***
— В темном квартале снова был найден труп. Полиция в замешательстве. Никаких улик на месте преступления не было найдено. Все происходящее покрыто тайной. Не стоит забывать, что это не первый случай, когда мертвых людей находят в темном квартале. В этот раз жертвой убийцы стал знаменитый бизнесмен Джон Свитс. Всех жертв объединяет то, что они… — голос ведущего затих, а я с удовольствием положила пульт на стол и откинулась на спинку кресла, потягивая чай. Все эти происшествия не были для меня новшеством. Я уже давно смерилась с тем, что мир не то розово—белое пятно, которое я рисовала себе в детстве. Все то, что когда-то мне виделось в его рассказах и в мечтах, ужасно далеко от истины. В реальном мире не бывает фей и волшебных существ, да и добро тут явно часто проигрывает злу. Конечно, я не сразу сняла свои розовые очки и продолжала какое-то время жить иллюзией, но постепенно я поняла, что многие люди гнилые, а сам мир — это лишь что-то огромное, что никто не может охватить или покорить, и поэтому он ставит нам очередные преграды на пути, заставляя падать и снова подниматься. Многие мне говорят, что жизнь — это кошмар, что лучше бы было умереть. Однако я знаю, каково висеть одним волоском от смерти. И я скажу вам, да, этот мир далеко не тот идеал, что я себе представляла, он в принципе даже ни капельки не похож, но в нем тоже есть прекрасные вещи. Ты можешь ходить, смеяться, дарить людям радость и видеть их улыбки, делать так, чтобы добро хоть маленькими крупицами жило в этой Вселенной. А все те люди, что так беспечно размышляют о смерти, никогда просто ее не видели и в помине. Мне до сих пор порой мерещится ее лицо без глазниц и костяной палец, что зовет меня за собой. Такого я бы не пожелала никому, но ежедневно эта черная госпожа уносит миллионы жизней с этой планеты просто потому, что их срок вышел. Когда я хотела уже было встать и отнести чашку на кухню, зазвонил телефон. Я глянула на экран, на нем большими буквами высвечивалось «Зейра» — имя моей лучшей подруги и главной забияки на всех вечеринках. — Мавис у аппарата, — отозвалась я в трубку телефона. — О, слава Богу, я до тебя дозвонилась, — по ту сторону я услышала облегченный вздох, а потом шум проезжающих машин. — Что-то случилось? — я слегка взволновалась. Обычно Зейра не говорит столь серьезным тоном, а начинает нести какую-то откровенную чушь и сплетни, которые мне совершенно не интересны, но которые я всегда выслушиваю от нее и одобрительно поддакиваю. — Понимаешь, мне пришлось сегодня утром экстренно уехать домой. Мама очень сильно приболела, и о ней некому позаботиться. Я хотела тебя попросить приглядеть за Йоркой. Ты согласна? — я слышала, как она нерешительно высказала свою последнюю фразу, что неудивительно. Йорка — пушистая и до одурения самовлюбленная кошка, с которой у нас не очень сошлись отношения. Стоило ей увидеть меня, как она тут же поднимала хвост трубой и величаво удалялась, при этом не забыв пару раз для приличия на меня пошипеть. В любое другое время я бы отказалось, но слышать это отчаяние во всегда веселом голосе было просто невыносимо. — Конечно, в чем проблема? — я попыталась сделать голос более жизнерадостным, но получилось откровенно паршиво. Еще и губы раздвинула в дежурной улыбке, как будто Зейра может ее видеть. — Правда? Я так рада! — она так выдохнула, как будто на несколько минут задерживала дыхание. — Я на тебя рассчитываю, Мавис. Мне пора бежать, я почти подошла к аптеке. Пока, — крикнула она мне и отключилась. — Пока, — прошептала я в пустоту, слушая протяжный звук гудков по ту сторону. Я тяжело вздохнула и посмотрела на экран мобильного. Он показывал мне тринадцать пропущенных звонков от Зейры и больше ничего. Я нажала на ее вызовы, чтобы посмотреть во сколько она мне звонила. Судя по времени, она пыталась до меня дозвониться весь день, но я была так погружена в свои горькие воспоминания и мысли, что совершенно не обращала на сотовый внимания. Да, именно в этот день он не пришел. Я все помню и в который раз жалею, что нельзя стирать память и все те чувства, что были испытаны. Я слегка поежилась от холодного ветра, который дул из приоткрытого окна, и посмотрела на часы, что висели над телевизором. 22:47. Не самое лучшее время гулять по ночным улицам, да еще в добавок проходить темный квартал, рядом с которым и жила Зейра. Эта девчонка была настолько упрямая и решительная, что отказалась от денег родителей, которые сами порой едва сводили концы с концами, хотя и делали вид перед Зейрой, что все в порядке. Но эта проныра всегда все знала. Она устроилась работать в больницу, которая находится на улице Крестов. Именно на той, что соседствует с темным кварталом, и сняла неподалеку от места работы там себе квартиру, чтобы было проще добираться. Меня всегда удивляло, что такая с виду хрупкая и веселая девчонка выбрала себе профессию патологоанатома, который вскрывает трупы и осматривает их. Собственно, не мне об этом рассуждать. Я сама разрезаю человеческие тела почти каждый божий день, с той лишь разницей, что я пытаюсь их спасти, а Зейра выяснить точную причину их кончины. Я снова взглянула на часы и, вздохнув, пошла в прихожую, влезая в кроссовки и накидывая поверх домашней футболки с бананом, который как-то по-идиотски лыбился, кожаную куртку. Выключив везде свет, я вышла из дома, захлопывая дверь и закрывая ее на ключ. Позади меня кто-то пару раз кашлянул. — Мавис, ты это куда в такой поздний час? — на лестничной площадке стояла моя соседка — Миссис Пайнт, забавная такая старушка, но со своими причудами. — Здравствуйте, миссис Пайнт, я только до подруги и обратно. Она уехала, а за ее кошкой приглядеть некому, — я неловко потопталась на месте, оттягивая белую ткань футболки пониже и начиная ее неосознанно мять в руках, когда эта пожилая женщина начинает твердо смотреть мне в глаза. Создавалось ощущение, будто она читает тебя, как открытую книгу, смачивая пальцы и перелистывая страницы всей твоей жизни, то насмехаясь над твоей глупостью, то уважительно кивая. Настолько взгляд ее зеленых, словно малахит, глаз пугал. — Ох, вот оно как. Ну, тогда удачи тебе, Мавис, но запомни! Порой жизнь преподносит нам сюрпризы, а тьма преподносит свет, — прошамкав это, она засеменила вниз по лестнице с необыкновенной для ее лет прытью, все дальше и дальше уходя от меня. — Подождите! — крикнула я ей вслед, сбегая и перепрыгивая несколько ступенек разом, пытаясь ее догнать, но, когда я вышла, старушки-соседки и след простыл. Я пару раз посмотрела по сторонам, но так и не увидела броской желтой шали и пучок седых волос. Мне оставалось лишь только гадать, что хотела мне сказать эта странная женщина, полная загадок и каких-то неуловимых тайн. Я раздраженно пнула попавшуюся под ноги банку из-под пива, брошенную какой-то свиньей, и пошла в сторону дома Зейры, проклиная шуструю бабульку и свою ослиную медлительность и тупость. Я шла по тихим и пустым улицам, которые, казалось, таили в недрах своих глубин какой-то важный и пугающий секрет. Слышала звук своих шагов, чувствовала дуновение ветра, который срывал листья с деревьев, залетал в самые узкие щелочки и, ничего не найдя там, уносился прочь, возмущенно завывая. Власть над небом уже давно захватила красавица Луна и сияла огромным ярким белым диском на черном фоне неба. В детстве я всегда смотрела на Луну в окно и думала, что она очень похожа на головку сыра, который просто можно взять и — Ам! Я очень хотела попробовать ее, и каково же было мое удивление, когда я не смогла до нее дотянуться, а потом узнала, что это вовсе и не сыр. Звезды — вечные спутники и единственные подруги Луны — тоже уже во всю сверкали, освещая этот путь в ночи. Огромные здания, что окружили меня, давили своей громадностью и высотой, заставляя съеживаться в комочек, напряженно вдыхать и выдыхать воздух. Люди на моем пути попадались крайне редко, а если нам и случалось столкнуться, то это были либо воркующие голубки, либо до невменяемости пьяные алкаши, что порой звали меня присоединится к ним, гаденько хихикая и размахивая бутылкой с выпивкой. Также я видела, как в маленьком закоулке притаилась группа подростков, что-то увлеченно нюхая, то и дело безумно поглядывая по сторонам и безумно посмеиваясь, начинали говорить какие-то несусветные вещи, лишенные смысла и логики. В ночных улицах слишком много разврата и опасности, а также соблазнов, что манят тебя, подобно сладкому меду, но не стоит забывать, что эта сладость может быть обманчивой, а его вкус — иллюзией, которая потом может принести горечь. Я все ближе подходила к дому Зейры. Вот уже передо мной предстал столь знаменитый и завораживающий темный квартал, в котором часто происходили ужасные вещи, от которых любой бы, в чьих жилах течет живая кровь, содрогнулся. Он не выглядел как-то по-особенному. Типичный квартал, в котором были ржавые качели и изукрашенные молодежными граффити горки, кучка подъездов и скамеек возле них, половина, правда, была поломана, но не суть. Я скользнула еще раз взглядом по этому месту и хотела уже было продолжить путь, но мне послышался какой-то крик. Я окаменела. Впервые в жизни я просто не знала, как поступить правильно. Ничем не помочь — гадство, но и выжить у меня шансов мало, если двинусь на помощь. Но все-таки я тихонько двинулась туда, откуда мне казалось шли звуки и просьба о помощи. Стоило мне подойти к горке, как я снова услышала чью-то мольбу. Она шла прямиком из места, где большими кучками стояли деревья, закрывая своими кронами вид на происходящее. Я быстро шмыгнула за одно из них. Сердце колотилось как бешеное, казалось, что еще чуть-чуть и оно остановится, а я сама рухну ниц. Но я продолжала стоять, хоть ноги и изрядно дрожали. Ладони стали потными от волнения, а воздуха определенно не хватало. Я крепко впилась ногтями в кору дуба и попыталась слегка выглянуть. На земле валялось чье-то окровавленное тело. Рассмотреть его у меня не получалось, потому что чья-то фигура склонилась над этим человеком, а потом резко встала. Мое сердце пропустило удар. Разве могла я забыть эти черные волосы, которые торчали неуместно вверх? Разве могла я забыть эту спину, что всегда прикрывала меня в случай какой-то беды? Весь мой страх просто растаял, как тает роса по утру вместе с первыми лучами солнца. Я не отдавала себе отчет в том, что я делаю. Он убил человека, в этом нет сомнений. Он ушел и никогда больше не появлялся передо мной, но сейчас. Именно сейчас он стоял здесь, я снова могла его видеть. Да, это уже не тот мальчишка, каким он был раньше, это уже взрослый и уверенный в себе мужчина, но все же — это он! Я вышла из своего укрытия, хоть разум и кричал бежать, но я смело ступила к нему навстречу. Камни под моим ногами зашумели, а он резко обернулся, наставляя на меня пистолет, агрессивно прищуривая глаза. — Зереф? — я не узнала свой голос. Он был такой тихий, неуверенный и слегка подрагивал. Его глаза расширились, а губы сжались в тонкую вереницу. Он узнал меня. Я это видела по бешено бегающим зрачкам, по тому, как он неловко попытался закрыть собой мертвое тело, и по тому, как дрогнули его руки, сжимающие оружие. — Мавис, — прошептал он. В этот момент я поняла, как же я скучала по этому глубокому и ласковому голосу. Теперь он, конечно, малость не такой, прибавились более грубые, мужские нотки, но более ничего не изменилось. Я слышала его. Снова. И была счастлива, как тогда. Мы стояли друг против друга. Я и он. И никто не мог нарушить эту давящую атмосферу и тишину, что накалялась между нами. Я не знала, что сказать, да и он, похоже, тоже. Я вглядывалась в каждую черту его лица, взглядом поглощая все то, что я пропустила за столько лет. Я была готова стоять так вечно, смотря на него, заглядывая в его глаза, пытаясь распознать его чувства и мысли, но ему это явно было не по душе. Он, как прежде, топтался на месте, явно смущенный данной ситуацией, пытался отвести от меня свой взгляд, то и дело потупляя его в землю, а потом вновь поднимая на меня. — Мавис, тебе лучше уйти, — сказав это, он отступил на шаг назад и посмотрел прямо на меня. Меня будто ударили. Это всё? Всё, что он мне можешь сказать за десять лет, что мы не виделись? Я почувствовала, что еще чуть-чуть и зареву, как маленькая девочка, которой была когда-то давно, но что-то мне подсказывало, что в этот раз ты не будешь меня успокаивать своей ласковой рукой. — Что? Это единственное, что ты хочешь мне сказать спустя столько времени? — едва слышно выдохнула я. Внутри пульсировала боль, такая большая и сильная, что, казалось, она может разорвать меня пополам. — Да! — ответил он мне и, понурив голову, отступил от тела. Я наконец-то смогла рассмотреть погибшего. Это был какой-то пожилой мужчина с седой козлиной бородкой, большим пузом и одетый в явно дорогой костюм в коричневую и белую полоску, который был измазан в грязи и крови, что вытекала из него. Его голубые глаза были воздвигнуты к небу, а из открытого рта вытекала алая струйка. Зрелище, должна признать, отвратительное. Я снова перевела взгляд на Зерефа, он все также стоял, совершенно не смотря на меня и не обращая никакого внимания. Я ощутила, как внутри закипает обида, злость и ненависть, которые вот-вот готовы вырваться наружу. Я до боли сжала руки в кулаки, впиваясь своими маленькими ногтями в кожу, царапая ее, губы стали подрагивать, а сама я почувствовала, что меня начинает трясти. Всё то, что я копила и удерживала, теперь не поддавалось контролю. — Да как ты можешь? Куда ты пропал? Что все это значит? Почему ты убиваешь людей? И почему ты бросил меня там одну? — я кричала, срываясь на истерические нотки. Я никогда не говорила так с тобой, но сейчас я тебя просто ненавидела всей душой, хоть и понимала, что это временно. Когда я высказалась, то ярость поутихла и я едва слышно добавила: — Я ведь тебя ждала… Он вдруг вздрогнул, как будто я его ударила со всей силы, и поднял взгляд своих темных глаз на меня. В них я увидела отражение своих собственных чувств: страх, отчаяние, надежда и что-то ещё, что я никак не могла уловить и понять. Это что-то терзало его. Оно поедало все его внутренности, постепенно завладевая всем пространством в его теле, а потом распространяясь на душу, терзая и причиняя муки. Я невольно поддалась вперед, борясь с желанием прикоснуться к нему и пожалеть так, как когда-то он жалел меня. Трепетно пройдясь по его непослушным волосам ладошкой, накручивая прядь волос на пальчик и начиная говорить всякие невнятные речи, которые можно поведать только близким людям. Но я знала, что не могу так поступить сейчас. Я смотрела на него и ждала ответа, который терзал меня годами, высасывая жизнь по крупицам и разрушая все то, во что я когда-то верила и любила. — Мы можем где-нибудь нормально поговорить? — он выдыхает это скороговоркой, как будто пугаясь, что я могу отказать и повернуться к нему спиной, на прощание лишь махнув рукой, и снова вернуться в лишь его воспоминания детства. Это было очень забавно смотреть, как он мечется между тем, чтобы сбежать, как трус, и между мной. Я не смогла сдержать улыбки на своем лице, кивнула и поманила его за собой. Я шла впереди, а он следовал за мной, как в прошлом. Он всегда сравнивал меня со светом, что освещает путь, а себя — с моей тенью, что никогда не покинет свой свет. Как не может существовать свет без тени, так и тень не может существовать без света — это звучит не очень, но это абсолютная правда. Эти годы я не жила. Так как же так получилось, что мы потеряли друг друга из виду? Я не оборачивалась, а ты не смел меня догнать. Сейчас мы были друг для друга совершенно чужие. В полном молчании мы дошли до квартиры Зейры, что находилась неподалеку. Я отварила старую и потрепанную дверь, которая издала неприятный, скрипучий звук. Стоило мне войти и включить свет, как с кухни вальяжно выплыла толстая и пушистая фигура кошки. Она сузила и без того узкие зеленые глаза, оценивающе окинула взглядом, стоящего позади меня, Зерефа, а потом мяукнув, кинулась к парню и стала тереться об его ноги. Я удивленно обернулась, посмотрела на жутко смущенного и растерянного парня, кажется, не меня одну удивили действия кошки. Эта противная задира мурчала, как котенок, поднимая свои наглючие глаза на него и начиная еще усерднее виться, не давая Зерефу сделать и шага. Я возмущенно фыркнула и стала снимать обувь. Даже не знаю, что было обиднее: то, что подружкина кошка так легко приняла Зерефа или же то, как Зереф стал чесать эту вредную морду за ушком, не обращая при этом на меня никакого внимания. Я прошла на кухню и, громыхая посудой вытащила из тумбочки две печеньки, разом засовывая их в рот и сердито прожевывая. Именно за этим делом меня и застал Зереф. Сначала он оторопел, а потом на его лице проскользнула легкая улыбка. — Ты всегда ела что-то сладкое, когда сердилась или дулась, — из его губ вылетел смешок. Он стоял в дверном проеме, на его силуэт лился лунный свет, а на лице сияла счастливая улыбка, которая заставила мое бедное сердце биться чаще. Йорки с ним уже рядом не было. Я было потянулась к выключателю, но он остановил мою руку. — Не нужно! — он переплел свои пальцы с моими. Кожу опалил холод, а по телу пробежали мурашки, заставляя вздрогнуть и, вздернув голову, посмотреть прямо ему в глаза. Я будто тонула в них, растворяясь и погибая, будто в морской пучине. Я не могла отвлечься от него, как и ты не мог. Мне ужасно захотелось забыть все то, что было до этого момента: боль, страх, ненависть, предательство, зависть, жадность — все людские пороки. Я хотела их вычеркнуть из своей памяти и снова стать той наивной девчонкой и искренне любить тебя, как тогда, но это было невозможно. Ты нежно провел по моей щеке, а потом потянул за собой, останавливаясь возле окна и хватая обе мои руки в свои ладони, поднося их к своим губам и целуя, опаляя их своим горячим дыханием и заставляя меня все больше и больше нервничать и задыхаться от нахлынувших, как волна, чувств. Я бы стояла так сколько угодно времени, но мне нужно было знать. Да, мне нужно было знать. Просто необходимо. — Где ты был? — я обхватываю его руки, настойчиво их сжимая. Он теряется, но мне плевать. Я хочу понять, почему он бросил меня и пропал, хоть и обещал всегда быть рядом и следовать за мной, словно тень, что всегда сопровождает свет. Я не спала ночами, ломая голову и задыхаясь от слез. Сколько бы друзей я не заводила, сколько бы людей я не повидала, в каких бы компаниях не была, — я всегда была одинока. Я не могла привыкнуть к этим людям, снова и снова вспоминая больничную палату, нелепого мальчишку и манящий запах ночи, что просачивался в чуть приоткрытое окно. — Это очень сложно объяснить, — он опускает взгляд, начиная с особым усердием рассматривать свои ботинки. — Я хочу знать! Зереф, прошу! — мольба, вот что звучало в моем голосе. Всепоглощающая мольба. Я желала понять, почему я столько лет страдала, и ты это понимаешь. — Хорошо, — он тяжело вздыхает. — Однажды я подслушал разговор твоих родителей с врачом. Он сказал, что тебе осталось жить считанные месяцы, если не сделать тебе очень дорогую операцию. Я был напуган. Я не хотел тебя терять. Именно это побудило меня искать работу, но, знаешь, тринадцатилетнего ребенка не будут принимать на нормальную работу, а малая подработка не давала нужных средств, поэтому я и пошел в убийства, — ты замолк, а я отпустила твои руки и зажала рот ладонью. Из-за меня. Все это из-за меня! Я виновата в том, что он стал проливать кровь. Это я затащила его в самую бездну Ада, из которой невозможно выбраться прежним. Тебя будто затягивают в водоворот, не отпуская и не давая даже сделать неуверенный гребок в сторону, чтобы попытаться спастись. Шансов нет. — Не вини себя. Я сам так решил. Видеть твою улыбку и слышать твой смех — было величайшей для меня наградой. Я работал до изнеможения, даже не знаю, сколько убитых людей было уже в тот момент на моем счету. Когда я собрал нужную сумму, то я перевел их на номер твоего спасительного фонда, образованного твоими родителями… — Стой! Так это ты перевел ту большую сумму? — я невольно вскрикнула и ухватилась вновь за него. — Да, это был я. Я был ужасно горд собой в тот миг, но кто же знал, что я не смогу появиться у тебя вновь. Когда я стоял под твоим окном и уже было хотел залезть в него, то понял, что не смогу касаться тебя этими грязными руками и смотреть тебе в глаза как прежде. Я просто не смогу, а потом я уже и не смог уйти из преступного мира, — его всего начинает трясти, я хочу обнять, но он отталкивает меня и закрываешь глаза рукой, облокачиваясь о стенку. Внутри снова все обрывается. Я хотела его утешить, но не знала как. Всю мою жизнь он оберегал меня, словно я была его сокровищем. Он подарил мне жизнь и мечту, о которой я грезила ночами. Он пожертвовал собой только ради того, чтобы спасти меня и увидеть мою счастливую улыбку, но он не смог. Этот мир сломал его, словно куклу. В тот день он стоял под тем окном, а я его ждала. Если бы я только выглянула в него, то я бы увидела его. Мальчишку, что принес себя в жертву ради меня. — Зереф, я не знаю, что тебе пришлось пережить, но знай! Я всегда любила тебя. С самого детства я жила лишь с тобой. Я столько ночей ждала тебя, верила, как идиотка, что ты придешь. Вспоминала те минуты, что провели мы вместе. Проклиная себя за то, что ни разу тебя не остановила и не сказала о том, что чувствую. Я считала, что это лишь симпатия, но теперь я понимаю, как же я ошибалась. Все это время я жила лишь с тобой. От заката до рассвета я жила лишь с тобой! — на последних словах я закричала, из глаз хлынули слезы, а ноги подкосились и я рухнула на пол, закрывая руками лицо. Меня сотрясала мелкая дрожь, мне было холодно и отчего-то страшно. Я ощутила, как его руки прижали меня к своей груди, ласково поглаживая по волосам, как прежде, будто и не было этих долгих лет разлуки. Этого я уже не смогла вынести. Я зарыдала в голос, крича и прося прощения у него за все, что ему пришлось пережить из-за меня. Он же просто соглашался и успокаивал меня, заботливо вытирая мои мокрые от слез щеки. Его твердая грудь согревала меня и давала ощущение защищенности. Когда слезы кончились, я обхватила его руками, утыкаясь в него носиком и вдыхая терпкий запах его одеколона, который витал в воздухе. Впервые за столько лет ощущала себя в полной безопасности, а сердце радостно подпрыгивало внутри, ускоряясь все сильнее и сильнее, порой сладко останавливаясь и опять устремляясь вскачь. — Не покидай меня больше! — выдохнула я, цепляясь руками за ткань его футболки. Он засмеялся. Как же я соскучилась по этому завораживающему смеху, который вынуждает против воли улыбнуться, показывая тебе мир в иных красках, заставляя все вокруг расцвести и засиять. — А тебя не смущает, что я убийца? — ты это говоришь так небрежно и весело, что меня невольно шокирует, но я твердо выдаю: — С тобой я ничего не боюсь. Неважно демон ты или ангел. Я всегда буду на твоей стороне, — я приподнимаюсь на коленках. Наши глаза смотрят друг на друга, и я вижу, как плещется рыбкой в твоих зрачках удивление вперемешку с надеждой. Я улыбаюсь, а твои руки вдруг хватают меня за щеки и властно притягивают к своим губам, я лишь успеваю что-то промычать, прежде чем наши губы соприкасаются друг с другом. Тело становиться ватным. Дышать становится тяжело, а разум затуманивается. Я лишь могла держаться руками за его шею, в то время как он все сильнее и жестче углублял наш поцелуй. Он сминал мои губы, порой слегка прикусывая их и касаясь своим языком моего, заставляя меня издавать легкий стон наслаждения. Я понимала, что если бы он уложил меня здесь на пол и стал бы покрывать тело столь же манящими поцелуями, то я бы не смогла устоять, но он так не сделал. Он продолжал изводить меня своими действиями, раз за разом заставляя желать чего-то большего. Воздуха стало не хватать. Мы оторвались друг от друга, с блестящими, полными возбуждения и желания глазами. — Мавис, я тебя люблю, — он произносит это с такой чистой и искренней улыбкой, что не нужно сомневаться даже — он не врет! Я улыбаюсь в ответ и понимаю, что я счастлива. — Да, я знаю! — я соприкасаюсь своим лбом с его и робко целую в нижнюю губу.Впереди нас ждет будущее, о котором мы ничего абсолютно не знаем, но которое уже поджидает нас за поворотом. Там будем много и радости и горечи, но теперь я знаю, что пока ты рядом со мной я готова принять любые препятствия мира, ведь ты всегда будешь поддерживать меня. Мы всегда теперь будем шагать бок о бок. Строя потихоньку мир лишь только для себя. Ты никогда от меня не отвернешься, как и я от тебя. Наша любовь пройдет сквозь измерения и века, даже когда не будет существовать этой планеты — наша любовь будет все еще жить. Ведь любовь — это вечное чувство, которое не поддается ни гравитации, ни каким-либо еще понятиям этого мира. Настоящая любовь способна на многое, что невозможно объяснить или проверить.