Squama

Белые пенистые барашки достигают самых пяток, когда Диппер сидит на песке и разглядывает поверхность моря. Блики солнечными зайчиками скачут, отражаясь и преломляясь, а он лишь берет с берега гальку и швыряет куда подальше. Диппер часто приходит сюда, наверное, чаще, чем надо было. И слышит за несколько десятков метров от себя всплески быстрее, чем того требовалось. Он любит пересчитывать каждую чешуйку на хвосте русала, но сбивается на втором-третьем ряду – впрочем, даже сам парень не удивлен уже. Сложно сосредоточиться на точном подсчете сверкающих на солнце пластинок, когда его компаньон то и дело окунает хвост в воду и смеется, видя разочарование на лице. Они зеленые такие, полупрозрачные, в тон морским водорослям, что выносит порой на берег. Под цвет лепестков подводных растений, которые часто задевает Диппер ногами. Мермандо увлекает все глубже и глубже. Конечно, Пайнсу бы схватиться за его жабры да тряхнуть хорошенько, потому что его легкие уже опустели, а уши наливаются кровью. Но русал лишь обвивает руками его тонкую талию и тянет на дно его, целуя так, будто в последний раз видятся. Будто ребра Диппера не сковывает давление, и будто тот забыл, что он все же человек, которому дышать просто необходимо. Пузырьки вокруг сейчас кажутся Дипперу спасательными кругами, что заберут его с собой. В глазах темнеет, и русал выныривает на поверхность, проводя аккуратными тонкими пальцами по слегка растрепавшимся прядям. Диппер хватает ртом воздух, кашляет громко, жмурится и трет глаза от морской воды. Песок впивается в икры, а на губах явственный привкус соли. Мермандо проводит руками по коротким и кудрявым волосам своего гостя, замирает так удивленно, словно в жизни своей ничего не видел диковиннее. Не могут быть у существа такие, они же длинные должны быть, лоснящиеся и идеальные, как у самого русала. На этот раз смеется Диппер, подгибая коленки под себя и наклоняясь так близко к воде, что от кончика носа в стороны расходятся ровные колеблющиеся круги. Мермандо часто бренчит ему что-то на гитаре, подпевает что-то, пытаясь скрыть стыдливый румянец на смуглой коже, но Диппер лишь благодарно кивает и разглядывает найденное на пляжном берегу стеклышко. У него очень красивый голос, кулон на шее и выпирающие ключицы, которых так часто любит касаться Пайнс, находясь в катастрофической близи от существа. От монстра, чудовища небывалого, рыбы наполовину, и бежать бы мальчишке следовало, да только молчит он. Смотрит на блики уходящего за горизонт солнца и внимает аккордам намокшего инструмента. Возможно, Диппер не так часто бывает теперь дома, а когда бывает, то не обращает внимания на ворчание сестренки, возможно, он любит лунную дорожку наблюдать в тихих колебаниях волн, возможно, он и вовсе пропал бы навеки на пляже. Но он лишь отмахивается от ненужных таких сейчас мыслей. Морские глубины любят принимать его в свои ледяные объятия, и Диппер приветствует их, поддевая ногтем зеленую чешую. Он угощает его крекерами и приносит полюбившиеся сандвичи, когда Мермандо сидит на огромном камне и рассказывает ему о красотах подводных кораллов и жителей, что обитают там. О слишком холодном илистом дне и величественных скалах, настолько огромных, что дух захватывает. Обещает покатать его на дельфине – старом друге, не иначе, - обещает принести в следующий раз жемчужину и самую большую ракушку, которую найдет, но Пайнс лишь тихо фыркает – у русалов слишком короткая память, чтобы помнить о данных когда-то словах и маленьких девочках. У русалов очень плохая память на существ женского пола человеческого рода, потому что на вопросы о Мэйбл он лишь удивленно смотрит пронзительно голубыми глазами и пожимает плечами. Диппер же думает, что так намного лучше. И Мермандо, наверное, думает так же.