Назад

Пробуждение было резким. Вот всего секунду назад ты спал, а сейчас уже открыл открыл глаза. Словно от инерции я вскакивая с кровати, но голова взрывается болью, и ослабевшее тело падает на кровать. - Черт, - сказала сквозь сжатые зубы, и начала про себя вспоминать правящие династии гномов и эльфов. Имена у них длинные, заковыристые, и это помогает расслабиться гораздо лучше, чем подсчитывание овец. Я ненавидела себя за такую непозволительную слабость как малый магический резерв. Да, бывают и меньше, но с таким количеством магии обычно идут в более спокойные направления. Я же, на свое горе, практически на коленях вымолила у майора магической полиции место себе в одном из отрядов. Да, в магии я никогда не была сильна, зато интуиция работала отменно. Сколько раз меня спасала эта чуйка, даже страшно представить. Был у меня в запасе и еще один неплохой талант - отменная память. Перевернувшись на бок, я по привычке сжалась в позу эмбриона - в ней было теплее и так быстрее успокаиваюсь. Спокойствия мне понадобиться ооооочень много - уже прям вижу какой разнос мне устроит лекарь, командир моего отдела, ребята из отряда и Грэг. При воспоминании об этом полу-эльфе я невольно улыбнулась. Милый ушастик с черными, словно ночь волосами, подстриженными до плеч, и такими-же непроницаемым глазами. На фоне этого итак весьма светлая кожа кажется белой, но это ничуть не портит, а лишь подчеркивает его... красоту. Многих столичных дам пугает бледность кожи, резкие, хищные черты, да и шрам от левого уха до подбородка не придает прелести, но я люблю эго именно таким. Наша работа непредсказуема - сегодня ты расследуешь пропажу котенка "редчайшей демонической породы" и не знаешь куда деть себя от скуки, а завтра - отступаешь назад под натиском нежити надеясь на то, что подкрепление приедет вовремя. Поэтом ранения и ожоги разное степени у нас это норма. Перед глазами снова пронеслись картины вчерашней (а может и позавчерашней) ночи. Лес, полнолуние, лето и лич, убивший уже нескольких наших. Надо было всё же слушать Грэга, отступить и лишь делиться небольшими крупицами оставшегося резерва с атакующими. Но я была бы не я, если бы не осталась до конца. Итоги - полностью пустой резерв, обморок и труп лича. За почти уже 2 года я так ничему и не научилась. Отбросив от себя неприятные мысли, я сжалась еще сильнее и сделала глубокий вдох. Запахи. Они были другими. Здесь, в этом месте, не пахло лекарствами, травами, чистым бельем, которое обязательно немного пахнет чебрецом. К тому же слишком тихо для госпиталя, куда каждый день попадают наши полицейские. Обратившись во слух, я поняла, что не слышу ни шагов дежурного врача, ни стонов или кашля других больных. К тому же кровать уж больно широкая и мягкая, да и пахнет от нее, чем-то далеким, но таким знакомым. Лаванда... Полежав еще чуть-чуть с закрытыми глазами, я очень медленно их приоткрыла. Потолок был низким и какого-то сероватого цвета, хотя имелись и выпуклые вставки белого. Побродив по нему глазами я стала внимательно всматриваться в странную конструкцию, висевшую примерно посредине потолка. Кольцо, цепь, 6 изогнутых палок, на концах которых были небольшие кусочки стекла, спрятанные в спешные колпачки из ткани, внутри которых были проволоки. Дварфы недавно научились делать такие. Вроде как назвали их электрическая... Люстра. Самая обычная люстра. Но ведь в лазарете таких нет. - Спокойно, все хорошо. С трудом погасив приступ паники, я закрыла глаза, медленно поднялась на локтях, сделала вдох и открыла их, что бы забыть как дышать. Квадратная комната. Шкаф, забитый больше ненужным тряпьем, чем нормальной одеждой, стол, 2 стула, картина какой-то не то улыбающейся, не то плачущей дамы, скрытой едва заметной дымкой, окно, прикрытое шторой. На столе лежала стопка книг, а в центе стояла какая-то странная коробка. "Ноут", выскакивает слово из глубины сознания. На столе также находится предмет, чем-то напоминающий магический светильник, но какой-то другой. Все такое знакомое, родное, но вместе с тем странное, чуждое, забытое. С трудом встав с кровати, на еле двигающимся ногах, я подошла к окну. Штора довольно легко отъехала в сторону, явив широкий подоконник, на котором лежал плед, подушки. И странный, но до боли знакомый, потерянный город. Высокие, под 30 этажей дома, снующие туда-сюда механические колесницы, люди в странных одеждах, редкие деревья. Москва. Родная. Дикая. Потерянная. Обретенная. Забытая. *** Я не знаю сколько простояла у окна. Может всего минуту, а может час и больше. Всматриваясь в столь знакомые улицы, колесницы, которые тут вроде принято называть "автимобилями" или как-то так, пропустила момент, когда по щекам потекли слезы. Очнулась я от гулкого шлепка и едва слышного "Лиза". Я медленно повернула голову в сторону звука. В дверном проеме стоял юноша. Он был одет в необычные брюки синеватого цвета, обувь со шнурками, переплетенными странным узором, кофта с короткими, едва прикрывающими предплечья рукавами и с узором, состоявшем из ломаных разноцветных линий. На меня из под очков с каким-то странным выражением смотрели почти как мои карие глаза, губы постоянно приоткрывались, словно юноша хотел что-то сказать, но никак не решался этого сделать, а руки от волнения лезли в короткостриженную шевелюру темно-русого цвета. Он был похож на меня глазами, цветом волос, даже ростом. Мы долго смотрели друг на друга, и с каждой секундой я находила в нем больше родных, знакомых, но забытых черт. Веснушки, немного треснувшее стекло правой линзы в очках квадратной формы, нос с едва заметной горбинкой, почти зажившие проколы в ушах. - Лиза, - снова прошептал он и сделал нерешительный шаг вперед. - Лизка. В голове сложились все детали, прозвучал словно щелчок. Узнавание. Недоверие. Радость. - Братик. Эти слова стали словно спусковым крючком. Юноша за шаг преодолел разделяющие нас расстояние, обнял меня, крепко прижал к груди, и начал целовать в макушку. - Вернулась, очнулась, - то и дело шептал он, покрывая теперь уже поцелуями щеки и руки. - Да. Вернулась. Домой, - едва слышно сказала я, обняла брата за шею и, не скрываясь, заплакала.