***
Некоторые вещи в жизни просто необъяснимы. Ты не знаешь, какого черта, каким образом и с каких пор. Вот примерно это чувство потери адаптации я и ощущаю сейчас. — Джес? — вяло произношу я, открывая слипнувшееся глаза. А его не нужно было долго искать. Я в ванной, а он лежит прямо на мне, обнаженный, в совсем не эстетичной позе. — Блять, Дима, что за хуйня происходит?! Парень подскочил, судорожно оглядываясь. — Еба… Стоп, стоп, стоп! Мы не наркоманы, ничего не курили, просто легли спать и… — Антон… — Слезь с меня лучше!!! Дима вылез из ванны, а я следом за ним. Всё тело ломит, а голова ужасно кружится, будто я пролежал так несколько дней. — Дим, ты что-нибудь помнишь? — Нет, всё болит, вот пятая точка в особенности… — Так, блять, в смысле «пятая точка»? «— Наливай еще, сегодня же 8 марта! — Я такой подарок ей приготовил! Дима-а-а! Ты бы видел! — Эй, а почему ты мне на 23 ничего не подарил? — Я тут г-говорю о моей любви, а ты опять про себя! Гребанный ты эгоист, понял? Ты что своей вообще подаришь? — Себя! — Охохох!». — Я вспомнил! — А? — летсплейщик натягивал одежду, попутно слушая меня. — Мы же днем пошли в то же кафе, что и 4 марта, ну, чтоб женский день отпраздновать, помнишь? — М, что-то такое проглядывается. — Вот только есть одно маленькое «но». Мы бухали 4 и 8 числа, а вот все остальные дни как-то смазаны. Я только запомнил ту ночь, когда… — Когда «что»? — Когда я грел твои уши. — Хах, Антош, такого не было. — В смы-ы-ысле?! Мы приехали ко мне, была ночь, разговор, а потом сон. Как нет? — 4 числа я точно помню, что поехал домой после ночных посиделок. Я замолчал, присев на край кровати. Не мог же я потерять остатки разума за эти дни? Это было! Сто процентов было! — Антош, а о чем мы еще говорили… Эм… В ту ночь? — Ты желал услышать мнение о себе. — И каков твой ответ? — Я сказал, что ты симпатичный. — Ты правда так думаешь? — Где-то я это уже слышал… — Ага. — Я реально говорю тебе! — Ага. Взяв друга за руку, я повел его в кровать. Дураком оставаться не хочется, я расставлю все точки над «и», ибо искажение реальности меня не очень устраивает. — Москаль, с тобой всё в порядке?.. — Когда люди забывают, они идут на то место, где у них появилась гениальная идея и вспоминают. Здесь принцип такой же. Я грел тебе уши в ту ночь. Поворачивайся! Я насильно развернул его и начал согревать ухо. Ощущений никаких не было, мозг не хотел активироваться и выдавать нужную картинку. Возникла вторая идея — напиться. А что если именно в выпившем состоянии я захочу продолжить то, что начал? Стой… Что же, собственно, было? Медлить нельзя. В шкафу я нашел совсем целую бутылку коньяка, подаренную знакомыми на Новый год. Глоток — горло обожгло, горячая жидкость разошлась по всему телу, окутывая теплом и своим терпким, густым ароматом. Закусить было нечем, я скривился и выдохнул, не обращая внимания на подскочившего Джеса. Второй глоток мне сделать не удалось. Дима отобрал у меня бутылку и схватил за кисти рук, больно сжимая их. Еще секунда, и лицо парня уже находится в нескольких сантиметрах от меня. Я смотрю в эти уверенные лазурные глаза и молчу, не принимая никаких попыток к диалогу. Может, это опять мое видение или сон? В этом мире уже ничему нельзя доверять. — Хочешь вспомнить? Получай. Чужие губы коснулись моих, слизывая капельки алкоголя. Веки на автомате закрываются, а ощущения обостряются. Язык парня скользит по небу, переплетаясь с моим языком и легонько поглаживая его. «— Так, Антох, вставай, пора домой! — Не-не, давай еще по одному б-бокальчику? — Еще день, а ты уже в говно! Вставай давай! — В г-говно? Да я никогда не напиваюсь! С-слыш-шишь меня?». «— Хочешь, сегодня я погрею тебе живот?». «— Дим, я и сам могу раздеться, не нужно…». . Я распахнул глаза и почувствовал под собой что-то мягкое. Меня уложили на кровать и, сняв майку, начали ласкать тело. — Ди… Поцелуй не дал договорить, меня грубо затыкали, я продолжал снова впадать в воспоминания и видеть… « — Глубже…». « — Жестче…». « — Резче…». Это. — Дима! Я подскочил, не желая что-либо продолжать. Нет, нет, нет! Этого не может быть! Такого я бы никогда с ним не… — Вспомнил? — Я жалею. Ужасно жалею. — Именно этого я и ждал. Поэтому прости меня заранее. Он обхватил ладонями мое лицо и начал целовать; сначала мягко, не напористо, аккуратно и заботливо, а затем чуть торопливо и жарко, да так, что я чувствовал его резкое дыхание и какое-то ненормальное желание уединиться. Почему же он так себя ведет? Дима прекрасно тогда понимал, что я был пьян, зачем же устраивать мне такое сейчас, на трезвую голову, когда я вовсе не хочу сближаться с этим человеком? Губы Джеса медленно продвигались вниз, оставляя на груди мокрую прохладную дорожку. Кончики пальцев потянули за резинку трусов, стягивая их. Что же я делаю? Нет, что он делает? Я не хочу повторять, потому что это… это… «— Ты просто божественен, Дима». Ужасно, отвратительно, непередоваемо-о. Язык летсплейщика прошелся по длине члена, уделяя особое внимание головке. Я вспомнил всё. Кафе, мое неадекватное состояние и человека, который заставил меня говорить то, что я не хотел говорить. Этого человека. Я сдавленно стонал, направляя его голову и мня в руке эти любимые шелковистые волосы. Это не должно повториться. Я не хотел. И сейчас не хочу. «— Антош, ты действительно этого хочешь?.. — Да». А дальше — непередаваемые эмоции, страсть, эйфория, экстаз и дикое наслаждение. Всё было настолько тягостно и сладко, что, казалось, этот злосчастный праздник никогда не закончится, а мое наваждение, сотканное из видений, не будет прервано. — Антош?.. — Заткнись…***
Утреннее ледяное солнце обливало своим светом комнату, весна в столицу приходить еще не собиралась, хотелось задернуть шторы, чтобы не видеть эту искусственную движуху, людей и нескончаемые пробки на дорогах. Телефон разрывался от звонков, пока Дима тихонько спал и не обращал внимания на посторонний шум. А мне вот пришлось. В дверь позвонили. Я быстро напялил шорты и пошел открывать гостю. На пороге стояла она — та, с которой я должен был провести всё 8 марта. — Антон, ты ничего не хочешь мне рассказать? — Блин, зай, прости, весь праздник проспал… Кхе-хе, я, скорее всего, заболел, горло как-то першит, холодно что-то. Бр-р. — А на звонки что не отвечал? Температура была 40, дотянуться до тумбочки не мог? — Ну прости, прости! Девушка собралась заходить, но я перегородил путь и пытался придумать дальнейшие отмазки. — Уже на порог не пускаешь? — Понимаешь, у меня так-о-ой беспорядок! — Антош, ты трусы мои не видел? — Это кто сейчас сказал? — Э-э-э… Меня отпихнули и вошли в спальню. По комнате свободно шагал голый Хесус, который старательно искал свое любимое потерянное белье. Девушке он показался немного подозрительным и странным типом, поэтому она сказала то, что думает. — Бля, парни, вы бухие что ли? Вон, бокал на столе стоит… — Да, один на двоих! — Дима засмеялся, прикрываясь одеялом и смотря на мою охуевшую даму. — Ты всё неправильно поняла, мы не пили. — А что делали? Трахались? — Апха-ха-ха-ха-ха-ха! — Нет, конечно, – мой голос звучал уверенно и очень убедительно. — Апха-ха-ха-ха-ха-ха! — Так, я ухожу из этого дурдома! Мы расстаемся. — Я тебе позвоню! — Хлопок. Далее — закрытая дверь. Отлично. — Ты мог ещё чуточку поспать, а? — Её лицо просто бесценно! — Сейчас твоя придет, жди. — Эй-эй-эй! Я схватил телефон Джеса, а тот стал обезумевши кричать и бегать за мной. Мы дурачились как дети, совсем позабыв то, с чего все началось. Дима повалил меня на кровать, выхватив телефон из рук. Улыбка украшала его лицо, которое с каждой секундой приближалось к моему, а я… просто смотрел в эти глаза, которыми наслаждался уже несколько лет, всё также изучал черты лица, скулы, по которым хотелось провести ладонью и губы — манящие, вкусные и такие родные. Поцелуй не заставил долго ждать, я усмехнулся, поддаваясь вперед. И все-таки, я не люблю тебя. Никогда не любил. — Я соврал, ибо помню весь разговор. Ты был чертовски мил, когда согревал мне уши. — Смысл? — А чтоб пил меньше, а целовал больше. — Фу, перестань! «— Антош, хочешь принять со мной ванну? — Непременно».