Глава 8
Они вошли в город к вечеру. Солнце уже садилось, когда стражники пропустили группу путешественников через ворота. Впереди шла зеленовласая девушка в ободранном платье и с босыми ногами. Белоснежная маска, которую носила зеленовласая в отражение заката, казалась коричневой старой костью. Позади нее плелись на уставших лошадях рослый парень и маленькая девушка почти подросток, очень похожая на него. Спешившись, парень взял лошадей под уздечки, пошел вслед зеленовласой. — Сколько идем за ней, а так и не знаем ее имени, — устало сказала Настла. — Будешь, Герт? Протянула она флягу своему брату. Принюхавшись, Герт отрицательно покачал головой. Из фляги доносился терпкий запах бренди. Он не любил алкоголь, и ему не нравилось, что его сестра пьет его в таком количестве. Показав знаками — что она должна отдать ему флягу — Герт протянул руку. — Отстань, — пробурчала Настла. — Не будь занудой! Сделав несколько больших глотков. Она, откашлявшись, занюхала рукав и смахнула наступившие слезы. Бренди был очень крепким, и у девушки с непривычки горло жгло огнем. — Сколько у нас денег? Достав из потайного кармана мешочек, Герт прикинул вес в руке. Открыв, оценил на глазок. Он не хотел светить деньгами в городе, это привлекало лишнее внимание. Достаточно того, что зеленовласка (как окрестила ее Настла) привлекает к себе взгляды. Взяв уголек и листочек, он написал сумму, показал сестре. — Пойдем в гостиницу, — покопавшись в сумке, Настла достала оттуда новую флягу. — Не хочу больше ночевать в тавернах. Там слишком шумно. Подойдя к зеленовласке, девушка боязнено дотронулась до ее плеча. Та в этот момент стояла у прилавка зверолова, рассматривая зверей в клетках. Те, что-то чувствуя, нервничали и бегали по клеткам. Птицы кричали, лисицы и волчата скулили и рычали, а дикие коты, встопоршив шерсть, шипели, готовые забиться в дальний угол. Медленно повернув голову, зеленовласка уставилась на Настлу. Проглотив вязкую слюну, девушка постаралась подавить дрожь в голосе: — Мы… мы идем в гостиницу. Зеленовласка никак не отреагировала. Не моргая, смотрела на Настлу, отчего девушке хотелось провалиться сквозь землю. Настла помнила, что происходило весь месяц. Как их спутница шла вперед к одной ей известной цели. Выйдя из лавки. Хозяин зверей закричал на девушек. Требуя, чтобы они отошли от клеток. Дернувшись, Настла постаралась успокоить мужчину. Она не хотела, чтобы зеленовласка решила, что он угроза. Она не хотела, чтобы и его жизнь была на руках Настлы и Герта. Убедив зеленовласку следовать за ней, девушка вздохнула свободнее. По крайней мере, этот человек не умрет сегодня. Она нашла Герта около массивного здания, из которого доносился запах жареного мяса. Ее брат массивной фигурой возвышался над маленьким конюхом, знаками пытался донести до него то, что ему нужно. Конюх же не понимал, он считал Герта дурачком, раз тот не может разговаривать, и поэтому он говорил медленно и по слогам. Видимо, конюший не умел читать, раз Герт до сих пор «общается» с ним. С грустью смотря на Герта, девушка ощущала, как ее сердце обливается кровью. Боги не дали ее брату речь, сделав неполноценным. С детства над ним смеялись соседские дети: обзывали и дразнили. Пока Герт не вырос. Имея высокий рост и впечатляющие мускулы, он был для нее защитой и опорой. До тех пор, пока они не оказались на пути маленького существа в костяной маске. Подойдя к брату, Настла попросила, чтобы их лошадям предоставили кров. Покивав ей, конюх забрал лошадей, увел их в конюшню. Войдя в гостиницу, девушка вдохнула запах еды полной грудью. Она устала, походная одежда неприятно пахла, и Настла хотела помыться, чтобы избавиться от пыли. Подойдя к столу, за которым сидел пожилой мужчина, Настла обратилась к нему: — Есть свободные комнаты? — Сейчас идут турниры рыцарей и свободных комнат почти нет, — прожамкал старик. — Сколько. Оценив взглядом всю группу, задержавшись на платье зеленовласки, старик поживал губу. — У вас деньги-то есть? — Есть, — ответила Настла и положила на стол мешочек. Обсудив детали, Настла забрала ключ. Поднявшись на третий этаж, они вошли в просторную комнату, поделенную перегородками. Они заселились в хорошей гостинице. У них были чистые кровати, духота улиц внутри отсутствовала — скорее всего, хозяин гостиницы нанял магов, чтобы они установили заклятия для этого — на столике по середине зала стояла вазочка с фруктами. Подойдя к столику, Герт взял яблоко и с жадностью откусил большой кусок. Он был голоден. С утра ничего толком не ел, и сейчас, когда он оказался здесь, тело начало требовать свое. — Герт, я в ванную, — сказав это, Настла закрыла за собой дверь.***
Это был богатый город, который носил название Нью-ман. Расположенный на берегу полноводной реки, впадающей в океан, он занял всю лагуну с обеих берегов. Фактически город был поделен на две части, которые соединялись пятью большими раздвижными мостами и сотнями поменьше, одновременно с этим по реке курсировали сотни маленьких паромов. Перевозя за небольшую плату на противоположный берег. В центре реки высился небольшой островок, на котором расположился высокий маяк, в котором, как звезда в небе, горело пламя для кораблей. В здешний порт приходили торговые корабли со всего мира. Рынки утопали пестрыми одеждами и экзотическими приправами. Кузнецы хвастались своими поделками. Ювелиры завлекали украшениями. Торговцы всех мастей могли найти здесь себе местечко: ковры, древесина, еда, руда, артефакты, старинные вещи и произведения искусства. Даже людей здесь можно было приобрести. Наемники ватагами теснились в тавернах, пока их капитаны мокли под жарким солнцем, убеждая нанять их отряды. Искатели приключений слонялись по узким улочкам Нью-мана в поисках работы. Торговые картели строили здесь свои отделения, банки давали ссуды. Кожевенные цехи в удаление распространяли вонь, производя кожи. С гор по реке сюда шли корабли, груженные полезными ископаемыми, а бревна древесины сплавляли для продажи. Фермеры везли по пыльным трактам свои продукты для продажи скупщикам. В самом городе было два холма. На одном расположился дворец наместника, а на втором возвышалась мрачная и величественная академия магии. По узким улочкам Нью-мана бродили разумные из всех уголков света. Кого здесь только не было: людоящеры с соленых островов, гномы с рушащихся гор, дварфы приходили сюда из степей, полурослики, эльфы всех мастей и народностей. Если повезет, можно было наткнуться на оборотней и великанов, заходящих и бродящих то тут и там. Нью-ман жил своей жизнью. Вольный город, он, как островок цивилизации среди дремучих лесов и бескрайнего океана, противостоял варварству. Многие дикие племена пробовали его захватить. Множество армий было разбито под его толстыми стенами. И все это богатство принадлежало одной семье. Пять веков назад здесь высадился гном со своей ватагой. Он основал здесь крепость, да так и остался. Постепенно вокруг небольшой крепости начали селиться разумные, и прошло всего двадцать лет, и крепостица стала городком, который разросся до нынешних размеров. Тот гном же стал правителем, а вслед за ним и его потомки. Стоя около большого окна, Своли дышал полной грудью. Его массивное пузо тяжелым грузом тянуло его к полу, но гном давно научился с этим жить. Он был правителем Нью-мана, и сейчас он смотрел на свой город, наслаждаясь видом. Пятнадцать лет он владеет городом и не может нарадоваться этому. Порой ему кажется, что самой судьбой ему было предначертано быть повелителем. Богатства, это так скучно — власть, вот к чему надо стремиться. Иметь под своим контролем армии. Это ни с чем не сравнимые ощущения… Шаркающие шаги отвлекли Своли от размышлений. Медленно повернувшись, он посмотрел на человека, идущего к нему. Дождавшись, когда он подойдет, Своли дал разрешение говорить: — Лорд Своли, я принес отчеты о подготовки турнира. «Лорд Своли, сколько силы в этих словах». — Расскажи своими словами, — махнул гном рукой, нанизанной перстнями. — Отчеты я потом почитаю. — В общем все идет хорошо. Конечно, без происшествий не обходится. Например, отряды Сломанный хребет и Зеленая рыбы снова подрались в таверне. Эти наемники совершенно не умеют вести себя должным образом, — проворчал человек. — Рыцари — прибывшие на турнир — изнывают от скуки. Сегодня сир Гельман вызвал на дуэль сира Вартона. Он заявил, что тот оскорбил его род, и теперь требует сатисфакции. Несколько торговцев хлебом задрали цены на свой товар. Их поймали мытари и арестовали. Ждут решение суда. Но так как на время турнира судьи отдыхают… — разведя руками, человек погладил свою лысую голову. — Что-нибудь еще? Улыбнувшись, Своли налил себе вино, также предложил своему советнику. У него сегодня было хорошее настроение, и он хотел поделить им с остальными. Поблагодарив, человек сделал несколько глотков. Поставил кубок на краешек стола: — Из академии магии пришло письмо. Маги говорят, что у одного из их коллег имеется удивительное существо, и они предлагают это существо выставить в качестве участника боев. — Существо? — Они не вдавались в детали. — Снова маги крутят какие-то интриги в своем обществе. Ладно, сделайте то, что они просят. — Хорошо, господин, я отправлю письмо мастеру Рудольфу с просьбой, чтобы он выставил своего зверя участником турнира… от себя скажу. Это будет интересное зрелище, которое мы надолго запомним.***
Звук разбившейся о стену вазы неприятно резанул по ушам. Ходя по своему кабинету, Рудольф старался унять ярость. Он понимал — уже ничего нельзя изменить. Еще раз посмотрев на конверт, он сплюнул. Почему именно сейчас? Только в его работе наметился прогресс, как вдруг пришло письмо от лорда Своли с «просьбой», чтобы он выставил пожирателя на турнире. Пожирателя на турнире! Да как такое вообще может прийти в голову. Сев в кресло, Рудольф закрыл глаза. Головная боль слабыми искрами пульсировала в висках, из-за чего его настроение становилось все мрачнее. И мало ему проблем, так еще и за Синтией приходится следить. Женщина совсем зациклилась на пожирателе… его пожирателе. Она проводит с ним весь день. Часто приходит ночью и просто смотрит на него. А что та учудила на его день рождения. Это же надо додуматься прийти к пожирателю и заняться на его глазах любовью с гостем Рудольфа. На этом месте Рудольф мыслями вернулся к пожирателю. Уже месяц прошел, а он не знает, что это за существо. Обычные способы показали свою неэффективность. Он уже выяснил, что вокруг тела пожирателя есть невидимое силовое поле. Оно защищает его от любых воздействий. Рудольф считал, что именно благодаря полю он не может нормально изучать существо. Жаль, что пожиратель не идет на контакт. Устало вздохнув, Рудольф по-стариковски встал, вышел из кабинета. Вопросы, сплошные вопросы. За этот месяц на голову мага посыпалось столько вопросов, что хватит на целый год.***
После того вечера, когда Синтия занялась на моих глазах сексом с мужчиной, прошла неделя. Каждое утро магиня приходила сюда и занималась работой. Что конкретно делала женщина, я не знал. Но руны после ее работы стали гореть ярче. Они холодным синим светом сияли в темной комнате, создавая огромные тени, танцующие, когда кто-то проходил мимо. Чаще начал появляться и тот парень, приносивший мне еду. Как я понял, он был кем-то вроде ученика Рудольфа. Сам же маг практически поселился здесь. Он все свое свободное время проводил около камеры. На пятый день я впервые ощутил чужое внимание. Оно было слабое и едва уловимое, но оно было. Кому оно принадлежало, я не мог сказать. Но это было меньшей из моих проблем. Запертый в четырех стенах, я большую часть дня посвящал разговорам с Дином. Вместе мы вспоминали время, проведенное в детском доме — где у нас был первый и единственный друг — воспоминания о комплексе Сияния для меня были наполнены горечью и злобой. Я бережно вытаскивал воспоминания из кладовых памяти. Как оператор, осматривающий кинопленку, я изучал прошлое. Сидя здесь, я впервые поделил свое прошлое на до и после. Все, что было до корабля, я старался убрать в самый дальний уголок разума, для меня эти воспоминания были болезненными. Наполненные одиночеством, пренебрежением взрослых и страхом детей. В них я блуждал как в тумане. Ища точку опоры, я все больше уходил в себя. Став замкнутым и неразговорчивым, я в те дни много гулял. Стараясь уходить утром и возвращаться под вечер. Смешно, но воспитатели знали, что происходило со мной, и не пытались как-то мне помочь. В итоге, пришлось попасть в другой мир и перестать быть человеком, чтобы понять, что же мне нужно на самом деле. Вот дверь закрылась, и я поднял голову. Синтия, закончив работу, собрала бумаги и выпорхнула из комнаты, оставив меня в одиночестве. Дин продолжал что-то говорить, но я перестал его слушать. Опустив взгляд, я нашел пять маленьких каменных крошек, лежащих в щели между камнями. Концентрация и крошки поднимаются до уровня глаз. Пришло время продолжить постигать пределы своей силы. Я уже знаю — что способен поднимать огромный вес — но только сидя здесь, я взглянул на телекинез под другим углом. Здесь от моей силы в привычном виде нет пользы. Я долго об этом размышлял. Пытаясь найти способ выбраться из клетки, я перепробовал все обычные способы. Давил во все стороны, пытался рвать, даже попытался сделать подкоп. Тщетно. Все попытки неизменно проваливались. Тогда я решил зайти с другой стороны. Если я не могу сделать дыру, то тогда сделаю дырочку. Маленькую, всего в миллиметр. Мне достаточно лишь незначительной прорези в защите, и свобода. Для этого я начал давить в одну сторону. Я представил мою силу — в виде иглы, которую вонзил в поле позади себя. Постепенно, день за днем я увеличивал давление. Мой разум ощущал, как поле продавливается под моим напором. Одновременно с этим я решил развивать свою концентрацию. Мне нужно было лучше управлять множеством предметов, и для этого я отколупал несколько каменных крошек. Они были маленькими и незаметными, если намерено не присматриваться. Я начал с одной крошки. Это было трудно, процесс шел со скрипом. Мой разум привык поднимать большие вещи. Здесь же приходилось управлять еле заметной крошкой, плюс мне нужно было тщательно контролировать саму силу. Если я сожму слишком сильно, крошка превратится в пыль и тогда придется начинать все с начала. Я не знаю, сколько было загублено крошек, прежде чем смог нормально держать ее в воздухе. Закончив с одной крошкой, я к ней добавил еще одну. На это ушло время, но в итоге я добился успеха. Сейчас я могу держать в воздухе до пяти каменных крошек размером с мошку. Это сложно, и приходится постоянно следить за собой. Посмотрев на дверь, я начал вращать крошки около себя. Каждая из них двигалась по своему маршруту. Это еще одно упражнение. Я хотел научиться делать несколько вещей одновременно, и эта тренировка хорошо для этого подходила. Прямо сейчас я наблюдал, как каменные крошки вращаются вокруг меня, как спутники. Позади себя я давил в одну точку и ощущал, как поле все больше уступает моему напору. Ещё немного, и я буду свободен! От этого на моих губах заиграл слабая улыбка. Услышав приближающиеся шаги, я прекратил тренировку. — …Ты не можешь этого сделать! Дверь резко раскрылась, отчего та ударилась о стену. Войдя в комнату, Рудольф и Синтия, не обращая на меня внимание, громко спорили. — Я и не хочу, но это письмо не дает мне выбора, — бросив на стол конверт, он подошел к окну. Открыл ставни. — Блейз, почему здесь душно? Я же велел проветривать комнату! В комнату вбежал подросток, приносящий мне еду. Только он открыл рот, как его перебила Синтия, закончившая читать письмо: — Откуда Своли вообще узнал о нем? — Откуда? — передразнил Рудольф. — От наших коллег. — Мы не можем прерывать нашу работу. — То же самое я сказал и Своли. — Чертов жирный гном. И что будем делать? — Что-что, — мрачно сказал Рудольф. — Пойдем на турнир.***
Телега со скрипом выехала из туннеля. Солнце на мгновение ослепило меня. Сощурившись, я завертел головой. Вокруг сновали жители города. Извозчик понукал нервничающую от моего присутствия лошадь. Рудольф и Синтия ехали в карете рядом со мной. Они на протяжение всего пути, что мы ехали по улицам, громко спорили. Часто Синтия махала руками, бросая на меня взгляды. Кашлянув от пыли, Блейз нервно оглядывался. Он сидел рядом с извозчиком и, в отличие от мужчины, понимал, кого они везут в телеге. Когда Рудольф пришел в камеру, он взмахом руки активировал плиту, на которой я сидел. Засветившись, она поднялась над полом, закрыв меня в куполе меньшего размера. В тот момент я едва удержался от того, чтобы не заскрипеть зубами. Вокруг меня было новое поле, а значит, все мои труды пошли прахом. Плитой — на которой я был — управлял лично Рудольф. Он отнес меня в конюшню, где положил на крепкую телегу, обшитую железными пластинами, на которых были выбиты руны. Только покинув поместье мага — я смог рассмотреть город — в котором находился. Чем-то он напоминал мне итальянские города времен эпохи возрождения. Такой же яркий и шумный. Но при этом куда чище, чем средневековые города остальной Европы. Пока я ехал, на меня бросали взгляды прохожие. Они тыкали пальцами и громко переговаривались. Некоторые, особо смелые подходили поближе и что-то спрашивали, указывая на меня. И лишь окрики Рудольфа и Синтии заставляли их уходить прочь. Не знаю, что происходит в этом городе, но его жители к чему-то готовятся. На всем пути часто встречались вооруженные отряды людей, рыцари медленно проезжали на своих мощных скакунах, сверкая доспехами на солнце. Проститутки зазывно завлекали клиентов, лоточники торговали едой прямо на дороге. Сотни и тысячи лиц мелькали передо мной. Они были для меня, как пульсирующие светлячки, мигающие при свете фонаря: — Нравится? — обратился ко мне Блейз, наблюдая за мной. Похоже, парень окончательно привык ко мне, хоть и продолжал бояться. Он повернулся ко мне и, сидя на своем месте, осматривал жителей города. Покусывая губу, он снова посмотрел на меня. Зачесав волосы назад, он высморкался в платок: — В Нью-мане большой турнир. Лорд Своли назначил крупные призы для победителей… — замолчав, он гадко улыбнулся. — Рыцари и их межевые собраться, наемники, воры, авантюристы, да и просто искатели острых ощущений с разных земель съехались в город, и теперь наш старый добрый Нью-ман стал больше походить на муравейник. Осталось только его разворошить, чтобы пошла потеха. Замолчав, он бросил на меня изучающий взгляд. — Слушай, а как тебя зовут? Я уже более-менее научился понимать то, о чем говорили местные. Но все равно моих знаний было недостаточно, чтобы можно было вести диалог… не то чтобы я собирался это делать. Просто неудобно, когда тебе что-то говорят, а ты этого не понимаешь. Фыркнув на мое молчание, он отвернулся. Дальше мы ехали в тишине, чему я был рад. Все равно я собирался его убить, так что нет смысла тратить время на разговоры. — Прррууу! — натянул вожжи извозчик. — Приехали. Выйдя из кареты, Синтия сразу же подбежала ко мне, она что-то спрашивала у меня, ходила кругами, как мать-наседка. Меня уже начинают напрягать ее реакции. В очередной раз проигнорировав Синтию, я посмотрел над ее головой. Высокие стены величественно возвышались над нами. Птицы на фоне этого «Колизея» казались маленькими точками. Сделанный из желтого кирпича, амфитеатр был украшен красивыми статуями и барельефами. Он был огромен — не так, как Непте — но по меркам здешних жителей это было впечатляющим сооружением. Почувствовав, как телега задрожала, я упёрся руками о плиту. Она поднялась над полом и только после того, как надо мной замкнулся энергетический купол, Рудольф отпер клетку: — Что ты творишь, — налетела на него Синтия, как сорока. — Нужно аккуратнее. Мужчина проигнорировал ее. Он вел перед собой плиту, на которой я сидел. Нес он меня прямо в амфитеатр. Оказавшись внутри, я услышал облегченный выдох Блейза. Тот в этот момент был около фонтанчика, умывался, освежаясь. Судя по мокрому пятну на его спине, на улице стояла душная жара. Оставив меня в отдельной камере, Рудольф закрыл калитку на ключ, приказал Блейзу сидеть рядом и никуда не отлучаться. Вместе с ним осталась Синтия. Она ходила вокруг моей клетки, нарезая круги. О чем-то размышляя, женщина так ушла в свои мысли, что перестала следить за окружением. Я попытался разрушить барьер. У меня была надежда, что здесь в этой камере он не будет таким крепким. Я выбрал точку и, как и в поместье, медленно толкал в сторону. Ощущая натягивающее поле как одеяло, я мысленно возликовал. Барьер был тоньше! «Тихо, не спеши, — шептал мне Дин. — Нельзя привлекать внимания. Если они заметят неладное…» — он не договорил, оставляя меня самому закончить предложение. Потянулись томительные минуты. Блейз сидел на скамейке с закрытыми глазами, прислонившись к холодным каменным стенам подземелья. Синтия продолжала нарезать круги. Когда появился Рудольф, я не заметил. Выйдя из темного коридора, он что-то сказал Синтии, та негодующе замахала руками. Они проспорили пять минут, прежде чем женщина, сдавшись, ушла за магом. Оставив меня с Блейзом наедине. Тому это не понравилось. После ухода магов он занервничал и ссутулился. Снова потянулось время, пока потолок надо мной не затрясся. Тысячи аплодисментов затихающим эхом блуждали по подземелью. Гудели фанфары, топали в ободряющем гомоне ноги. Это продлилось несколько минут, пока все не затихло так же внезапно, как и началось. В тишине я услышал чей-то голос. Он произнес какую-то речь, по окончании которого потолок и стены вновь затряслись от аплодисментов. Встав и подойдя к решетке — отчего Блейз вытаращился на меня глазами блюдцами — я посмотрел в темный коридор. В нем мелькали силуэты, слуги на телегах толкали клетки с удивительными зверями. Вооружённые люди сидели на лавках: готовили снаряжение. Были те, кто смеялся, общаясь с соседом, а некоторые с мрачной решимостью точили оружие. «Дима, ты ведь понял, что здесь происходит?» Меня не нужно было спрашивать. Все кусочки встали на свои места, и картина показалась во всей своей красе. Огромный амфитеатр, куча вооруженных людей и клетки с животными. Теперь понятно, почему Синтия и Рудольф были такими злыми. Похоже, я здесь что-то вроде гладиатора, а это значит… На этом я оборвал мысль. Нет причины размышлять об этом. Если маг собирается выставить меня на арене, он это сделает, и помешать этому у меня нет возможности. Остается либо ждать — когда час Х настанет — либо сбежать до того, когда дойдет моя очередь. Сев на свое место, я усилил давление. Мне нужна лишь маленькая дырочка в барьере, и тогда я смогу расширить ее и выбраться.***
Неллиэль чувствовала его. Он был в этом городе. Так близко, что пустая могла протянуть руку и потрогать его. Выйдя из гостиницы, зеленоволосая девушка в грязном платье пошлепала босыми ногами в сторону центра города. Она шла прямо по середине улицы, игнорируя злые выкрики. Как лавина она спокойно пробивалась через толпу. Никто не заступил ей дорогу. Люди подсознательно боялись странную женщину с костяной маской на голове и старались уходить в сторону. Животные, завидев ее, бросались наутек, птицы взлетали с насиженных мест. Пустая шла к амфитеатру, и ничто не могло ее остановить.***
— Думаешь, она идет к нему? — стараясь не отставать от зеленовласки, Настла поправила ножик на поясе. Ее брат лишь пожал плечами. Ему было все равно, куда идет то чудовище, он просто хотел забрать свою сестру и уйти подальше. Но Настла не хотела его слушать, она упрямо стремилась встретиться с тем существом. В такие моменты он ненавидел свою немоту. Будь у него возможность говорить, он бы смог убедить Настлу оставить эту затею. Но он не мог, а применять силу он был просто не в состоянии. Она была его семьей. Герт даже не мог представить, что бы делал, как жил, если бы с Настлой что-то произошло. Нет, это зашло слишком далеко. Он не может больше смотреть, как его сестра идет в пасть льву. Когда придет время, он уведет ее в безопасное место, и пусть она за это будет злиться на Герта, но зато будет живой и невредимой.***
Это ощущение пришло к нему, когда он прятался в переулке. Хашган в этот момент сидел за кучей бочек, давая телу — в котором он был — отдохнуть. Длительное путешествие плохо сказалось на сосуде. Тело исхудало, кожа стала коричневой от загара, а одежда висела на нем, как на вешалке. Руки истончились и стали сморщенными, как у старика. На ногах были кровавые мозоли, которые с каждым движением приносили боль сосуду, но Хашган не обращал на это внимание. Его взгляд был устремлен на девушку с необычным цветом волос. Он больше месяца следовал за ней. Это было не сложно. Достаточно лишь идти по трупам разбойников и тех глупцов, что вставали на ее пути. Сколько их было? Десятки, а может, сотни, Хашган не считал. По большей части это были разбойники, польстившиеся на голое женское тело. Хотя жертв стало меньше, после того как она надела платье. И теперь Хашган снова ощутил это. То же самое чувство, когда он пытался прощупать то существо. В этом городе был ей подобный. Теперь все встало на свои места. Хашган понял, что нужно ей и зачем она пришла сюда. А раз он знает цели, то можно сыграть на опережение.***
Это произошло через несколько часов, после того как ушел Рудольф. Надо мной начал медленно, скрипя, раздвигаться потолок. Свет сразу же забрезжил сквозь щель. Одновременно с этим пол поднимался вверх. Вот и началось. Мысленно произнес я. Сейчас я окажусь на арене, где буду сражаться за свою жизнь. Странно, но я был спокоен. У меня не было волнения, мои мысли были тихими и уверенными. Даже желание рвать на куски всех подряд куда-то пропало. Как и ожидалось, я оказался на огромной арене. Вокруг был белый песок, над которым шла легкая дымка от жары. Арена была огорожены высоким — под четыре метра — забором, за которым сидели зрители. Их здесь были тысячи, все они шумели, кричали, говорили, смеялись. Звук всех голосов сливался в монотонное гудение, отчего песок подо мной вибрировал. По другую сторону арены меня ждал рыцарь. Он сидел на огромном покрытом кольчугой коне. Сам рыцарь был в зелено-коричневых латах. Его шлем-ведро полностью скрывал голову своего хозяина, перья на шлеме прогибались под ветерком. Заметив меня, он выставил в мою сторону копье, приподнял щит, а я поднял вопросительно бровь. Серьезно? Надо мной заговорил конферансье, он назвал имя рыцаря (так мне кажется), отчего зрители одобряюще скандировали. Потом указал толстым пальцем в мою сторону, но вместо ободрения от них я услышал лишь «УУУ», некоторые даже бросили гнилые фрукты, но те, ударившись о барьер, лопнули, скатились на трибуну. Закончив со вступительной речью, конферансье дал отмашку на битву. Рыцарь стартовал резко. Конь, храпнув, набрав скорость, понесся на меня. Мой противник выставил пику в мою сторону. Со стороны рыцарь казался ожившей статуей из железа, локомотивом несущемся на меня с огромной скоростью. Впечатленный от вида я стоял и ждал. Мне нравилась эта картина, поэтому я решил как можно больше наслаждаться ею. Я видел, как конь скачет на меня, как песок под его копытами взметается, а глаза животного наполнены страхом. Это был боевой конь, возможно, он уже бывал в бою, но глядя на меня, внутри животного пробуждался странный, первобытный страх, от которого он не мог избавиться, и лишь хорошая выучка заставляла его скакать дальше. Дождавшись, когда рыцарь будет уже вплотную, я сломал коню ноги. Животное, завалившись вперед, громко заржало, упало на песок, проделав борозду от набранной скорости, пока не остановилось. Рыцарь же по инерции вылетел из стремян, полетел вперед. Замерев в воздухе он, как кукла, дергал руками и ногами, стараясь достать меня своей пикой. На трибунах зрители дружно охнули. Захватив его тело, я лишил рыцаря возможности двигаться. Подошел к нему, снял шлем. Это был молодой парень, не старше двадцати лет. У него были тонкие, аристократические черты лица. Золотые волосы длинными кудрями спадали на мокрый лоб. С начала я смял его шлем, как железную банку. Ярость разгорелась в его глазах. Он снова задергался, изрыгая проклятия. В амфитеатре стояла мертвая тишина. Зрители завороженно следили за нами, боясь издать звука. И лишь лошадь храпела в стороне. Повернув голову, я посмотрел на раненое животное. Тот выглядел жутко. Передние ноги вывернуты под неестественным углом, глаза налились кровью, из рта идет пена. Животное страдало. Ему было очень больно. Кивнув своим мыслям, я повернул рыцаря так, чтобы он видел все, что я собираюсь сделать. Дин как-то назвал меня маньяком, ну так он был прав. Подняв лошадь над землей, я перенес ее к рыцарю поближе. Сейчас он большими глазами смотрел на коня, а его губы двигались в беззвучной молитве. И в этот момент я понял, что не знаю, что хочу сделать. Как мне убить коня? Как он должен умереть? Разозлившись от своего скудоумия, я просто взорвал изнутри лошадь, измазав рыцаря кровью и внутренностями животного, а потом оторвал рыцарю голову. Настроение было испорчено. Дождавшись, когда откроется люк, я вошел внутрь. Лифт поехал вниз. Я опускался во тьму подземелий в тишине. Никто не аплодировал, не кричал. Тысячи глаз молча взирали на меня. И тут на арену выпрыгнул огромный воин. Он носил полные латы того же цвета, что и предыдущий противник, а на груди был герб в виде двухголовой змеи, кусающей волка и ястреба. Приземлившись, он поднял под собой облачко пыли. Пока плащ плавно опускался на грязный от крови песок, рыцарь поднялся. Он был высоким, по человеческим меркам — огромным. Два метра стали не меньше. В руке он держал большой цвайхандер с змеей, нарисованной на лезвии. Найдя меня взглядом, он нацелил меч в мою сторону острым концом. Более прямого намека и не придумаешь. Поднявшись над ареной, я приземлился в десяти метрах от него. Я смотрел в узкие прорези, но не видел его глаз. У него было тяжелое дыхание, пустым эхом отдающееся между нами. Ему было жарко. Возможно, он устал, и духота внутри лат мешала ему дышать. Рыцарь ничего не говорил, он поднял над головой меч и резко взмахнул им в мою сторону. Воздух задрожал, пространство между нами изломалось и смялось. Волна нефритовой энергии устремилась ко мне, оставляя за собой горящий песок. Я увернулся, заинтригованный приземлился неподалеку, ожидая продолжения. Рыцарь не заставил себя ждать. Он достал откуда-то арбалет и выстрелил в меня десятками болтов. Барабан быстро вертелся, посылая смертоносные шипы в мое тело. Легкое усилие и болты замерли в воздухе. Улыбнувшись под маской, я присмотрелся к снарядам, и в этот момент получил железным кулаком в лицо. От удара я отлетел назад, пропахав песок. Я снова забыл, что ребенок, и мое тело весит немного. Конечно, АТ-поле защитило меня, и я не почувствовал боли. Единственное, что пострадало, это гордость. Резко поднявшись, я увернулся от новой волны. Рыцарь махал мечом одной рукой, порождая волны, а в другой держал арбалет. Он посылал в меня болты, но все они либо шли мимо, либо ударялись в АТ-поле. Видя, что арбалет бесполезен, он его выбросил, побежал. Метнув в меня нож, он прыгнул. Быстро преодолев расстояние, рыцарь ударил мечом слева-направо, пытаясь располовинить мое тело. Поймав лезвие голыми руками, я остановил его. Удивленный выдох из шлема был для меня как живительный бальзам. Только сейчас я смог разглядеть глаза своего противника. Я не был уверен точно, но, похоже, у него были карие глаза, точно такие же, что и у предыдущего рыцаря. Крепко держа тело врага, я приземлился. Рыцарь парил надо мной безвольной куклой. Я даже не дал ему возможности двигать руками. Лишь голова могла вертеться. Сняв его шлем, я на секунду опешил. Моим противником оказалась женщина тридцати лет. У нее были короткие русые волосы и немного грубоватые черты лица. Она смотрела на меня, и в ее глазах стояли слезы. Приглядевшись, я нашел сильные сходства с предыдущим соперником. Скорее всего, они были родственниками, возможно, братом и сестрой. Улыбнувшись, я ударил женщину о стены. Издав стон, она упал на песок. Попыталась подняться, но я придавил ее к земле. У меня появилась идея, и так как с тем парнем мне не удалось повеселиться, то за место него моей жертвой будет она. Повиснув над ней несколько секунд, я полетел к люку, который все это время был открытым. При этом в моей руке был цвайхандер, а в кармане болт, который я незаметно для всех спрятал. Теперь у меня есть оружие — не то чтобы оно было мне нужным — но пусть Рудольф и Синтия поволнуются. Все больше план вырисовывался деталями, пока я летел к люку. Тишина усиливалась и даже ветер исчез из арены. Зрители молча следили за мной, и я знал, что вместе с ними за мной наблюдают они: Рудольф и Синтия. Они сидят и думают, что будет дальше. В их головах вертятся вопросы, а кулаки сжимаются от бессилия. Они сами привели меня сюда, дали мне возможность получить меч. И все, что им остается это сидеть и ждать, когда они смогут прийти ко мне. Они в очередной раз будут задавать вопросы: угрожать, убеждать, просить, уговаривать. И, как всегда, я буду сидеть и смотреть на них. Молча взирать на их жалкие потуги. Они еще проклянут тот момент, когда захватили меня. Уж я-то позабочусь об этом. — Дмитрий. Тихий женский голос, раздавшийся по арене, заставил меня замереть. Резко крутанувшись вокруг, я попытался найти источник голоса, но никого не видел. Женщина-рыцарь все так же валялась на песке и, кажется, потеряла сознание, а зрители молча смотрели на меня. Всматриваясь несколько секунд в зрителей, я спустился в провал. Тьма поглотила меня. Ощущая на себе чей-то взгляд, я старался не показывать вида. Я не хотел этого признавать, но сейчас кто-то за мной следил. Этот взгляд не принадлежал человеку. Он был древним и усталым, а еще злым и голодным. И все его внимание было устремленно на меня, и от этого мне было страшно.Продолжение следует…