто тут же вытянул ноги наверх. — Теперь протягиваю. Куроо задержался на нем взглядом, а потом лег рядом и сделал то же самое. — Да! — обрадовался Бокуто. — Наконец, дождались! Задирать ноги — это новый оранжевый! — Вполне уверен, что там не так говорится, — сказал Ойкава, но тоже прилег рядом и вытянул ноги так высоко, как смог — узкие джинсы сильно ограничивали диапазон его движений. — Даичи, присоединяйся! — воскликнул Бокуто, указывая ногой на вышеупомянутого капитана. — Ты лучший для задирания ног! — Ты мне уже это говорил, — сказал Даичи. — Поэтому я прав! Давай! Даичи огляделся, будто напоминая себе, что он находился в общественном месте, где его могли увидеть незнакомцы и счесть плохим влиянием на детей — но он тут же напомнил себе, что скорее всего, этих незнакомцев он больше никогда в жизни и не увидит. — Ладно, — он прилег и поднял обе ноги, глядя, как гладко шевелились под кожей мышцы. — Выпендрежник, — сказал Ойкава. Даичи только задрал ноги повыше. Ушиджима достал телефон, покликал по экрану, а потом молча присоединился к остальным. — Даже как-то приятно, — признал Даичи, и они погрузились в молчание, наслаждаясь ощущениями. Их ноги наслаждались прохладным воздухом, ветром и свободой где-то с минуту, но поочередно все вынуждены были опуститься, когда не выдерживали мышцы. Ноги Даичи продержались дольше всех, но даже бедра достаточно сильные, чтобы привести Карасуно к победе, не были неуязвимыми. — Не говори Хинате, что мне пришлось опустить ноги, — попросил Даичи Бокуто. Тот рассмеялся. — Как скажешь. — Мы с Сатори как-то так делали, — внезапно сказал Ушиджима. — Что делали? Ноги задирали? — спросил Бокуто. — Да, — ответил Ушиджима. — Не совсем так, но похоже. Иногда после тренировок. Или когда мы вместе ходили на длинные пробежки. Мы ложились на спину и растягивались. И иногда беседовали. — Как там у вас дела с Сатори? — спросил Даичи. — Ты о нем не так часто рассказываешь. Ушиджима пожал плечами, чувствуя колючую траву под спиной. — Мы гуляем. Беседуем. Иногда занимаемся сексом. Все нормально. — Звучит и впрямь, как в сказке, — согласился Бокуто. — Но вы ведь не… не в один университет идете, да? Выдержав паузу, Ушиджима ответил: — Не в один. Он отправляется на Хоккайдо учиться журналистике. Говорит, что будет потом писать про все мои игры. — Ох, он в этом отлично проявит себя! — воскликнул Бокуто. — У него такие смешные высказывания. — Ты прав. Но думаю, я буду по нему скучать. — Думаешь? — осторожно спросил Даичи. Ушиджима поднял ногу сантиметров на тридцать, а потом положил обратно. — Думаю. Я буду скучать по нашим разговорам. Есть телефон, скайп и снэпчат, но это все равно не то же самое. — Погоди-погоди, — Ойкава сел и уставился на Ушиджиму. — Снэпчат? — Да? — сказал Ушиджима. — Тебе кажется странным, что я им пользуюсь? — Это немного неожиданно, — пояснил Куроо. — Но у меня действительно только один контакт. — Кто, Тендо? — поинтересовался Бокуто. — Да. У нас там… как это называется… поток? Поток в двести тридцать восемь дней. Глаза Ойкавы распахнулись и стали напоминать блюдца. — Погоди… так ты весь день… когда доставал телефон… ты снэпчатился с Тендо? — Да, — ответил Ушиджима. — А еще я сохранял фотографии и видео. Для будущих поколений, как говорит Бокуто. Даичи вскочил на ноги и пулей помчался по аллее. — Я что-то не то сказал? — непонимающе спросил Ушиджима. — СОБАКА! — крикнул Даичи через плечо. — Только она уходит! Бокуто ахнул, а потом с лежачей позиции ринулся в спринт. — О БОЖЕ ГДЕ. — Я бы тоже хотел знать, — сказал Ушиджима. Он встал и более степенно побежал за ними, снимая двух бегунов впереди. Ойкава посмотрел на Куроо. Куроо посмотрел на Ойкаву. Ойкава пожал плечами, будто говоря: «Разве у нас есть выбор?» Они тоже поднялись и пошли по аллее за своими друзьями.* * *
19:19 твой любимый лолкот хотел бы добавить вас в контакты. Вы и твой любимый лолкот теперь контакты на скайпе! твой любимый лолкот: СУГА подсласти меня: куроо? твой любимый лолкот отправил видео твой любимый лолкот: ПОСМОТРИ НА СВОЕГО БФ твой любимый лолкот: КАКОЙ БОТАН подсласти меня: куроо это же собака D: твой любимый лолкот: ДАИЧИ ВЫХОДИТ ИЗ СЕБЯ ИЗ-ЗА СОБАКИ –бокуто твой любимый лолкот: ЭТО Я ПОТОМУ ЧТО КУРОО ТЕПЕРЬ ТОЖЕ ВЫХОДИТ ИЗ СЕБЯ ИЗ-ЗА СОБАКИ –бокуто твой любимый лолкот: ОК ПОПКОРН ОЙКАВА Я ТОЖЕ ХОЧУ ПОЙТИ ПОГЛАДИТЬ СОБАКУ твой любимый лолкот: привееееееет, бодрячок-кун подсласти меня: ах…ойкава… твой любимый лолкот: ты знал, что ник даичи в скайпе — Мистер Сугавара Даичи подсласти меня: ЧТ подсласти меня: Я подсласти меня: МНЕ НАДО ИДТИ твой любимый лолкот: хехехе 19:24 твой любимый лолкот переименовал беседу в #спаситесугаварукоуши2k16 Собака была прекрасным спаниелем с шелковистой, белой и шоколадно-коричневой шерстью и большими карими глазами, которые выглядели так, будто способны на одну только любовь. К сожалению, как компания скоро выяснила, на внешности все и заканчивалось. Животное было раздражительным и надменным, и хотя девочка с остро зачесанными прядями волос, являвшаяся его хозяйкой, разрешила погладить его, Митсуи-чану они были и даром не нужны. Но Даичи был человеком принципа на миссии, и он быстро определил, что пес успокаивался и даже становился дружелюбным, когда его поднимали на руки. — Он любит, когда его держат, — пояснила девочка. — Он ленивый, а когда его берут на руки, то ему не нужно самому никуда ходить. — Он такой гладкий, — восхищенно заметил Даичи, поглаживая мордочку Митсуи и не замечая, как Куроо снимает видео; последующая возня с телефоном тоже прошла мимо него. Ушиджима присоединился к нему и тоже начал гладить длинные, мягкие уши пса, а затем и Куроо, а затем и Бокуто, а сам Ойкава занялся телефоном Куроо. Митсуи купался во внимании, положив подбородок на плечо Даичи. — Он тот еще маленький засранец, — радостно выдала девочка. — Не променяла бы его ни за что на свете. — Ойкава, иди погладь собаку, — позвал Куроо через плечо. Ойкава подошел и положил телефон Куроо ему в карман, зарабатывая выразительные жесты бровями, но тут шарахнулся от собаки. — Спасибо, но я не собираюсь пачкаться в том, в чем бы он там ни валялся. — Нонсенс, — возмущенно сказал Даичи. — Посмотри, какой он чистый. Ты хороший пес, Митсуи, — добавил он собаке. Но Ойкаву было не переубедить, а хозяйка Митсуи вскоре уже явно хотела пойти дальше. Даичи осторожно опустил пса на землю, поблагодарил его, а потом и сдвинул с места всю их группу. По пути к их мопедам, Даичи громко, счастливо вздохнул. — Весело тебе, Даичи? — умиленно спросил Куроо. — Тут просто было так много хороших собак, — пояснил ошеломленный Даичи. Он вытащил телефон из кармана, чтобы проверить уведомления из группового чата, которые пришли во время его встречи с собакой, и нахмурился, глядя на экран. — «Спасите Сугавару Коуши 2-ка-16»? И что это значит? — Ничего, ничего, — обнадежил его Ойкава.* * *
На входе в магазин мороженого Бокуто с Ойкавой оживленно спорили. — Бро, для мороженого погода всегда подходящая! — Нет, а что насчет холодных дней, когда ты пытаешься вынуть его из упаковки и отмораживаешь руки? — возразил Ойкава. — Если ты позволишь такой ерунде не дать себе поесть мороженого, то ты вообще мороженого не достоин, — настаивал Бокуто. Куроо с Даичи обменялись взглядами и молча решили дать им обоим выговориться. — А если твои пальцы слишком окоченели, чтобы съесть еще мороженого? — Ладно, аргумент принят, — признал Бокуто, когда они подходили к кассе. — Но можно ведь остаться внутри? — Но мы-то пойдем на улицу! У нас нет времени тут оставаться, помнишь? И уже темно! — Ойкава подошел заказать первым. — Эм, средний ванильный рожок в мягкой подаче. Спасибо. П/П: на английском называется soft serve, на русском иногда «мягкое мороженое» или «софуто-куриму». — Мягкая подача, а? — спросил Куроо, явно довольный своим каламбуром. Ойкава нахмурился в ответ. — Умолкни. — Нет, нет, тебе идет, — прервал их Ушиджима. Куроо хохотнул над негодующим выражением лица Ойкавы, а потом протянул Ушиджиме руку, чтобы тот дал ему пять. Ушиджима пару секунд ее рассматривал, а потом аккуратно хлопнул по ней. Даичи попросил средний мятный рожок с шоколадной крошкой — «Он меня освежает», пояснил он, на что Ойкава показательно закатил глаза, — а Бокуто амбициозно заказал самое большое блюдо из меню, огромный сандей на четверых. — Ты уверен, что доешь? — обеспокоенно спросил Даичи, пока Куроо заказывал клубничный молочный коктейль. — Знаешь, похоже, у тебя глаза больше желудка. — Физиологически невозможно, — сказал Ушиджима через плечо. — Большой кофейный рожок с вафлей, пожалуйста. — Ты недооцениваешь мой желудок, Даичи, — с уверенной ухмылкой сказал Бокуто. — Верь в меня. Примерно десять минут спустя Бокуто стонал и лежал ничком на тротуаре, пока две трети сандэй переваривались у него в желудке, а третья таяла на тарелке рядом. Куроо присел рядом, сочувственно хлопая его по спине. — Ничего, бро. Ты отважно сражался. — Это карма, — сказал Ойкава. — Потому что ты пытался съесть его снаружи на холоде. — Ойкава, не будь таким врединой, — упрекнул его Куроо, и тут же с довольной ухмылкой предложил: — Бро, хочешь моего коктейля? Бокуто посмотрел на него, как собака, к нёбу которой прилип кусок арахисового масла. — Не сейчас, бро. Их прервало громкое «БЛЯТЬ!» от направления Даичи, и они с удивлением подняли головы и увидели мятное мороженое с шоколадной крошкой, размазанное по его джинсам. — Даичи, это ты пролил, что ли? — спросил Куроо. — Надо же, папа, как безответственно, — вставил Ойкава, и Даичи покраснел. — Я удивился, ладно! Там была… Куроо, ты что, меня фотографируешь?! 19:39 твой любимый лолкот: савамура даичи проливший на себя мороженое — задокументировано для будущих поколений твой любимый лолкот отправил изображение УХУХУ: БРО Мистер Сугавара Даичи: Я ТЕБЯ ПРИКОНЧУ. Мистер Сугавара Даичи: После того, как поглажу ту собаку. Ойкава прочитал сообщения, долизывая свой рожок, и недоуменно огляделся. — Собаку? Но Даичи уже не было поблизости. Ойкава посмотрел вперед, напрягся при виде животного и поспешил следом. Бокуто, Куроо и Ушиджима шли за ним. — Даичи, это питбуль. Даичи… эй, подожди… — Можно мне поздороваться с вашей собакой? — спросил Даичи у хозяйки, высокой женщины в спортивном костюме и со стрижкой-андеркат. Она казалась удивленной, но дала разрешение. — Даичи, — нервно позвал Куроо, когда Даичи присел на колени на тротуар перед мускулистой коричневой собакой. — Знаю, ты любишь собак, но гладить эту, возможно, не лучшая идея. Даичи замер. — Почему? — Э, это ведь питбуль? Они довольно агрессивные, чтоб ты знал. — Не думаю, — мягко сказал он. — Она выглядит пугающей, но посмотри в ее глаза — видишь, какие они теплые и дружелюбные? Думаю, она добрая. — Или ты просто безнадежный романтик, — предположил Ойкава. — Да ладно, дай ей шанс, — убеждал его Даичи и медленно протянул левую руку питбулю. Она нагнула свою мощную шею, осматривая Даичи умными глазами, а потом нежно уткнулась мордочкой ему в ладонь и дыхнула в руку. — О-о-ох, — прошептал Даичи. Он почесал собаку за ухом, и та зажмурилась от удовольствия. Она потерлась головой о руки Даичи, и тот зачесал ее посильнее, что-то бормоча ей. — Поверить не могу, — сказал Ойкава Куроо, и тот кивнул в знак согласия. Бокуто с интересом за всем этим наблюдал. — Она очень дружелюбная, правда? Женщина, держащая поводок, слегка рассмеялась. — Большинство людей ее боятся, но на самом деле она просто счастливая пухляшка. — Как ее зовут? — спросил Бокуто, присев на тротуар, и начал гладить бок собаки. — Санни, — ответила женщина. П/П: Санни (Sunny) — Солнечная. — Санни, — повторил Бокуто и сильно зачесал спину питбуля. Хвост Санни застучал по тротуару. Ушиджима присоединился к ним, передвигаясь удивительно тихо для своих размеров, и начал гладить ее с другой стороны. — Ты как сосиска на лапах, — серьезно сказал Ушиджима Санни. Хвост застучал еще сильнее. — И лапы у тебя тоже сосиски. — Ты прав, бро! — восторженно выдал Бокуто. Ойкава с Куроо, единственные, не участвовавшие в этом действе, посмотрели на троих счастливых друзей, собравшихся вокруг не менее счастливого питбуля, а потом друг на друга. — Наверное, в каком-то плане это все-таки мило, — наконец, ворчливо признал Ойкава. — Бро, это же охренеть как прелестно, — поправил его Куроо. — Пошли давай. — Ладно, ладно, — они подошли к собаке и остальным капитанам, присаживаясь у единственного свободного места — ее крестца. — Нам достается задница? — пробормотал Куроо, пока Санни молотила хвостом по бокам. Тем не менее, он с нарастающим энтузиазмом начал гладить ее по спине. — Довольствуйся оставшимся, бро. Спустя несколько минут поглаживаний и восторга Санни, женщина, которая с нежностью за всем этим наблюдала, прочистила горло и извиняющимся тоном проинформировала их, что ей еще надо было вернуться домой и приготовить ужин для семьи. Все вошли в ее положение, как следует попрощались с Санни и поблагодарили хозяйку. Пятеро капитанов стояли и вытягивали спины, потрескивая костями, и каждый хоть немного да улыбался. — Она была очень хорошей собакой, — сказал Даичи. — Возможно, лучшей за весь день. — М-м, — согласился Ушиджима. Компания направилась обратно к мопедам, медленно, но верно. — Жаль, что ей пришлось уйти на ужин, — сокрушался Бокуто. — Она такая хорошая. — Уже серьезно время ужина? — спросил Ойкава. Бокуто поднял свои часы на уровень глаз Ойкавы. — Твою ж мать, уже восемь часов? Как быстро. — Просто тебе с нами весело, бро. — Да, — согласился Ойкава, в кои-то веки даже не возразив. Куроо слегка нахмурился. — Даичи, на какое время ты говорил у вас билеты домой? — Э, сейчас проверю, — Даичи вытянул кошелек и прищурился, глядя на билет. — Восемь… пятнадцать. На мгновение воцарилась могильная тишина. Куроо с Даичи уставились друг на друга. — Твою мать, — сказал Даичи, и они рванули к мопедам. На этот раз Даичи не жаловался на езду Куроо, и даже Бокуто несколько раз проезжал на желтый свет. Они припарковались рядом с станцией в 8:10, потом рванули через станцию: мимо ресторанов, магазинов и мешающихся прохожих, мимо людей, вокруг людей и через людей (в какой-то момент Бокуто перепрыгнул через маленькую девочку, что явно было опасно); затем понеслись вверх по лестнице, вниз по лестнице и через коридоры, пробиваясь как можно быстрее, будто это был последний волейбольный матч в их жизни — и, тяжело дышащие, они прибыли на платформу в 8:13. Поезд еще стоял, пока последние пассажиры занимали свои места, и Ойкава метнулся к двери. По крайней мере, он попытался метнуться к двери и сделал буквально пару шагов, но тут рука, достойная Франкенкапитана, обернулась вокруг его талии. — Не так быстро, — крикнул Бокуто ему в ухо, радостно игнорируя попытки Ойкавы вырваться. — Без обнимашек вы никуда не поедете! — Если ты меня не опустишь, я вообще могу не уехать… — Ш-ш-ш, — сказал ему Бокуто. — Парни, давайте сюда, — добавил он остальным. Первым присоединился Куроо, сдавливая Ойкаву между собой и своим лучшим другом, потом Ушиджима, и затем, наконец, Даичи, который сжал их всех вместе покрепче. Ойкава сначала корчился, но вскоре смирился со своей судьбой и расслабился. В теплом объятии четырех хороших друзей раздражение испарялось само собой. — Только не заплачь опять, — сказал Куроо где-то над головой Ойкавы. — Я не плачу… — Ойкава попытался шлепнуть Куроо, но он находился слишком близко к нему, и круг капитанов даже чуть расслабился от смеха. Он был заразителен, и несмотря на все свои усилия, Ойкава сам невольно засмеялся вместе с ними. Они медленно разошлись, счастливые, и как раз расслышали последний сигнал, сигнализирующий закрытие дверей. Компания разразилась неистовыми ругательствами, и Ойкава ринулся к закрывающейся двери. Он тронул было ручку, но было слишком поздно — поезд был уже на ходу, набрал скорость и исчез в тоннеле, оставив пятерых парней на платформе. — Блять, — выдал Куроо, что отлично подводило итог сложившейся ситуации. — Пошли к кассе, — сказал Даичи, уже уходя с платформы. — Купим билеты на следующий поезд. Скучающий подросток за кассой быстро сокрушила их надежды. — Поезд по линии Мияги ходит только раз в два часа, — сказала она им. — Это был последний на сегодня. — На сегодня? — Завтра в 8:15 утра пойдет следующий. Извините, — добавила она, заметив их страдальческие лица, — это не очень популярное направление. Даичи вежливо ее отблагодарил, а потом они отошли в сторонку и собрались в кружок в центре станции. Ойкава выглядел так, будто у него руки чесались прибить кого-нибудь, да и Даичи казался не сильно обрадованным. Какое-то время все молчали. Наконец, Куроо нарушил тишину. — Ну, тогда, — сказал он, — переночуем у меня?* * *
27 марта 2016 12:02 твой любимый лолкот: эй парни вы наверное еще едете домой твой любимый лолкот: я посмотрел на фотки мамы и фотограф из нее никакой, простите твой любимый лолкот: они все какие-то размытые твой любимый лолкот: а вот эта случайная вышла неплохо твой любимый лолкот отправил изображение — Эй, Ойкава… ох, он заснул? Ушиджима, можешь его разбудить? — Хорошо, — Ушиджима осторожно потряс Ойкаву, который снова спал у него на плече, но на этот раз намеренно. Ойкава зашевелился, зевнул и проморгался, выпрямляясь в сиденье. — Что такое? — спросил он сонным голосом. — Мы дома? Даичи протянул телефон. — Куроо отправил фотографию, — Ойкава взял телефон и чуть наклонил его, чтобы Ушиджиме тоже было видно. — Ох, а это мило, — сказал Ойкава. Ушиджима издал одобрительный звук. — Очень мило. — Думаешь, стоит распечатать маленькую копию мне в кошелек? — спросил Даичи. — Это было бы очень по-отцовски с твоей стороны, — заметил Ушиджима. — Значит… да? — Определенно. На фотографии были пятеро капитанов, которые теснились между диваном и низким столиком гостиной Куроо. Бокуто стоял по центру, улыбаясь от уха до уха, и правая его рука была под плечом Куроо, а левая — Ойкавы. Куроо ухмылялся Ойкаве, слегка приобняв правой рукой Даичи за плечи. Ойкава левой рукой показывал символ мира, но неосознанно отвел ее в сторону, так как был слишком занят, корча нелепую рожу в сторону Куроо. Справа от Куроо Даичи наклонялся поближе, чтобы упрекнуть их с наполовину любящим, наполовину раздраженным выражением лица. Слева от Ойкавы правая рука Ушиджимы умудрилась достать до плеч и Ойкавы, и Бокуто, а левой он (более успешно) показывал символ мира и улыбался своей теплой улыбкой, а в его глазах сияло искреннее счастье. А у ног Куроо и Бокуто стояла картонная написанная вручную табличка с надписью: