Солнце: Восход в полночь

— Ни одна встреча в мире не происходит случайно.

***

      Звонок на урок мог раздаться в любую минуту, а я всё так же просиживала свободное время в кабинете ди­рек­тора этого чудненького заведения. В мыслях, кроме плана побега, ничего не было. И только один Бог знает, как сильно мне хотелось в этот момент уйти отсюда. Меня ос­та­нав­ли­вало лишь при­сутс­твие мамы, которая сидела на соседнем стуле — под её надзором ничего бы не вышло, поэтому мне оставалось лишь смириться с тем, что я пойду в класс только тогда, когда она обговорит все вопросы с «боссом».       В этот момент мои раздумья прервал скрипучий звук от­кры­ва­ющей­ся двери за спиной. Мы с мамой синхронно повернули головы к источнику шума. Из-за двери, которая до сих пор скрипела, в комнату зашла женщина зрелого возраста. В ней не было ничего при­меча­тель­но­го, правда, она не походила на одну из тех милых женщин, которые любят детей. Скорее, наоборот, по её выражению лица можно было сказать, что ей больше нравится мучить таких подростков, как я. Пожалуй, именно по этой причине она сразу вызвала у меня чувство отвращения. Вместо того чтобы улыбнуться, женщина скривила губы, и, осмотрев меня с ног до головы, надменно фыркнула, а затем с жутким презрением заглянула мне в глаза, тихонько что-то проговорила себе под нос и от­пра­вилась за стол, сопровождаемая противным стуком каблуков её безвкусных лодочек о кафель.       — Ты та самая ученица, верно?       Директриса села напротив нас, и, сделав явный акцент на словах «та самая», неприкрыто намекнула на то, что ожидала моего приезда. Однако я, не желая принимать правила её игры, решила прикинуться невинной овечкой.       — Что вы имеете в виду? — воп­ро­ситель­но изогнув бровь, я сделала самое, что ни на есть, ан­гель­ское вы­раже­ние ли­ца. Ма­ма, жи­вущая со мной на протяжении семнадцати лет, отлично зна­ющая мой характер, быстро поняла, что я прос­то из­де­ва­юсь над ди­рек­три­сой, по­это­му лег­онько ударила мою ногу под столом, чем вызвала только смешок с моей стороны. Господи, что за цирк?       — Тиа! — недовольно шикнула мама так тихо, чтобы это дошло только до моих ушей. — Прекрати немедленно.       — Ох, Мис­сис Мёрфи, не сто­ит, — снисходительно сказала женщина, а за­тем вновь пе­реве­ла свой угрюмый взгляд на ме­ня и ста­ла нер­вно пос­ту­кивать руч­кой по сто­лу. — Я мно­го слы­шала о те­бе, до­рогая. Честно говоря, большинство фактов из твоей биографии поразили меня. Так что, ду­маю, твоё появление здесь вовсе неположительно повлияет на мою репутацию, — слег­ка опе­р­шись локтями о стол, она свер­ли­ла взгля­дом в ожидании грубости с моей стороны, что позволило бы ей без труда вышвырнуть меня за порог. Мама же смотрела взволнованно и предупреждающе, словно умоляя не делать глупостей. Мои противоречия ни к чему бы хорошему не привели. Поэтому я, стиснув зубы, промолчала.       Уди­витель­но, как быс­тро по штату рас­простра­ня­ют­ся слу­хи. Особенно ес­ли эти слу­хи о тебе, осо­бен­но ес­ли они не име­ют ни­чего об­ще­го с прав­дой. В оче­ред­ной раз, я по­жале­ла о том, что свя­залась со сво­ей горячо любимой свод­ной сес­трич­кой. Именно благодаря ей мне приходилось каж­дые пол­го­да скитаться от одного города к другому. Люди, поначалу моего пребывания боятся, обходят стороной, но когда понимают, то что я ничего не скажу в ответ — начинают издеваться. Для того чтобы до них дошло надо примерно полгода. Все эти переезды лишь по­тому, что я бы­ла свидетелем на­силия над че­лове­ком. Но разве лю­дям мож­но что-то до­казать? Бы­ла там — зна­чит, то­же причастна, следовательно, и виновата. Хо­рошо бы­ло бы, ес­ли бы эта ис­то­рия бы­ла известна только в мо­ём го­роде, но нет же — бла­года­ря знаменитому, а тогда и из­би­тому бо­тани­ку, а так же его влиятельным ро­дите­лям об ужасном поступке, который я якобы совершила, болтают во всём штате. Конечно, многие забыли про это — они не опасны для меня, но вот те, кто помнили, те, для кого я стала хуже маньяка-убийцы (как говорила жёлтая пресса), эти люди рассказывают обычно остальным и начинается. В этой же школе каждый ученик знает, кто я и что из себя якобы представляю, именно поэтому я чую: полугодье будет сказочным.       Порой так слож­но до­казать лю­дям свою пра­воту! Они ви­дят лишь то, что хо­тят увидеть. Все считали меня ужасным че­лове­ком, для которого единственная радость в жизни — причинять боль слабым. Конечно, я не осуждаю их. Слабым всегда проще принять всё, как оно преподнесено. Им не хочется добираться до истины, капаться во всём этом: фактах, рассказах свидетелей и прочем. Гораздо легче сделать выводы из того, что дано. Только вот де­ло в том, что ник­то не желает доказывать мою невиновность. Никто из них не знает нас­то­ящую ме­ня. Я уже и не помню, сколько раз пы­талась до­казать все­му ми­ру, что нет во мне зла, да разве меня слушали? В итоге, мне остаётся только при­дер­жи­вать­ся той ро­ли, что выб­ра­ло для ме­ня об­щес­тво.       — Пос­лу­шай­те, на самом деле она не та­кая, ка­кой её считают люди. Прос­то дай­те моей девочке шанс, — молила ма­ма, выглядя ужасно жалкой в тот момент. Ведь, по су­ти, она необя­зана это­го де­лать — учить­ся ос­та­лось все­го ка­ких-то па­ру ме­сяцев, мы бы мог­ли пе­ре­ехать в ка­кую-ни­будь глушь, где никто не слы­шал о мо­ей ис­тории.       — Толь­ко благодаря великодушию тво­их прек­расных ро­дите­лей, по­жер­тво­вав­ших нам не­малую сум­му, я возь­му те­бя. Хоть од­но за­меча­ние в твой адрес от наших прекрасных преподавателей и не менее прекрасных учеников— вы­летишь от­сю­да так же быс­тро, как и появилась, — она закончила свою речь очередным намёком на мой ужасающий характер. Через силу я лишь пос­лушно кив­ну­ла го­ловой. Дру­гого вы­бора у ме­ня прос­то не бы­ло.       — Теперь сле­дуй за мной, — строго сказала директриса, а за­тем, перекинувшись ещё парой слов с мо­ей ма­мой, выш­ла за дверь.       Честно говоря, я думала, что останусь здесь на более долгое время. Но это оказалось не так, и моей радости не было придела.       Поцеловав меня на прощание, мама прошептала что-то неразборчиво на ухо. Вроде «Будь умницей» или что-то в этом роде. И я, расставшись с ней, пос­пе­шила за сво­ей но­вой ди­рек­три­сой, ко­торая не же­лала ме­ня ждать. Я молча шла за ней — по всей ви­димос­ти, мы нап­равля­лись к клас­су, где у ме­ня бу­дет про­ходить пер­вый урок: на­де­юсь, не слишком опоз­да­ла. По­дой­дя к ка­бине­ту с ме­тал­ли­чес­кой таб­личкой «66», я фыр­кну­ла как мож­но гром­че, и это не ос­та­лось не­заме­чен­ным для жен­щи­ны, сто­яв­шей воз­ле ме­ня.       — Я пре­дуп­ре­дила тебя, девчонка. И да, у тебя осталось два урока, считая этот, — с эти­ми сло­вами она раз­верну­лась и пос­ле­дова­ла об­ратно к сво­ему ка­бине­ту, ос­та­вив ме­ня од­ну воз­ле две­ри, ве­дущей в класс.       Хотелось сбе­жать из этой неуютной школы и пой­ти гулять по го­роду, но, вспом­нив про по­жер­тво­вание ро­дите­лей, мои мысли пошли совсем в ином направлении. Набрав как можно больше воздуха в лёгкие, я прикрыла глаза и, лег­ким движением от­во­рив дверь, вош­ла в ка­бинет.       — Мисс, Вам что-то нуж­но? — спро­сил учи­тель.       На вид ему бы­ло немного лет — двадцать, а может и двадцать пять, но явно не боль­ше. Приятная внешность и безупречная улыбка — наверняка девочки к нему с удовольствием ходят оценки исправлять. Таких парней в моей прошлой школе обычно называли идеальными. Как вспомню, так рвать тянет.       — С сегодняшнего дня я здесь учусь. Мне нуж­ны зна­ния, — непринуждённо произнесла я, притворно улыбнувшись лишь уголками губ, и уселась за сво­бод­ную пар­ту впе­реди. Все уче­ники мельком перевели на меня взгляды и стали перешёптываться. Хоть и до моих ушей до­ходи­ли лишь об­рывки фраз, я могла расслышать что-то вроде: «Не­уже­ли это она?..» и то­му по­доб­ное. Безусловно, школьные сплетницы рассказали им о моей репутации. Конечно, эта школа лучшая в штатах, и богатеньким девочкам без проблем можно достать любую информацию. Многие, наверняка, посчитают меня такой же, даже не зная того, что эти деньги мама копила очень дано, а отчим-бизнесмен и знать, не знал про это.       Что-то мне под­ска­зыва­ло: дру­зей я здесь яв­но не за­веду. По край­ней ме­ре, в бли­жай­шее время. Но я выживу. Всегда выживала.       Признаюсь, иногда моё равнодушное поведение и столько же равнодушные мысли удивляли меня саму. Но где-то в глубине души, я чётко осознавала, что это лишь защитная реакция.       — Может пред­ста­вишь­ся? — вновь подал голос учитель и я, недовольно закатив глаза, ответила то, что его ин­те­ресо­вало:       — Тиа , — крат­ко представившись, я отвлеклась, что­бы дос­тать лис­ток и руч­ку из су­моч­ки. Но ви­димо, этот па­рень ждал че­го-то ещё. — Что? — вопрос невольно сорвался с моих губ.       В этот мо­мент дверь клас­са с шу­мом от­кры­лась, но ник­то, кро­ме ме­ня, на звук не от­ре­аги­ровал, слов­но это бы­ло обыч­ным со­быти­ем. В кабинет заш­ли трое пар­ней по оче­реди. И хоть оде­ты они бы­ли прос­то, вы­зыва­ли ди­кое вол­не­ние в классе. Я смог­ла по­нять это по то­му, как де­вуш­ки ли­хора­доч­но ста­ли поп­равлять при­чес­ки, а пар­ни прятаться под парты. Тро­ица ос­мотре­ла класс и тут же я по­пала в их поле зрения. Тот, что был по­сере­дине... он чем-то от­ли­чал­ся от дру­гих. Взгляд его был бо­лее жес­тким и вы­соко­мер­ным.       «М-да, не хо­тела бы я свя­зывать­ся с та­ким» — наивная мысль мимолётно посетила меня, но так же быстро и забылась. Я стала наблюдать.       Парень хмык­нул и с гро­хотом усел­ся на пер­вое сво­бод­ное мес­то в са­мом кон­це клас­са. Ос­таль­ные сначала раз­гля­дели ме­ня, а за­тем сде­лали то­ же са­мое. Каж­дый из них сел за от­дель­ную пар­ту. Почему? Ведь на пар­те два сво­бод­ных мес­та. Раз уж они друзья и опаз­ды­ва­ют вмес­те, то отчего бы и не сесть ря­дом?       — Рас­ска­жешь, по­чему пе­реве­лась или хо­тя бы что-то о се­бе? — прер­вал ти­шину учи­тель, зас­та­вив ме­ня вновь об­ра­тить на не­го вни­мание. Лу­каво улыб­нувшись и слег­ка нак­ло­нив го­лову вбок, я от­ве­тила до­воль­но жес­тко:       — Не ду­маю, — и сде­лала та­кое ли­цо, что­бы бы­ло по­нят­но: я не со­бира­юсь от­ве­чать боль­ше ни на ка­кие воп­ро­сы, мол, да­же не сто­ит пы­тать­ся. Послышались смешки за спиной, и теперь я точно была уверена, что виновники этого — опоздавшие парни.       Боль­ше ме­ня ник­то ни о чем не спрашивал. Учи­тель пол-уро­ка рас­ска­зывал об эко­номи­ке и о том, что я и так дав­но зна­ла (одиночество, порой, имеет свои плюсы. Ты начинаешь учиться намного лучше, даже преуспеваешь во многом), и иног­да про­сил что-то за­писы­вать. Это бы­ло до­воль­но скуч­но, так что я счи­тала ми­нуты до кон­ца. Но не тут-то бы­ло. В ка­бинет опять кто-то вло­мил­ся. За­пыхав­ший­ся пры­щавый па­рень в оч­ках, в ру­ках у ко­торо­го бы­ла це­лая стоп­ка книг. Он быс­тро пе­ресек класс и направился к моей парте с твердым намерением приземлиться. Не тут-то было.       — Ку­да? Здесь си­жу я. За­нято.       По­ложив ру­ку на со­сед­ний сво­бод­ный стул, я хо­лод­но взгля­нула на не­го. Не по­тому, что бы­ла стервозной, прос­то я не лю­била ком­па­нию. Осо­бен­но на уро­ках. И неваж­но, нас­коль­ко они скуч­ные. Да и па­рень был то­го ти­па, ко­торый я не­навижу: имен­но из-за та­кого, как он, про ме­ня хо­дят слу­хи. Впро­чем, как бы я ни сожалела о грубом поведении, у меня не было другого выбора. Я вновь пос­ту­пила имен­но так, как хо­тело об­щес­тво.       Бед­ня­га поп­ра­вил свои оч­ки лег­ким, при­выч­ным для него дви­жени­ем, и изум­ленно посмот­рел сво­ими ма­лень­ки­ми гла­зен­ка­ми на ме­ня.       — Что-то не по­нят­но?       Тут его буд­то пе­рек­ли­нило, он испуганно рва­нул на зад­ние ря­ды. Ин­те­рес­но, что это он обо мне та­кого по­думал или, может быть, вспом­нил? Те два пар­ня, что то­же опоз­да­ли, вы­зыва­юще зас­ме­ялись. То ли на­до мной, то ли над бе­долагой. Но, ви­димо, их хму­рому и вы­соко­мер­но­му дру­гу бы­ло несмеш­но. Мне даже на секунду показалось, что злобный оскал появился на его, признаюсь, симпатичном личике. Чем же я ему не угодила?       — Привет, — поздоровалась я, когда развернулась к девочке на задней парте. — Кто те парни? Она, мельком взглянув на меня, опустила голову в свой учебник. По-видимому, она не была настроена на беседу.       — Они может и ужасные, но куда лучше тебя, — робко шепнула она, когда я уже отвернулась от неё.       «Чёрт, отличное начало!», — в который раз, я говорила сама себе.       Ос­таль­ную часть уро­ка учи­тель за­пол­нял жур­нал, а уче­ники ва­ляли ду­рака. Мно­гие держали в руках свои гаджеты, дру­гие же прос­то сме­ялись, как те пар­ни на зад­них пар­тах, а кто-то и вов­се спал. Но это бы­ло до то­го, как проз­ве­нел спа­сатель­ный зво­нок, и все мгно­вен­но ожи­вились, ста­ли со­бирать ве­щи и спе­шили вый­ти из класса. Впро­чем, как и я. Толь­ко в от­ли­чии от них, ни­куда не спе­ша.       Вы­ходя из клас­са, я по­чувс­тво­вала, что кто-то смот­рит и про­жига­ет взгля­дом мою спи­ну. Обер­нувшись, я уви­дела тех двух ве­селых ре­бят. Но тут же кто-то тол­кнул ме­ня, и я, споткнувшись, упа­ла на ко­лен­ки.       — Про­ход не зас­ло­няй, — злобный голос послышался прямо за спиной, говорящий лишь о том, что обидчик сделал это намеренно. По идее, всем дол­жно бы­ло стать смеш­но, но уче­ники лишь бег­ло смот­ре­ли то на мою персону, то на пар­ня, тол­кнув­ше­го ме­ня. В их глазах играли чёртики, ждавшие кровавого месива, но я, словно ничего особенного не произошло, резко сдула мешающуюся прядь. Мне показалось, что кто-то даже подпрыгнул от столь неожиданного действия. Я выдохнула, прикрыв глаза. На са­мом де­ле, всё рав­но, кто это был. Не хо­тела раз­ду­вать скан­дал в пер­вый же день. Вдруг я уви­дела ру­ку пе­ред со­бой, а поз­же и её об­ла­дате­ля. Од­но­го из ве­селых пар­ней. Пер­вое, что привлекало вни­мание, это не­бес­но-го­лубые гла­за.       — Спа­сибо, — ти­хо поб­ла­года­рила я и вста­ла с его по­мощью. А за­тем быс­тро уда­лилась, же­лая за­быть эту не­лепую ис­то­рию.       В сто­ловой бы­ло прос­торно и ве­яло у­ютом из-за за­паха до­маш­них бу­лочек. На­вер­ное, это единс­твен­ное мес­то, ко­торое мне приш­лось по ду­ше за сегодняшний день. Но де­ло в том, что сей­час мо­ей целью бы­ло най­ти хоть ка­кую-то ком­па­нию, и по­это­му я ре­шила под­сесть за сто­лик к де­вуш­ка­м, ко­торые выг­ля­дели впол­не обыч­но. Не гла­мур­но или се­ро, а имен­но нор­маль­но. Они все чем-то на­поми­нали ме­ня са­му. Я се­ла за их сто­лик:       — Эй, при­вет, де­воч­ки, — за­дор­но поз­до­рова­лась я.       Игривая улыбка, которую я пускала в ход только в редких случаях, озарила моё лицо. Но, по-видимому, у них какой-то особый иммунитет на это. Скривив свои и до того немилостивые личики, они хмыкнули так громко и так высоко подняли свои носы, что я едва ли сдерживала смех от этого цирка. Уж было хотела сказать что-то колкое и уйти, но они осуществили это раньше меня, явно не желая продолжать общение.       — Ещё увидимся, девочки, — крикнула я вслед удаляющимся фигурам, слегка склонив голову и потирая шею. Я сделала это лишь потому, что, когда последняя девушка оставила мой столик, парень напротив покосился на меня, будто презирая. Наверное, подумал, что я их напугала или вроде того.       «Отлично, сегодня не обедаю», — подумала я и уже хотела уйти отсюда, как почувствовала на своём плече массивную руку, которая буквально не позволяла мне встать.       — Ну, привет, девочка-стерва, — прозвучал голос за спиной, а затем я увидела перед собой и его обладателя, который нагло уселся напротив меня. Это был невысокого роста парень с русыми волосами, в глазах которого прям-таки мерцало веселье.       — Перед вами Родольф Бертлен, мисс, — довольно серьёзно представился парень, и тут же подавая мне руку то ли для рукопожатия, то ли для того, чтоб проделать джентльменский жест. Тот, что парни проделывают, когда высказывают своё почтение при встрече. Мимолётный поцелуй тыльной стороны ладони. Я засмеялась. Глупо.       — Что? — всё ещё хохоча, озадаченно спросила я.       — Это правда моё имя. Но друзья зовут меня Реми, — тут я в ответ тоже подала руку парню. И поняла, что хоть в чём-то не ошиблась. Он действительно поцеловал её.       — Почему Реми?       — Второе имя и все дела, — ответил Реми так, будто эта была самая просто вещь на Земле. И я услышала его французский акцент.       Сражённая наповал необычной персоной, я уж было хотела поинтересоваться, почему он может говорить и без акцента, но ответ прозвучал раньше вопроса.       — Папа и мама французы, но мы переехали сюда, не было мне и пяти.       — Правда? Сложно было переезжать?       — Ты что? Я был ребёнком, — оживленно жестикулируя руками, насмехался над моей нелепостью парень. Чуть не сгорая от стыда, я закрыла лицо ладошками, думая, что это поможет спрятаться.       — Ну вот, ты знаешь всё самое главное обо мне. А я ничего. Может, имя назовёшь хотя бы? — тёплая ладонь парня коснулась моих рук, и с лёгкостью у него получилось буквально оттащить их от лица. — Пожалуйста.       — Просто Тиа, — не сразу ответила я, слишком уж очарованная чуждым для меня вниманием. Самым милым образом улыбнувшись, я уж было хотела что-то рассказать, но нас отвлекла вибрация мобильного телефона.       — Извини, звонят. Увидимся ещё, Тиа, — уверенно произнес парень, отвечая на звонок и попутно касаясь моего носа подушечкой пальца. Мимолётное прикосновение заставило меня набрать немного больше воздуха в лёгкие. Признаю, было щекотно и необычно. Я съёжилась.       Минутное помутнение закончилось и раздражение от внезапно возникшего шума тоже, но не тут-то было. Моим мечтаниям о тихом обеде в одиночестве не суждено было сбыться. Я увидела угрюмого парня, тот, что показался мне странным на первом уроке. «За день я встретила в этой школе очень много странных людей. Наверное, они обычные, а это я странная для них. Так вернее», — подумала я, пока слушала его оглушительные хлопки, призывающего к вниманию.       — Все стар­шие клас­сы послезавтра приг­ла­шены на мою ве­черин­ку в честь Но­вого го­да. Ад­рес, на­де­юсь, вы зна­ете! — после этой коротенькой фразы в столовой все словно сорвались с цепи, и комната наполнилась громкими хлопками.       Когда до моих ушей донеслось слово «вечеринка», я просто не слышала больше ничего кроме него, повторяющегося в моей голове снова и снова. С этих самых вечеринок и начались все мои беды и несчастья. Сначала веселье с сестрёнкой, а потом и преступления. Всё это взаимосвязано, и второй раз я на этот крючок не собиралась попадаться. Затянет вновь, засосёт. Одно единственное упоминание — и меня уже охватил дикий ужас воспоминаний. Что же будет, если я пойду? Или же я смогу удержаться и не пересекать границы дозволенного?       С другой стороны, моя мама, которая отправила меня в лучшую школу, надеялась на то, что люди здесь лучше. Как бы ни так. Чем лучше условия — тем более гнилые люди. Она так хотела, чтобы я нашла друзей в первый же день. Почему же те девушки не могли просто кивнуть головой, и мы бы пообедали вместе, они бы сходили ко мне пару раз, да и хватит. Но нет же, нужно было устраивать этот цирк, пытаясь поднять свою упавшую ниже плинтуса самооценку.       Я уже на­чинала не­нави­деть эту шко­лу, пол­ную не­далё­ких лю­дишек, ко­торые злоб­но обсуждали, кто я та­кая и как се­бя ве­ду, которые просто не хотят узнать человека, а судят лишь по слухам и сплетням. По­рой так хочется вер­нуть вре­мя, ког­да я была наивной дурочкой, как все, и не забивала свою голову разными мыслями. А с другой стороны, хоть мне и ужасно плохо, но я хоть не живу ванильными фантазиями о добре и принцах. Тот случай помог снять мне розовые очки и посмотреть на мир под совершенно иным ракурсом. Только я не знаю теперь, хорошо это или нет. Ведь раньше бы я с удовольствием помчалась на вечеринку, а сейчас, даже если я не хочу близко подходить к этому дому — мне надо выбирать между моим отвращением или чувствами мамы. Я всегда стою перед выбором, сколько себя помню. В детстве приходилось решать: поиграть в куклы или успокоить плачущую от выходок отца маму. Мой выбор очевиден, не так ли? С тех пор ничего не изменилось, чувства моей мамы будут всегда для меня на первом месте.       В самый неподходящий момент моих размышлений, телефон завибрировал в кармане. Пришло сообщение с текстом: «Милая, не задерживайся. Люблю, мама» Ещё пару секунд я держу телефон в руке. Потом, перевернув экран, убираю его в карман. Хоть я раньше и чувствовала себя отвратительно, но сейчас по-особенному. У меня не было никакой свободы выбора. Я не могла так подвести мою маму.       Подняв сою сумку с соседнего стула, я мигом встаю и направляюсь к выходу, попутно сбивая какого-то парня с ног. Бросая небрежное «извини», стараюсь как можно быстрее покинуть это место, уже не думая о последнем уроке. Добраться до дома было плёвым делом — он находился всего в пару кварталов от старшей школы. Поэтому через десять минут, я поприветствовала маму, чмокнув её в щеку, не стала отвечать не на какие вопросы и просто побежала наверх в свою комнату, делая вид, что не услышала.       Я была одной из тех детей, что одержимы видеть мир упорядоченным. В отличии от моей комнаты в самом первом доме (когда у меня ещё был отец), последние годы мои комнаты напоминали гостиничный номер в отелях. Это не было из-за того, что мы только что переехали. Нет. Попросту мне нравилось держать всё в порядке. Здесь было на своих местах: вещи в шкафу, аккуратно выглаженные, были разложены на полки по цветам, книги по алфавиту, постель бежевого цвета заправлена, на ней ни единой складочки, а на столе не было ровным счетом ничего, только ежедневник и ручка. Моя безумная любовь к порядку не исключала наличие секретов: потайной ящичек в комоде напротив кровати открывался нажатием на кнопки в определенном порядке. Там я хранила самые важные для меня вещи, как мне казалось. После потери памяти я не знала, откуда они у меня, но решила забрать с собой при первом переезде. Вдруг вспомню.       Положив сумку на предназначенное ей место, я переоделась в пижамную одежду: короткие розовые шортики и в цвет майка на бретелях. С того момента, как я переступила порог дома, я зевнула около десятка раз. Наверняка виновник этого ранний подъем. Очень хотелось спать, но я решила, что стоит сделать то задание, которое дала директор. Завтра меня определенно будут спрашивать на уроках. Упорно продираясь через жуткие формулировки и невозможные понятия, я пыталась хоть что-то отложить в своей памяти. Когда мне надоедало читать, я разблокировала телефон, лежащий на кровати рядом, и смотрела на время.       — Туки-тук, — послышался материнский голос, а затем я увидела саму маму, которая вошла в комнату. — Как прошёл первый день? — тихо присев на кровать, спросила она.       — Прекрасно, — соврала я.       Ложь — это явно не моё.       — Это чудесно! Подружилась с кем-нибудь?       Мама погладила меня по голове, а я тяжело вздохнула.       — Ты спрашиваешь меня об этом каждые полгода. Неужели не надоедает?       Я всё так же неподвижно сидела на кровати с учебником в руках, только теперь мой взгляд был направлен в пол. Не хотелось смотреть в глаза мамы.       — Конечно нет, милая. Я уверена, твои друзья ещё в будущем, правда?       Я внезапно вспомнила про Реми, француза и моё лицо озарила тёплая улыбка.       — О, ты уже и улыбаешься. Значит, дела идут в гору, да? — потеребив меня по голове, мама встала с кровати.       — Расскажешь, когда будешь готова? А сейчас ужинать.       На вашем семейной ужине, как всегда не хватало мистера Грея, отчима, который вечно отсиживался на работе и оправдывался тем, что он бизнесмен. Какая глупость. Можно выделить время на новую семью, просто надо захотеть, а он не хочет. В любом случае, так даже лучше — не хочу видеть кого-либо сейчас, даже собственную маму. Стыдно, но что поделаешь. Ведь мои мысли и так только о неё и вечеринке. Да, я давно определилась, но всё же было не спокойно. Что я надену? Что будет там? Как я опять переступлю порог дома, где проходит вечеринка? И стану ли я прежней?