Пьяный любовник

Анориат спешил домой после удачного дня. С его прилавка горожане смели весь товар ещё до полудня, поэтому довольный собой босмер, улыбаясь от уха до уха, топал в сторону дома, ощущая в кармане тяжёлый кошель с монетами. Эльф знал, что вдовушка-ярл Солитьюда учредила завтрашним днём какой-то бабский праздник, который обязывал всех мужчин поздравлять своих жён, сестёр, дочек-внучек и так далее, а женщинам и девушкам, следовательно, полагалось отдыхать в день. Поэтому все торопились собрать праздничные столы, сметая на рынке еду посвежее. «Эх, норды! Лишь бы повод найти погулять от души!» — думал босмер, глядя, как мужчины тащили в дом ящики с элем. Анориат даже и не знал, куда северянам столько пойла — дамам, что ли, дарить? — Наверно, внимания Элисиф не хватает мужского, раз она учредила подобный праздник. Представляешь, её все таны-мужики поздравить должны будут, — говорил один караульный другому вполголоса, когда Анориат проходил мимо. — Нам, получается, тоже надо женщин поздравлять. — Прям всех в городе? — испуганно поинтересовался второй стражник. — На свою-то почти всё жалование уходит! А что я получаю на День почётного караульного? — Да знаю, знаю. Пузырьком о-де-ко-ло-на, — медленно растягивая слоги, выговаривал стражник, — ни одного мужика не удивишь. Зачем они нам его дарят, если всё равно мыться заставляют? Анориат прыснул. «Да, Аркадия неплохо наживается на этой вонючей штуке. И ведь надо было притащить из Империи эту дрянь. Додумались же, извращенцы, в спирт добавлять травяной ароматизатор. Ходят мужики, а пахнут — как под ёлкой нас… нагажено!» — размышлял Анориат. В своих раздумьях он и не заметил, как вокруг него начал крутиться какой-то навязчивый тип. — Анориат? — высоким голосом спросил незнакомец в забавном чепчике. — Ну да, — кивнул босмер. — А чегось надо? — Письмо! — торжественно заявил парнишка, достав изрядно помятый конвертик и, с довольным видом подняв его над головой, задрал нос. Видимо, горд собой был, что нашёл адресата. — Давай сюда, — заинтересовавшись, кому же он сдался, Анориат потянулся за письмецом. — Ты его что, прожевал, что ли, перед тем, как мне доставить? — Долгая дорога утомила, — отмахнулся гонец, а затем, лучезарно улыбнувшись, смылся восвояси. «Долгая дорога? Вот идиот!» — усмехнулся босмер, увидев надпись на конверте. Анориата всерьёз удивило, где же этот балбес-почтальон его искал. А получить письмо, отправленное братом из «Пьяного охотника», как раз у порога трактирчика, показалось эльфу несколько забавным. Анориат! У нас тут появилась старая знакомая. Думаю, ты будешь заинтересован в том, чтобы вернуться пораньше. Босмер перечитал письмецо ещё раз, а затем ещё. И ещё. А потом, приосанившись и распрямив спину, с деловым видом вошёл в таверну, вскинув голову и призакрыв глаза. Элриндир, брат и товарищ Анориата, по-прежнему стоял за барной стойкой, очевидно, скучая. Посетителей было мало, весь народ ошивался в торговом районе. В образе гордого самца-победителя, выпятив вперёд грудь и искоса рассматривая все уголки «Охотника», Анориат вальяжно направился к Элриндиру, уже усмехающемуся в кулак при виде своего братца. — Выпить! — так, чтобы его слышала по меньшей мере вся таверна, протянул Анориат, усевшись у барной стойки. Элриндир в открытую захохотал, не узнавая в напыщенном петухе своего братца. Анориат заметно сменился в лице и чуть сник, непонимающе взирая на смеющегося эльфа. — Расслабься, женишок, — не унимаясь, сквозь смех обронил Элриндир. — Ушла она прогуляться. Но ты лицо-то держи, держи! Авось вернётся! — Козлина ты, — буркнул Анориат, ссутулившись и опустив взгляд. — Ты бы её с этим праздником поздравил, — предложил Элриндир, похлопав младшего братца по плечу. -Не думаю, что Дженасса побрезгует нордскими праздниками. — А вдруг! Отправлюсь я путями незадачливых любовников на тот свет! — почти ныл Анориат. — Ну, судьба твоя такая, значит! — хохотнул Элриндир. — Ладно, тогда просто подари ей подарок. Какой? Да я сам не знаю. Анориат совсем сник. Дженасса, боевая данмерка, приглянулась ему еще с тех пор, как впервые появилась на пороге "Пьяного охотника", однако заговорить с ней не рисковал, предпочитая наблюдать за ней со стороны. Элриндир, болтливый бес, умудрился узнать, что дамочка эта отнюдь не из хиленьких девиц или глупых фермерш. Настоящий воин. — Может, ей зайца подарить? — предложил Элриндир. — Неободранного, свеженького. — Да ну тебя. Такие женщины достойны большего! — заявил Анориат. — Двух зайцев? Нет, погоди... Трех? — с притворной заботой предполагал старший брат. Увидев измученный осуждающий взгляд Анориата, Элриндир сник: — Что, неужто обдирать самим придётся? — Может, оленя ей подарить? — предложил Анориат. — Ага, я тебе его даже ленточкой повяжу. Хотя лент у меня нет, поэтому бантик из трёпаной бечёвки тоже сойдёт. Ну или кишки хоркера. А почему сразу не лошадь? Вон, на конюшне их сколько, бери и приводи. — А зачем Дженассе живое мясо? — спросил Анориат. — Да и не съесть ей одной столько. Слушай, а вдруг она вообще мясо не ест? Они же, восточные, с прибабахом! — Будь она жующей травку — я бы вовек не стал бы тебе помогать. Собака и то лучше такой бабы. Глядишь, и тебя заставит корешки с листиками жевать. А потом рога вырастут, оглянуться не успеешь! — веселился Элриндир. — Более того — знай я о ее питании, в её салат подмешал бы сала хоркера. Того, что ближе к хвосту. У него и ароматец специфичный! И вообще и не кажется она такой ненормальной. Вроде. Воцарилось молчание, но она длилось недолго. — А пойдём спросим у городских мужиков, авось чего подскажут! — вдруг осенило Элриндира. Сборы не заняли много времени, и Элриндир, оставив своего товарища Амрена приглядеть за таверной, вместе с младшим братом отправился в город. Около часа босмеры приставали к занятым подготовкой к празднику мужчинам, однако получали ответы, совсем не устраивающие Анориата. «Зачем женщинам цветы? Они их сушат и добавляют в еду? А зачем им покупать вещи? Они сами, что ли, не могут?» — удивлялся босмер, озадаченный выбором подарка для дамы своего сердца. — Слушай, может, у этого мужика спросим? — предложил Элриндир, указывая на фигуру неподалёку. — Или это баба с грубым голосом? Попробуй определи из-за этих подолов! — Это мужик. И у него, увы, одна любовь, и к женщинам это не относится, — выдохнул Анориат, заметив Хеймскра, орущего на всю площадь у Златолиста. — Бабушка моя сухарик! Совсем норды одичали! — воскликнул Элриндир. — Да он каменному мужику своё сердце и душу продал. Он из этих… Помешанных на богах, в общем. Фанатик религиозный, — объяснил Анориат. — Хотя у таких шизофреников обычно воображение куда изощрённее, чем у нормальных людей. Вскоре босмеры всерьёз пожалели, что обратились к «скромному служителю Талоса». Унося ноги от вопящего норда, твердящего, что просветление и амулет Талоса есть лучший подарок, эльфы проклинали многочисленные ступеньки и фанатичных нордов. Анориата и Элриндира спасло то, что Хеймскр запутался в своих юбках и шлёпнулся наземь, а это дало возможность братьям удрать. — Надо в таверне спросить, — предложил Анориат, отдышавшись. Брат его инициативу поддержал, однако потом понял — это не дало больших результатов. — А что ещё мужчины делают, когда за дамой ухаживают? — спросил уже отчаявшийся Анориат у болтливого барда, что пользовался большим вниманием у дам. — Песни поют, серенады. И притом необязательно быть бардом с золотой глоткой, как я, — гордо вскинув голову, сказал Микаэль. — А что ей спеть? Я только нордские песни знаю, что из окон трактиров раздаются. Вон, «Рагнар Рыжий», «Век произвола»… — Спой чего-нибудь. Едва Анориат затянул первую ноту, все окружающие дружно заткнули уши и скривились, словно кто-то нарочно скрипел несмазанными дверными петлями. — Нет. Увы, Дженасса у нас не глухая, — сказал Элриндир, когда Микаэль ретировался, не желая светиться в столь «ужасной безголосой компании». — А слушать тебя можно только в мёртвом состоянии. В противном случае тебя просто утопят стражники, подумав, что ты сумасшедший маньяк. Слоняясь вдоль Йоррваскра, эльфы увидели данмера, сидящего на ступеньках, насвистывающего незатейливую песенку и полирующего меч. — Эй, рыжий! Что для женщины лучший подарок? — сразу перейдя к делу, спросил измотанный Элриндир. — Смотря какая женщина, — не отрываясь от занятия, сказал данмер. — А если как ты, данмерка? — уточнил подоспевший Анориат. — Подари ей раба, — пожав плечами, невозмутимо сказал тёмный эльф. — Вон, позади меня здание видите? Там сколь угодно забирайте. Только меня не упоминайте. Элриндир по наивности своей уже собрался шагать в указанном направлении, однако Анориат, схватив брата за рукав, потащил в обратном направлении, провожаемый взглядом ухмыляющегося рыжего данмера. — Это Йоррваскр. Там норды. Много нордов, — объяснял Анориат товарищу. — Вот что значит не вылезать из лавки целыми днями. Они бы нас выпотрошили, как кур, заявись мы к ним «за рабами». К концу дня братья совсем отчаялись. Вернувшись в таверну, Элриндир занял своё место за стойкой, а младший братец уселся рядом, потягивая из кружки вино и косясь на дверь. — Может, бутылку подарить? — предложил захмелевший Анориат. — Бутылку ты мне подаришь, — буркнул Элриндир. — Нечего женщин спаивать. Да и мне, знаешь ли, не помешает горло на днях промочить. Ты же собираешься меня благодарить? — Пока ещё не за что, наглец, — мямлил недовольный Анориат. Дженасса явилась почти к полуночи, какая-то расстроенная и нелюдимая. Усевшись в углу, женщина заказала себе ужин и отвернулась ото всех, не желая никого видеть. — Вот ви-идишь, она уже на меня оби-иделась, — пьяным обречённым голосом сказал Анориат брату. — На тебя? — опешил Элриндир. — Ну это же женщины, — пожимая плечами, пояснил Анориат. — Никогда не знаешь, на что они обиделись. Воображение у них... Больное! — Не здоровее твоего, братец, — вздохнул старший босмер. Стоило только Элриндиру отвернуться, чтобы договориться с очередным посетителем в цене, как Анориат, переполненный хмельной решительностью, уже утопал в сторону грустившей данмерки, зачем-то прижимая руки к груди. Старший брат уже хотел рвануть к непутёвому мальцу, но было уже поздно. Анориат уже сидел за столиком с гостьей и о чем-то рассказывал ей. Отвернувшись от пьяного охотника за женщиной, босмер ждал быстрого позора, закрыв ладонью лицо. Через полчаса, после оживлённых бесед, Анориат увёл Дженассу на ночную прогулку через задние двери, словно нарочно мимо любопытного брата. С разинутым ртом наблюдая за уходящими и вспоминая дневные "труды", Элриндир не мог признать того, что братца следовало всего лишь напоить. Конечно, пропажу любимого лука старший брат заметил не сразу. Наверно, Анориат не боялся гнева братца, раз поутру, взвалив на прилавок пристреленного вместе с Дженассой оленя, терпеливо выслушал нотации Элриндира. «Не так уж и дорого обошёлся подарочек, — вечером думал Анориат, заползая с мокрой тряпкой под стол. — Всего-то месяц. Какой-то месяц. Месяц. Скотина. Брат, тоже мне, называется!»